УСПЕНИЕ

№ 2022 / 34, 02.09.2022, автор: Лев АЛАБИН

 

В Доме Ростовых, в Ассоциации Союзов Писателей прошёл вечер Александра Вампилова. К сожалению, о вечере мало информации, немного народа собралось. Выступали люди, которые знали Вампилова. А также писатели Василий Авченко, Полина Бабушкина, поэт Надежда Кондакова, Татьяна Жилкина, Юрий Козлов, Ирина Плеханова.

 

* * *

21 августа, 3 часа 29 минут

 

Вышел на улицу голым. Постоял в свете убывающего месяца. Видел свою тень. Месяц достаточно яркий, всё видно вокруг.

Постоял в его свете, дал осветить ему всё своё тело. Вспомнил Томаса Манна, как он описывал Иосифа, который любил нагишом разгуливать в полнолуние. Не уверен, что это добродетель. Но Иосиф получил дар снов. И дар разгадывать сны. Он ему очень пригодился в Египте.

 

* * *

Пришла в голову мысль – сколько звёзд на небе, столько же трав на земле. И ни одной мы не знаем. Ни названия, ни свойств.

 

* * *

Квинтэссенция трав.

Пейте квинтэссенцию трав!

 

* * *

И она в молоке.

 

* * *

Идея освободить голову от всех мыслей с помощью описания их. Мне кажется, очень свежая идея.

 

* * *

Жанр френологических заметок совсем не устарел, как можно подумать. Наоборот, этот жанр как никогда нужен. Метеорологи совсем не заменят нам такую литературу. Так же, как кино не заменит театр. И телевидение не заменит …ничего не заменит. Описать, как встало солнце, какая выпала роса – это очень важные новости, важные сообщения. Тем более важные, что за всем этим люди вообще перестали наблюдать и совсем перестали этому придавать значение.

 

* * *

Нет. Метеорологи не заменят писателей. Так же, как зоологи, ботаники и орнитологи. Пусть они изучают своё, а мы будем писать своё. И пусть, с их точки зрения, это будет дилетантизмом.

 

* * *

Нет на одном дереве ни одного похожего листочка, поучал философ Гегель. Почему же мы называем все листья одним словом? А потому, что есть идея листьев. Будем и философами. Сядем на пригорке, будем отбиваться от слепней, и пофилософствуем.

 

* * *

Наивное искусство неожиданно вошло в моду, встало наравне с искусством мастеров. А всё потому, что искусство стало заумным, слишком сложным и даже враждебным для человека.

 

* * *

Ещё раз вышел в ночь. Пятый час, а трава сухая. Росы нет. Солнце зашло во мглу. Не в тучку, а в муть. А ночью сегодня небо чистое. И если бы я был мудрым, то смотрел бы на небо и считал бы звёзды.

 

* * *

Росы нет. И тени от луны уже нет. Светает Сумерки. 4.26.

 

* * *

Сегодня я сделал ещё одно открытие. Открыл карьер. Это маленький прудик, мимо которого я всегда проходил и не замечал. К нему ведёт крутой спуск. Открыла мне тропинку сорока, громко крича, полетела вниз. И я откликнулся на её зов. Как известно, сорока на хвосте носит новости. Сорок тут много. И я стал спускаться. Длинный спуск. И обнаружил пруд, и тихие могучие ветлы над ним. Укромное местечко.

Пруд или, наверное, карьер. Зачем его вырыли здесь, неизвестно.

Пруд освоили лягушки, которые сразу бросились от меня в разные стороны и забулькали в воде. Видны и рогатинки для удилищ. Кто-то ловил. Значит есть рыба. Как она тут появилась? Бросаю в воду хлеб.

 

* * *

В воду прыгнула лягушка – цитата из Басё. На этом надо закончить писать. В этом всё.

 

* * *

Художники в тоталитарное время жаждали видеть всё не реалистическое. А доступа не было ни к Кандинскому, ни к Малевичу. Так рассматривая Иванова «Явление Христа народу» увидели, что вода в Иордане, по краю, написана импрессионистическими мазками, и если этот квадратик взять в рамочку, то будет и Клод Моне и Огюст Ренуар.

 

* * *

Если каждое предложение оформить как законченное произведение, то будет японская поэзия.

 

* * *

Все наши птицы – юродивые.

