СВИСТУНЫ
Рубрика в газете: Проза, № 2020 / 9, 12.03.2020, автор: Антон ЛУКИН (г. САРОВ, Нижегородская обл.)
На берегу реки со смешным названьем Кривая Лука сидели трое и рыбачили. Вернее, рыбачил один. Двое других, забросив удочки и не насладившись клёвом, махнули рукой и, расположившись поудобнее на траве, завели разговор. Рядом стояла банка самогона. На расстеленной газете лежала закуска. Ломоть ржаного хлеба, лук с огурцами да килька в томате. Чем больше друзья принимали на грудь, тем интересней и несерьёзней становилась их беседа.
– Нет, Саша. Рыбу давно изловили сетями. Так что накрылась рыбалочка медным тазом. Уж поверь мне. Нет того азарта, как раньше, понимаешь? Нет. Потому и душа не лежит на это дело. Совсем не лежит, – промолвил Данила, крепкий на вид парень со смешными веснушками у носа. – Раньше как было? Забросил удочку и только успевай вылавливать. Рыба сама на берег выпрыгивала. Прямо в руки. На голый крючок хватала. Как щас помню.
– Да ну.
– Вот тебе и ну, – заверил Данила. – Гонится, скажем, щука за плотвой, а та не будь дурой у самого берега молниеносно в сторону. И весь фокус. Плотва дальше себе поплыла по делам своим рыбьим, а щука вверх брюхом под солнышком трепыхается. Иной раз и удочку не берёшь. Надумаешь порыбачить, прихватишь корзину, что побольше, и не спеша вдоль берега идёшь себе вразвалочку. Рыбы кругом… так и лежат друг на дружке. Бери любую. Не ленись. Вот и собираешь, дурёху эдакую, словно грибы по осени… Что значит рыба в реке водилась. Не то что нынче.
– Ты погляди-ка, – дивился Сашка.
– Вот и я про то же, – соглашался Данила.
Степан, мужчина средних лет, с густыми рыжими усами, в который раз перебрасывая удочку, по привычке хмурил бровь. Клёва не было.
– Не надоело ещё отсебятину нести? – крикнул он не оборачиваясь. – Так и знал, что рыбачить не будете. Так и знал.
– А ты не слушай, коли не по душе. Никто не заставляет, – сказал Данила и взял банку. – Подходи, накатим по маленькой.
Степан не противился. Опрокинуть по маленькой он завсегда был готов. Только предложи. Чокнется со всеми стаканом, быстро выпьет и, громко вбирая носом воздух, шевеля усами, надкусит лук.
– Хороша, чертовка! – расплывутся в улыбке у Степана щёки.
– Кузьминична другую не гонит. Молодец баба, – согласится Сашка.
– Это что! – задирал нос Данила. – Вот раньше гнали так гнали. А-а!.. Тройного перегона. Чистая, как слеза младенца. И градус держит. Опрокинешь грамм сто, и глаза в кучу. О, как.
– Ты опять за своё? – бубнил Степан. – Неугомонная тетеря.
– Как есть, так и говорю. Зачем мне врать? – упирался Данила. – Технику самогоном заправляли. И ведь ехала. Ты, Степан, не знаешь. Не застал. А батя, царство ему небесное, сказывал. Едешь, бывало, из города. Осталось совсем ничего, а бензин на исходе. И канистры с собой нет. Зато самогон под рукой. Это как всегда. Зальёшь в бак. Попыхтит немного, старушка, порычит и поехала дальше. А так… оставляй машину, либо ночуй, братец, средь полей… Что значит самогон был. Не то что сейчас. Вода одна.
– Ишь ты как, – доверчиво кивал Сашка. – В советское время халтуры не было. Даже в этом деле.
Степан, не желая спорить, шёл к удочкам. Вынимал. Менял червя. Солнце играло на воде. Где-то в траве, если хорошенько прислушаться, стрекотали кузнечики. Приятный выдался день.
