Мы волны нещадно кромсаем

Рубрика в газете: Честь имею , № 2020 / 27, 16.07.2020, автор: Иосиф БРУМИН

В августе 1945 года развернулись фактически заключительные бои Великой Отечественной войны за освобождение Южного Сахалина от японских войск. В этих морских и сухопутных боях активное участие принимал дивизион торпедных катеров. Кроме успешных ударов своим грозным торпедным оружием по целям на плаву и береговым, они принимали активное участие в высадке десантов. Впрочем, такое совершалось на всех морях, где велись бои за освобождение побережий. Мне не удалось найти боевой служебный номер дивизиона, возможно, это был «5 отдельный дивизион» в составе восьми торпедных катеров. Командование флота высоко оценило его боевую деятельность, и он был удостоен почётного наименования «Сахалинский». Такие почётные наименования по местам успешных боёв присваивались во всех видах советских войск.
Разгром милитаристской Японии был завершён вооружёнными силами СССР и США, а две страшные ядерные бомбы американских самолётов завершили существование враждебного государства на советском Дальнем Востоке. Вероятно, запредельный износ боевой техники и относительный военный покой в условиях нищеты создали возможность сокращения боевого флота, в том числе и ликвидации дивизиона торпедных катеров «Сахалинский».
Однако в начале пятидесятых годов, как мы тогда зубоскалили, «Советский Союз собирался воевать со всем миром» и шло активное вооружение страны. И в рамках, очевидно, этой программы был создан новый дивизион торпедных катеров, приписанный к центральной базе 25 Краснознамённой дивизии торпедных катеров в бухте Большой Улисс под Владивостоком. Ему присвоили номер 258 и удостоили наименованием «Сахалинский». Так вернули к жизни заслуженное уважительное название боевого подразделения, передав его новому дивизиону.
Когда в конце 1951 года после окончания школы мотористов флота я был назначен в этот дивизион, девятка новеньких катеров, доставленных из Ленинграда, стояла на кильблоках на причале дивизии у самой кромки, покрытой льдом бухты. Так мы вместе, матросы 1951 года призыва и новые корабли, начали службу на военно-морском флоте страны. Только моряки делают посудину кораблём, и мы отдались этому с деловым уважением и сердечной любовью. Мы подарили флоту навсегда свои лучшие годы жизни.
Наши корабли ТД-200бис были тогда самые совершенные в ВМФ. Это были первые торпедные катера, оснащённые радиолокацией и другими совершенствами для успешного их вождения в глухом и обезличенном море. Кроме того они имели одно сверхважное для нас достоинство: они были оснащены дизельными двигателями. Три двигателя по 1000 лошадиных сил работали на безопасном для человека топливе. Рядом стоял дивизион дюралевых катеров конструкции авиатора А.Туполева Г-5 с авиационными моторами ГАМ-34бс. Они работали на чёрт-те чем этилированном и опасном для человека бензине. В другой бухте стоял дивизион американских катеров «Воспер», полученных по ленд-лизу. Там тоже стояли авиационные моторы «Пакард», работающие на том же топливе. Оно вызывало раннюю потерю причёсок, ребята лысели, а некоторые лишались способности быть отцами. Для молодого мужчины страшнее беды не придумать.
Четыре полноценные морские кампании отслужили мы, матросы 1951 года призыва и корабли «Сахалинского». И всё разнообразие учебных морских походов в различных погодных условиях досталось нам. Наши кораблики отличались великолепной мореходностью, превосходя всех своих собратьев. И все приключения, тяжёлые и опасные, включая Корейскую войну, а также увлекательные и весёлые, остались с нами навсегда. А когда в конце 1955 года заканчивался наш срок службы, правительство страны решило передать Северной Корее дивизион торпедных катеров. По состоянию боевой техники мы оказались самыми «свежими» в дивизии, и власть выбрала нас.
Дивизион из Владивостока перевели в глухую бухту Разбойник, вроде бы недоступную для любых проницательных шпионов. Здесь половину флотской кампании мы посвятили подготовке кораблей к передаче корейцам.
