Последняя игра Стефана Цвейга

Рубрика в газете: Шах и мат, № 2021 / 35, 23.09.2021, автор: Александр РЯЗАНЦЕВ

Шёл дождь. Мы сидели в последнем, самом верхнем ряду кинотеатра «Москино Музеон», закутанные в пледы. Холодные капли падали на зрителей, а ветер выл; казалось, что мы находимся не в центре Москвы, а посреди океана.
Вернее, не казалось. Так и было. Мы смотрели на экран, на котором корабль плыл по морю, боролся со стихией и ливнем. Начиналась буря.
В центр которой попал Йозеф Барток, австрийский юрист, спасшийся из нацистского плена – правда, не из концлагеря, а роскошного номера самой лучшей гостиницы Вены. Его психика расшатана, и он, находясь на корабле, отплывающем в Америку, не может определить, где сон, а где явь. Пытки не просто лишили его надежд и уверенности в себе; они пошатнули его сознание, чей огонь ещё горит только благодаря единственному увлечению – шахматам. Которые он, правда, никогда не держал в руках.
В начале сентября в Москве состоялся небольшой, но очень интересный фестиваль «Новое кино Австрии», в рамках которого было показано несколько свежих германо-австрийский фильмов. В том числе был представлен и главный тевтонский фильм 2021 года: экранизация «Шахматной новеллы» Стефана Цвейга, его последнего произведения, вскоре после публикации которого великий австрийский писатель умер (согласно официальной версии, покончил жизнь самоубийством, пустив в комнате газ, улегшись вместе с женой на кровать, взяв её за руку и покинув наш мир). Но поговаривают, что Цвейг был убит агентами гестапо, с которыми у него были счёты – достаточно обратиться к «Шахматной новелле», рассказывающей об ужасах нацизма и воспевающей вкус к жизни, чтобы в этом убедиться.
История про аристократа, оказавшегося на несколько лет в полной изоляции и месяцами не слышавшего человеческого слова, очень близка современному зрителю: мы ещё не скоро забудем заточение во время пандемии. Но большинству, в отличие от Йозефа Бартока, повезло: мы хоть и были заперты в своих квартирах, но зато вместе с близкими. Для кого-то это кончилось разводом, кто-то обрёл второе дыхание, кто-то всё воспринял просто как сон и погрузился в выдуманные миры. Последнее как раз и произошло с главным героем фильма, который, сходя с ума от одиночества и информационного голода, случайно находит самоучитель по шахматам – и погружается в тёплые воды игры, которую он раньше по-снобски презирал. Впоследствии, отпущенный нацистами на свободу, Барток уезжает из Австрии и знакомится на корабле с азартным богатым шотландцем – и, ни разу не играя в шахматы, соглашается принять участие в поединке с чемпионом мира по этой игре.

Фильм «Шахматная новелла» (в русском переводе часто именующийся и как «Королевская игра»), с одной стороны, практически дословно переносит на экран сюжет последнего произведения Цвейга: и новелла, и фильм начинаются со встречи героев на корабле, и сюжет чередуется рассказом Бартока о своём заточении. Однако ближе к финалу с изумлением понимаешь, что история в номере и история на корабле – это не две сюжетные линии, а одна; герой сидит в заточении и, сходя с ума, спасается от ужасов одиночества воображаемой историей, главным героем которой становится он сам, страстный фанат «Энеиды» Вергилия. Поражает тот факт, что Барток, словно граф Монте-Кристо, находится в заточении – но в самом центре Вене, полной людей. И лишь небольшой островок посреди океана становится его спасением – правда, всего лишь в фантазиях.
Режиссёр фильма, Филипп Штёльцль (чьей дебютной работой стал клип на песню группы Rammstein «Du Hast»), предлагает нам несколько интерпретаций произошедшей с Бартоком, великолепно исполненным немецким актёром Оливером Мазуччи, истории. Что же мы увидели? Две истории или одну? Что стало с героем после его приезда в Америку? И приехал ли он туда?
Вопросов много, и ответы надо искать не только в тексте, но и на плёнке фильма. Штёльцль снял удивительно сильное, умное и немного сводящее с ума кино, которое будет биться за премию «Оскар» в этом году. Режиссёр, практически избавившись от политического подтекста, с немецкой, холодной страстью поведал нам историю о том, как изменившиеся условия жизни могут превратить респектабельного аристократа в безумца. Вишенкой на торте становится понимание простой истины: и аристократ, и безумец живут в своих мирах. Реальность одна, но интерпретируют они её исходя из своих представлений об этой реальности. Что же делать – менять реальность или представления? Ответом на это может стать партия игры в шахматы, чья главная сложность, конечно же, лежит не столько в знании правил, сколько – психологии противника.
Одна из таких игр стала последней для Стефана Цвейга, чью «Шахматную новеллу», смелый ход против жестокости и нацистской агрессии, до сих пор приводят в пример на уроках литературы.