– Хо-ро-шо! – пропел Данила и расстегнул рубаху. – Припекает малость, правда, а так… Хорошо.
– Зато комаров нет, – подметил Сашка.
– Хм. Комаров… Да разве нынче комары? Тьфу. Перхоть одна. Ты у нас второй год живёшь…
– Третий, – подправил Сашка.
– Не, одна собака разница, – улыбнулся Данила. – Это сейчас комарики да на воздушном шарике. Безобидные букашки. Только писком своим и умеют донимать. А возьми лет двадцать тому назад? Звери, а не комары. Слава богу, извелась нечисть такая. А то… Вечерами, бывало, на улицу нос не кажешь. Выбежишь на крыльцо покурить, а тебе в лицо будто рой пчелиный. Аж с ног валят. Искусают всего за считаную секунду… А скотины сколько погубили.
– Да?
– О!.. Неведомое количество.
– Ты гляди-ка, – хлопал глазами Сашка.
– Не успеет пастух вовремя стадо пригнать в деревню, всё – кирдык! Голов десять лишился. Облепят бедолагу от ушей до хвоста, что без слёз не взглянешь. А корова что? Она не человек. У ней рук и ног нет. Понимаешь? Далеко на копытах не убежишь, хвостом не отмашешься. А их в вечернюю пору, дьяволят мелких, тьма. И комарьё, и буты, и мошка… В глаза, в ноздри, в рот лезут. Так и норовят побольнее укусить. Заберутся в уши и давай изнутри поедать. Глядишь, легла чья-то Бурёнка. Копытами о землю бьёт и так жалобно стонет, аж сердце кровью обливается. Страшное зрелище.
– Ты прекратишь ахинею нести? – не выдерживает Степан. – Битый час городишь не пойми чего.
– Зачем бранишься? Виноват ли я, что у тебя рыба не клюёт, – удивляется Данила. – Так всегда. Чуть что не получается враз – виноватых ищем. Надуемся, как арбуз и света белого не видим. Все кругом плохие. Так ведь?.. Та-ак. Дядю Данилу не обманешь. Он вас насквозь, умников, видит. Чего, скажи на милость, нос воротишь? Взял бы да и сам рассказал какую-нибудь историю. Годков на десять постарше будешь. Всё больше нашего знаешь… Степан!
– Чего тебе? – Степан не оборачивается.
– Расскажи что-нибудь. Удиви нас, – просит Данила.
– Отстань.
– Не будь цаплей. Проще жить надо. Проще. Ну… Степан!
– Отстань, говорю.
– Как знаешь. Разговор поддержать не каждый может. И то верно, – кивает Данила. – Иной начнёт рассказывать, и не дослушаешь. Скучно. Не интересно. Раздражает прям. Хоть и правильно говорит, а не то. Нет азарта, с каким нужно вести диалог. Искорки нет. Понимаете? А другой хоть и сказки сказывает, да так складно, что заслушаешься. И не разберёшь, где вымысел, а где правда. Так что, Стёпа, не научился вовремя красиво говорить, уди рыбу молча. Так спокойнее.
Настала тишина. Данила, распластавшись на траве, прищурившись и задрав подбородок к небу, наслаждался тёплыми лучами солнца. Степан по-прежнему сидел с удочкой один и серчал на то, что за всё это время так ни разу не клюнуло, а доносившаяся до его слуха чепуха окончательно испортила настроение. Даже самогон не радовал.
– У вас леса реденькие. Можно сказать, совсем нет, – нарушил молчание Сашка. – В моих краях, откуда я родом, леса густые. Как у Чапаева усы. Не знамши, заблудишься и сгинешь в одночасье. Как пить дать. Бывало, идёшь с братом осенью по грибы, запрокинешь голову, а на деревьях белки висят.
– То есть как висят? – привстал на правый локоть Данила. – Не пойму тебя никак что-то.
– Повесились.
– Да брось ты, – удивился Данила. – Такое разве бывает?