Они подражают всем звукам. Варакушка подражает соловью. И поёт даже лучше. Вернее, может петь даже лучше. Не только «варак-варак», за что её и прозвали ласково «варакушкой». А моя знакомая сойка встречает меня утром бульканьем. Где она наслышалась таких звуков? Пишут, что она любит подражать звукам топора. Ну, это, наверное, давно было. Когда в лесу раздавался топор дровосека. Теперь она булькает, трещит, мурлыкает.

Но я её спугнул опять.

 

* * *

Сидел у пруда долго, здесь вода совсем иная, чем в реке. Она стоит и всегда гладкая. Выпил баночку, закусил картошечкой сухой. Вижу, что водоём давно освоен. Пиявки, лягушки, водомерки чувствуют себя хозяевами тут.

А на мои кусочки хлеба пока никто не покушается. Плавают горбушки в зеркально чистой водичке.

И вот неожиданно на кусочки хлеба из-под воды кто-то начал нападать. И, судя по клевкам, солидные водяные существа. Двигают корочки, топят. Отхватывают по серьёзному куску.

Значит, есть подводные жители. И это – рыбы.

Как они тут очутились?

Возникновение жизни. Загадка. Стоит вырыть поглубже яму – и вокруг возникает жизнь. Начинают летать стрекозы, селятся птички. Но откуда рыбы появляются в закрытом водоёме? Я читал, что птицы, – утки, например, переносят весной икру на лапках. Фантастика. Почему не акул?

 

* * *

Прилетела большущая стрекоза, зависла над водой. Жужжит низким тембром, разгоняя воздух. На гладкой воде пошли круги от её крыльев.

 

* * *

Удивительно, что у каждого существа своё время. Рыбки не во всякое время начинают «жор». Кидай сколько хочешь хлеба, раньше времени, они не начнут его клевать. И не подумают.

И так у всех.

У птиц – лётка, тяга, у рыб – жор, клёв. Утром и вечером. И всего час.

А у человека? Когда? Когда полетим?

 

* * *

22 августа, понедельник.

 

Встал в 7 часов, сейчас 7.51.

Много передумал. Но пока добирался к ноуту, всё позабыл. Хотел написать о поэте Баранове, о белке. И шишке, которую она мне бросила.

Хотел пойти в Мальцы.

 

* * *

Хорошо жить ближе к земле. На первом этаже с выходом в сад. А летом вообще жить в саду. Среди всякой цветущей и шуршащей флоры и прыгающей, стрекочущей, жужжащей, летающей, фауны.

Хорошо жить и высоко, чтобы сверху наблюдать за землёй, за восходами и закатами.

 

* * *

Следующее воскресенье – Успенье. И домой. Уже хочется в ванну.

 

* * *

Белка бросила мне кочерыжку шишки – бросила безвозмездно свой шедевр. В дар. Очистила шишку, словно кочан капусты. Попробовал очистить шишку так же, как белка. Без ножа не получится. Я поднял её, долго рассматривал, чистая работа, взял с собой, как произведение нерукотворного, а беличьего искусства. Напишу на этикетке. «Найдено 22 августа, в 18.03, в овраге, на тропинке, ведущей к ручью.»

 

* * *

Где же заметки френолога? Утром 18 градусов. Вполне комфортно на улице. В комнате та же температура для меня слишком маленькая. Небо в тучах. Но вроде как распогодится. Пробивается свет, и всё светлее становится.

 

* * *

О животных много написано. Буду оригинальным, стану описывать насекомых.

 

* * *

Стрекозу Красотку-девушку удалось сфотографировать только со сложенными крылышками. Два часа наблюдал за ней, снимал на видео. Но как только сядет, крылышки сразу сложит. Коромысло никогда не складывает свои прозрачные, слюдяные крылья. Не умеет. Они всегда растопырены, как лопасти вертолёта. А Красотка аккуратно складывает их над головой.

 

* * *

Тёща жалуется на зятя.

– Он ест только чипсы и запивает пепси. Ни щей, ни борща, что я готовлю, не ест. Он же помрёт от такой еды.

А ей отвечают насмешливо.

– Зато он на компьютере работает, а ты не умеешь. Это специальная компьютерная еда. Ешь сникерсы. «Сникерсни» и глядишь, ты тоже компьютером пользоваться будешь.

