К МЕСТУ СИЛЫ С ОЛЕГОМ РЯБОВЫМ

№ 2022 / 15, 22.04.2022, автор: Татьяна КРИНИЦКАЯ

Об Олеге Рябове, авторе недавно вышедшего романа «Позови меня, Ветлуга» (М., «Вече», 2022 г.), можно найти немало информации в электронных источниках. И она будет в той или иной степени верной.

Родился в городе Горьком. Окончил Горьковский политехнический институт имени А.А. Жданова. Работал в Научно-исследовательском радиофизическом институте (занимался проблемами внеземных цивилизаций), в НИИ «Гипрогазцентр», облкниготорге, издательстве «Нижполиграф». В настоящее время – директор издательства «Книги». Член «Национального Союза библиофилов», «Русского ПЕН-центра». Главный редактор журнала «Нижний Новгород». Живёт и работает в Нижнем Новгороде.

Печатался в журналах «Наш современник», «Нева», «Север», «Дружба народов», «Знамя», «Родина», и др. Участник антологий «Русские поэты. 21-й век», «Молитвы русских поэтов», «Антология военной поэзии». Поэт и прозаик. Член Союза писателей России с 2002 года. О творчестве О. Рябова писали Захар Прилепин («Книгочет», М., 2012 год), Роман Сенчин, Платон Беседин, Андрей Рудалев, Павел Басинский и другие.

Вот так суховато, коротко, по делу.

 

***

А прочитав книгу, задумываешься, насколько же она многослойна. На первый взгляд –это история о трёх друзьях, переживших разрушительные 90-е. Андрей Ворошилов после передела собственности 90-х оседает в Африке, и путь на Родину ему заказан. Второй – Лев Бородич – в поисках лучшей жизни уезжает в Америку. Но дважды в год он обязательно возвращается на Ветлугу. Третий – Борис Иванов, потеряв единственную дочь (девочка утонула в реке), пережив глубочайшее психическое потрясение, уходит жить в лес, в землянку. Близ той же Ветлуги. И спустя годы они вновь встречаются у костра на берегу реки.

Посмотреть внимательнее – описана ещё и многоплановая жизнь одного отдельно взятого русского города Горького – Нижнего Новгорода. (Кстати, на Нижегородчине скажут просто: Нижний. – Т. К.) Жизнь культурная и хозяйственно-экономическая, бытовая, политическая и криминальная, с вкраплением национальных проблем и научных…

Ещё один план – наша страна. Олег Рябов вкладывает понимание Родины в уста собеседника Ворошилова: «Россия… это очень серьёзный и сложный организм, который ещё никто понять не смог… Это не страна, не государство, а неопознанный пока геополитический институт, возможно даже одушевлённый… Надо всегда думать о ней, о России».

Привязанность главных героев к своей малой родине Рябов оттеняет выразительным фрагментом со второстепенным героем – Итальяшкой, знакомцем Ворошилова по мордовскому лагерю. Джованни, как и Андрею, на его родину – в Сицилию – путь заказан. И бывший зек нанимается на тунисскую виллу к Андрею «сторожем, садовником, охранником и механиком» отчасти и потому, что из одной точки участка «в хорошую погоду можно …увидеть Сицилию».

Впрочем, каждый внимательный читатель найдёт в этом повествовании своё. Мне же увиделась аналогия с былинными тремя богатырями и речкой Смородиной, разделяющей миры живых и ушедших. Ведь не зря, как к месту силы, стремятся к Ветлуге Андрей Ворошилов и Лев Бородич. Именно здесь, в норе близ реки, обжился Борис Иванов с его помутившимся сознанием – с момента семейной трагедии он словно живёт в обоих мирах и ходит по грани. А в финале костёр на «живом» берегу и друзья придают ему сил жить дальше. Но к этому костру все трое шли тяжко.

Справились ли они с отмеренными им испытаниями, выиграли ли они «битву в пути»? Ответа Олег Рябов не даёт, предоставляя решать читателю.