– Бывает. Всякое бывает, – поклялся Сашка. – Белки ещё тот суицидный народ. Чуть что не по-ихнему сразу лапы на себя накладывают. Ранимые зверьки.
– Никогда бы не подумал.
– Трудно поверить. Но факт остаётся фактом. Зрению пока что я привык доверять, – сказал Сашка. – Всем известно, что белки заготавливают запасы на зиму. Прячут в укромное место орехи… и прочее. Но случается и такое, что беличью кладовую находят. Заяц, либо мышь, или ещё какой зверёк. Опустошат до последнего зёрнышка. И усом не поведут. А уже осень. Зима на носу. Не успеет белка, если и захочет даже, заготовить новые запасы. А впереди лютые морозы, голод, мучительная и неминуемая смерть. Впадёт белочка в отчаянье, подберёт подходящее деревце с ветвями, как рогатины, и удушится на этой самой рогатке.
– Интересно кошки мяукают, – не без удивления произнёс Данила.
– Жизнь вообще непредсказуемая штука, – согласился Сашка. – Подводный и лесной мир по сей день до конца не изучен человеком. А животные… Иной раз такое отчебучат, что не поддаётся ни одному закону физики… Забавный случай был у нас лет пятнадцать тому назад. Один тип по имени Иван приручил воронёнка. Да не только приручил, а выучил ещё разговаривать. Человеческим голосом. Как тебе, а?.. И что ты думаешь? Однажды этот самый ворон при неизвестных обстоятельствах вырвался на волю. Неподалёку был овощной рынок. И пернатая хитрюга намылилась туда. Торговала на том рынке женщина вишней. Так вот, этот ворон (а надо признать, что он был немалого размера, откормил его Иван на славу) взлетел на стол и как закричит во всё воронье горло: «Тётя, дай ягоду!». Бедняжка чуть со стула не упала. А ворон опять за своё: «Дай ягоду! Не будь жадиной». Народ, что ютился поблизости, тут же окружил говорящую птицу. Всем интересно, весело. Только женщине не до шуток. Собой загораживает вишню и кричит: «Граждане, чей ворон?». Появился Иван. Заприметил ворон хозяина и взмахнул на козырёк прилавка. Пытается Иван печеньем заманить питомца, да только ничего у него не выходит. Не поддаётся птица на уговоры. «Что же ты, братец, кормильца своего не признал? Ай-яй-яй. Это же я, Ваня». А ворон ему в ответ: «Ваня, Ваня… Голова баранья». Народ в смех. Иван по сторонам глазами водит, а сделать ничего не может. «Ну-ну, – говорит. – Попадись только в руки, живьём в бульоне сварю, гада».
– Научил на свою голову, – смеётся Данила.
– И ведь кого научил! Ворона. Человечьим языком. Н-да. Вот тебе и блины с пирогами. Всякое в жизни происходит, – вымолвил Сашка. – А то ещё случай расскажу. Отмечали мы как-то мой день рождения в лесу. Естественно, подвыпили. И хорошенько подвыпили. Да так, что один из приятелей оставил гитару. И отправились мы на другой день с ним искать пропажу. Пробираемся кое-как сквозь поваленные деревья и колючий кустарник, выходим на поляну, и что ты думаешь?.. Сидит на пне медведь, закинув лапу на лапу и пытается играть на гитаре. А! Как тебе? Это же уму непостижимо. Ладно там по струнам лапой водит, бог с ним. Так ведь нет – сидит на пне с гитарой да вдобавок ещё ногу на ногу забросил… Феноменально.
– И этот туда же, – с негодованием ухмылялся Степан. Никто уже давно не обращал на его мрачный вид внимания. – Свистуны… Одним словом. Свистуны!
Сердясь на приятелей, Степан понять не мог одного. Неужели они взаправду верят всему тому, о чём говорят? Слушают друг дружку затаив дыхание. Не перебивают. А по заключении рассказа дивятся, как малые дети, раскрыв рот. Чуть ли за щёку не хватаются и не качают головой. Мол, это же надо… Боже мой.