В октябре, в прекрасный день Приморской осени, дивизион строем пришёл на центральную базу дивизии в Большой Улисс. Нас здесь покатерно построили на причале, и перед нами выступили высокие флотские командиры Владивостока и Москвы. Они говорили очень правильные и патриотичные речи о том, что мы первые, кто создаёт военно-морской флот Северной Кореи. Пока у них, кроме дряхлых рыбацких судёнышек с такими же пулемётами, ничего на флоте нет. Их армию и флот вместе с портами размолотил гигантский американский десант.
Раздалась команда, и дивизион прекрасно подготовленных кораблей, редкого даже для флота изящества и красоты, «отдал концы». Торпедный катер на ходу – зрелище редкого очарования. Его гордо поднятый нос успешно режет волну. Его две торпеды на палубе вдоль бортов имеют чуть поднятое кверху боевое зарядное отделение с 350 килограммами тротила. Они словно легко копируют руку дуэлянта с пистолетом. Их боевая мощь фантастична. За кормой трепещет живописный трёхлинейный фонтан, созданный тремя скоростными винтами. Катера в последний раз прошли по родной бухте и самому ходовому проливу «Босфор Восточный». Всё, прощайте родные бухты и знакомые берега, впереди нас ждут неведомые воды Кореи с их минными полями. Когда подходили к Корейской границе, нас встретил советский «большой охотник», но под корейским флагом. Мой боевой пост – на мостике рядом с командиром. Я засомневался в знании корейским командиром собственных минных полей. Командир усмехнулся и сказал, что наверняка кораблём управляет советский капитан-лейтенант и он наверняка ставил эти мины. Командир был прав. Мы благополучно прошли по невидимой простым глазом дороге между смертоносными полями до причалов порта Юки. Он был разорён американскими бомбёжками в войне 1950–1953 годов. Вскоре нас перевели в Расин. Позже я узнал, что при освобождении Расина торпедный катер нашего соединения напоролся у причалов на мину и погиб. Впрочем, что там катер водоизмещением в несколько десятков тонн… 13 апреля 1904 года в русско-японской войне у Порт-Артура на мину напоролся гигантский броненосец «Петропавловск» и затонул. Вместе с ним погиб легендарный адмирал С.О. Макаров, тогда командующий флотом. Это было как знак обречённости русской эскадры. Впрочем, её могли бы разглядеть ещё в Питере до подъёма первого якоря…
Все заботы по содержанию кораблей и их передача прошли успешно. Правда, в это время над Японским морем разразился невиданной силы ураган. Он накрыл и Японию, и Северную Корею. Нам выпала страшно опасная задача – на шлюпке по немыслимо злой волне добраться до своего (но уже под Корейским флагом) катера, установленного в центре бухты на бочке с якорем, и быть готовыми ко всему. Корейцы управлять катером ещё не умели. Пожалуй, только мастерство и смелость командира катера старшего лейтенанта Валентина Селянгина спасла нас, четырёх мотористов, командира и четырёх обессиленных гребцов-корейцев.
Однако, когда в северокорейском порту Расин прозвучала команда «Флаг Союза Советских Социалистических Республик – спустить!», не у меня одного, невзирая на «Смирно!», ладони рванулись к сырым глазам. Меня взволновал тогда и помнится до сих пор душевный момент последнего шага, когда одна нога ещё стояла на кромке палубы ещё родного катера, а другая уже на корейском причале….
Прощай «САХАЛИНСКИЙ»! Мы с тобой буквально в один день начали и закончили службу на советском военно-морском флоте. И мне очень хочется передать память о тебе новому поколению Российских моряков.

258-ой торпедный…

Мне снится наш грозный кораблик
И кубрик с друзьями со мной,
И зеркало бухты Разбойник
Той ранней далёкой весной.

Команды, авралов звучание
И ладный отход кораблей.
Надрывно – глухое рычание
По зверскому злых дизелей.

Девятка корабликов строем,
Как лебеди в небе весной,
Мы вновь в нелюдимом просторе,
Я занял свой пост боевой.

А волны всё лезут к нам драться,
Задирист и ветер шальной,
Мне только исполнилось двадцать,
Я страшно какой молодой.

С лихой бескозыркой над бровью
И лентой, зажатой в зубах,
Морские крутые дороги
Мы спрячем, мы скроем свой страх.

Мы волны нещадно кромсаем,
Они не нарушат наш строй.
Потом это всё будет сниться,
Как к маме вернусь я домой.

Иосиф БРУМИН,
старшина I статьи (1951–1955)