 

***

Ярко, иронично, но очень мягко характеризует Рябов своих героев, используя как «высокий штиль» (смотри выше пассаж о России), так и просторечия. К примеру, в диалоге Бородича с компаньоном по скупке книг: «Натан, побойся бога! Сейчас четыре часа ночи. Куда я эту тягу попру?» «Эту тягу» – примерно так же говорила моя костромская бабушка, правда, не «эту», а «экую». И писателю нужно быть очень уверенным в своём русском языке, чтобы настолько непринуждённо вставлять в речь просторечные выражения, да ещё у героя с университетским образованием!

Ирония в характеристиках героев у Рябова не звучит насмешкой – скорее, улыбкой, мол, вот так… как есть… Читаем: «Брудера Боря знал не то чтобы очень хорошо – приезжал тот два раза в год: весной на охоту, с подсадной посидеть, да осенью – картошку копать. … Считал, что это обязательно для настоящего русского человека – картошку копать. Хотя Брудер и родился в городе и женат был на городской, да не просто на городской, а на консерваторской выпускнице, учительнице музыки. Но детей у них не было. Да и то: жена его, Белла Владимировна, была лет на десять старше, тощая, как веретено, – взглянуть не на что, не то что рожать ей, а сам Брудер был больше похож на очень ленивую китайскую панду, чем на человека». Сравнение с пандой и точное, и забавное.

Герои Рябова, в отличие, от многих персонажей распиаренных, перехваленных современных произведений – «списочно-премиальных» и есть русский народ. Честный и жуликоватый, талантливый и независимый, неординарно мыслящий и упорно не желающий плясать ни под чью дудку, выворачивающийся из любого ярма. Народ не чёрно-белый, неоднозначный, в отличие от Евангельского: «Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого» (Мф. 5:37). Так ведь и люди-то живые, далеко не святые.

Однако совсем иные слова находит писатель для «обоймы», номенклатуры: «…Когда гроб (отца Андрея Ворошилова – Т. К.) уже несли к могиле, к нему вприпрыжку, боком подскочил незнакомый плешивый худой мужчина лет сорока в чёрном костюме с засаленным галстуком и, сунув оторопевшему Андрею лопату в руки, строго сказал: – Иди – помоги могильщикам! – А ты не охренел? – зло и даже радостно откликнулся Андрей, сунув лопату назад долговязому. – Я не охренел. Я – инструктор обкома Сонин! – А я – сын. – Ой, Андрей, Христа ради… Обознался… Не узнал…» И впрямую автор не даёт оценки действиям чванливого партаппаратчика, преисполненного – даже на чужих похоронах! – сознания собственной значительности, но читается между строк…

 

***

Олег Рябов писатель с именем. Состоявшийся. Он понимает, «…из какого сора / Растут стихи, не ведая стыда». Потому мне представляется важным описание Олегом Алексеевичем методики работы литературных объединений, явления значительного, но, увы, уходящего из русской культурной традиции: «Новеньких сразу просил представиться и что-нибудь прочитать для знакомства. Потом он делал небольшую лекцию минут на пятнадцать о каком-нибудь поэте или о каком-нибудь важном элементе стихосложения: размере, рифме, жанре. Потом читались стихи по кругу с разбором, то есть с поиском «блох». И это важно вспомнить сейчас, когда литературные объединения единичны, а уж до «шлифовки» талантов дело доходит не во всех.

 

***

Мы уже упомянули о благожелательных отзывах на роман Олега Рябова. Мне кажется очень важным как написано: поступательное развитие сюжетной линии для каждого героя завершается в финале в месте их силы – на Ветлуге. У костра, с которого берёт начало роман.

Далее. Подкупающая достоверность.

Но главное – книгу просто интересно читать. Нижегородский писатель Захар Прилепин в заметках о предыдущей книге Олега Рябова «КОГИз. Записки на полях эпохи» сказал ровно то, что полностью относится и к роману «Позови меня, Ветлуга»: «…Как бы там ни было, а много притягательного и забавного осталось и в том мире, о котором подробно, с юмором и ностальгией рассказывает нижегородский писатель Олег Рябов»; «А ещё у Рябова замечательный язык, благодаря чему внушительного объема том прочитывается легко и с неослабевающим до финальной точки интересом».

 

Татьяна КРИНИЦКАЯ, член Союза журналистов России