– Про животных и у нас интересная история имеется, – ожил Данила. – Матвею Лисицыну, бывшему завгару, баню новую козёл помог поставить.
– Как баню? Настоящий козёл? С рогами?
– Настоящий. И с настоящими рогами, – обрадовался Данила, что с первых же слов заинтриговал друга. – Баньку Матвей давно собирался поменять. Старую разобрать на дрова да поставить новую. Во всей красе. Только вот руки не доходили. С каждым разом откладывал на потом. А надо сказать, что научил он козла курить. Сам курит и козлу даёт затянуться. Весело ему, что тот дым через ноздри выпускает да ушами шевелит. То поросёнка к пиву приучит, то вот козла курить научил. Экспериментатор, да и только, – улыбается Данила. – После мужикам рассказывал, как дело было. Только, значит, прикурил сигарету, как жена в избу позвала. Бросил на землю, а потушить забыл… Гляжу, говорит, в окно, а с окурком моим козёл по двору расхаживает. Бросился во двор, нет козла нигде. Затем вижу сарай горит. И козёл из него выбегает. Ну, думаю, дрянь рогатая, доберусь и до тебя. Кинулся сарай тушить, да не тут то было. Вспыхнул, как спичка, а следом за ним и баня, что стояла рядом. Пока пожарных ждали обе постройки долой… Но худа без добра не бывает. Тем же летом баню новую поставил. Никуда не денешься, мыться где-то надо.
– А с козлом чего? Наказали?
– На мясо пустили.
– Зря. Животное не виновато.
– Не нам с тобой судить, – повёл бровью Данила.
Опять наступило молчание. Каждый пытался вспомнить или, может быть, даже выдумать такую историю, чтобы ещё больше удивить приятеля. Тишину нарушил Степан.
– А известно ли вам, господа-товарищи, отчего у нашей реки такое необычное название – Кривая Лука?
Мужики переглянулись. Никто не знал. Данила ещё что-то пытался сказать, но так быстро на ум ему ничего не шло, оттого он только мычал, как молодой телёнок и нелепо пожимал плечами. Сашка даже не пытался. Места эти он совсем не знал.
– Эх, братцы-кролики, всё-то вы знаете, да только не то, – улыбнулся в кои веки Степан. Сумел всё же и он обратить на себя внимание. – А дело было так. Давным-давно в наших краях жил-поживал один барин. Звали его Лука. И до того этот барин был жадным, что день и ночь трудились на него мужики не покладая рук. Лишнюю копеечку не заплатит и честно заработанного не даст. Тут урежет да там откусит. Лишь бы не платить. Как только приближался день расчёта, становился Лука злее чёрта. Посмотреть было боязно, не то чтобы заговорить с ним в такую минуту. Только и знал, что расхаживал по своим владениям и подсчитывал каждое деревце да каждый куст, что давали плоды. Переживал, кабы кто не обхитрил его и лишнего не урвал. Следил за каждым тщательно и спуску никому не давал. Хоть и был он скрягой редкостной, но на себя любимого денег не жалел. Баловал как только мог. Ходил в золоте, кушал заморскую чёрную икру и велел простому крестьянскому народу обращаться к нему, никак не иначе, как Ваше Величество. В саду почётное место занимала скульптура, где барин был изображён во всей красе. Даже речушку, неказистую, казалось бы, и махонькую, что текла через его владения, переименовал своим именем.
Степан замолчал. Было очевидно – рассказ не досказан.
– Ну? – спросил Данила.
– Что «ну»? – Степан перебросил удочку.
– Отчего к названию реки слово «Кривая» прибавилось? – пояснил Сашка.
– Ах, вы про это! Ну, слушайте дальше, – Степан продолжил. – И работал у барина честно и здраво, не жалея сил своих, один юноша. Но и его хитрая натура хозяина не обошла стороной. Обманул Лука бедолагу и усом не повёл. Заплатил за изнурительный труд сущие гроши. И решил тогда юноша проучить жадного барина. На все сбережения, что имелись у него и его сестёр, купил он себе костюм с цилиндром и даже трость. Заприметил Лука нарядного юношу и поспешил разведать у него, на какие-такие денежки он всё это приобрёл. Неужели где что своровал, а он не заметил. «Нет, Ваше Величество, – ответил ему парень. – За мои труды Вы вознаградили меня честно и справедливо. О большем я не могу и мечтать. Вспомнились мне на днях слова покойного папеньки. Мол, на том берегу реки, у крутого оврага, проживали когда-то цыгане. И земля там заколдованная. И если что в неё ночью положить, то к утру вдвое прибавится. Вот я, не будь дураком, зарыл деньги, а по утру вдвое больше поимел» – радовался юноша. «Да, ты и впрямь, малый, дурак, – подумал, глядя на него, барин. – Разве можно об этом кому говорить. Хех». Той же ночью погрузил Лука в лодку всё своё богатство, золото и драгоценности, что у него имелись. И поплыл на тот берег. Очень ему хотелось приумножить всё вдвое. Только не выдержала лодка такой тяжести и по средь реки пошла ко дну. Испугался барин. Стал на помощь звать. Прибежали мужики, спасли барина, а лодка так и ушла со всем золотом на дно. В ужасе скривил барин лицо, да и тронулся умом. Так и коротал свои дни в бедности и с кривой физиономией. Реку потом какой-то шутник переименовал в Кривую Луку. И пошло это названье в простонародье. А после революции и на новых картах изменили название… Вот как людей жадность губит.
Степан вытащил удочку и положил на берег. Клёва не было. Данила, хлопая глазами, признался, что слышал эту самую историю, но только запамятовал. Теперь же вспомнил. Действительно, всё именно так и было.
Степан улыбнулся.
– Даже так? – сказал он. – Не хочу никого расстраивать, но всё это я выдумал только что на ваших глазах.
– Как, выдумал? – в один голос воскликнули приятели.
– Очень просто. Как подобное до меня выдумывали вы сами и языка не ломали. Вот и я решил приврать малость.
Наступило короткое молчание.
– Да, дружище, – расплылся в улыбке Данила. – Никогда бы не подумал. Это надо же. Хех. Тебе только книги писать.
– Видать, и в моём роду язык хорошо подвешен был, – кивнул Степан и указал на банку. – Теперь можно и выпить.
– Это завсегда пожалуйста, – обрадовался Сашка и принялся разливать.
Степан присел рядом и взял стакан. Солнышко грело. Трава и деревья радовали зеленью. Было хорошо. Приятно, пожалуй, в такую погоду выпить, ни о чём серьёзном не думая. Рассказывать сказки и смеяться над небылицами.
Отвык народ наш читать хорошую прозу, всё больше спорят о сайте РП или каким быть СП и быть ли вообще, а в это время висит никем не замеченный рассказ Антона Лукина. Простой не замысловатый, но душевный со зримыми народными характерами. Есть, конечно, небольшие помарки такие как “молниеносно” (про плотву) или “изнурительный труд” Слишком избиты эти выражения, да и чужеродны в простой и меткой народной речи. Но это всё “блохи” , которые легко исправить. Удачи Вам, Антон!!!
Нет, просто сейчас есть возможность выбирать между современной прозой, которая хороша только по сравнению с паршивой современной прозой, и шедеврами из прошлого. Я лучше Ю. Домбровского буду читать или В. Катаева. Да много есть неоспоримых вещей. А современников пусть читают их современники. Оставьте… – и далее по тексту хрестоматии.
Я не хотел давать на этот рассказ отзыв, тем более сразу. Я с Можаевым согласен: “Слишком избиты эти выражения, да и чужеродны в простой и меткой народной речи. ” Рассказ насторожил штампами.