А другая защищает.

– Зато она корову может подоить. Пусть зять лучше борщ поест, глядишь и корову доить научится. А то оставь его с коровой на сеновале наедине – помрёт с голода. А тёща надоит – и сливки будут, и масло, и творог.

– Вам надо вместе жить. Он за компьютером, ты за коровой.

– Так что толку, он и творог не ест.

 

* * *

Любовался кузнечиком. Трогал его травинкой, снимал, но он никуда не скакал, сидел смирно. Только переходил с места на место, когда я поворачивал листочек, на котором он сидел. На редкость уравновешенный кузнечик. Другие, которые рядом сидели, реагировали на любое движение и мгновенно ускакивали.

* * *

Лучше всего описать, сколько появилось жёлтых листочков на берёзе, под которой я сижу. Всё больше и больше.

 

* * *

Читал в «Нашем современнике» очередного писателя, живущего в деревне, в глуши. То есть – деревенщика. Он с болью, конечно, пишет, что всё вокруг беднеет, ветшает, исчезает, пустеет. Люди пьют, никто не поёт старинных песен, не водит хороводов, не знает старины…

Он весь исстрадался и изболелся душой.

А я вот живу в посёлке, где все живут богато, в трёхэтажных коттеджах за двухметровыми заборами, у всех машины, никто не пьёт, никто даже не курит… и не ходит в церковь. И мне это тоже не нравится. Не так живут. И я тоже начинаю «болеть душой» за Россию.

Посоветовал бы писателю уехать из родного села куда-нибудь подальше. В город, лучше в Америку. И уверен, через небольшое время он без всякой натуги и преувеличений, опишет своё село, как землю обетованную. Опишет, какие там рассветы, какие закаты, какая неповторимая река там течёт, самая удивительная и самая невероятная река мира, какие простые и душевные люди там живут. И все позавидуют, и захотят туда приехать. И приедут же.

Так что не надо страдать. Это вредно для здоровья. Не надо нудить.

 

* * *

Сегодня познакомился с двумя кузнечиками. Зелёным пауком и клопом. Снял их на фотоаппарат.

Хороший денёк. Удачливый!

* * *

Но меня атакуют звонками. Одна девушка (малознакомая) просит 10 тысяч взаймы на три дня. Сумасшедшая. Говорит со мной целый час. Объясняет ситуацию. Меня не слушает. Не хочет знать, что я в лесу и связи нет. Убеждает меня приехать в Москву, занять ей денег. Ну, каким-то образом отговорился, что в Москву не смогу приехать. А почему? Смог бы. Подумаешь, потерял бы один день или два. Просто девушка не адекватная. Я с ней давно прервал всякое знакомство. Всё равно жалко как-то. Нужно заблокировать телефон.

Второй звонок от Аркадеона, моего знакомого, ему нужна тысяча рублей. Опять целый час объясняет свою ситуацию. Ситуация совершенно невероятная. У дочери четверо детей. У него операция на сердце, инсульт у сына и, что меня добило, сожительница сына ходит по квартире, при нём в одних стрингах. И нужна при этих обстоятельствах тысяча рублей.

Стал переводить через личный кабинет, но интернет такой медленный, что сообщения на почту приходят через четыре минуты, а предел ожидания сервера – три минуты. Не могу перевести ему тысячу. Звоню, и он говорит, что сам приедет ко мне за этой тысячью. Объясняю дорогу. Электричка – полтора часа, автобус ожидать полчаса, на автобусе тридцать-сорок минут и от остановки 40 минут пешком через лесок. Приедет. Ничего не остановит его.

 

* * *

Воду я беру из родника, так что точно знаю, сколько воды трачу. Интернет я теперь покупаю. Так что точно знаю, сколько его трачу. И как его надо экономить.

 

* * *

Девушка просит прислать фотографии разных лесных жителей. Прислал ей стрекозу, потом лягушку, сойку, кузнечика, клопа лесного и ящерки. Ящерка настолько прекрасна, что приписываю: «Описать её не в состоянии, настолько она неописуема». «Не придуривайтесь, – отвечает, – вы можете. – Сами себе цену знаете».

И я описываю.

«Она была одета в платье в облипку. Платье, переливаясь серебром, подчёркивало все изгибы её длинного, гибкого тела. Тело изгибалось непрерывно под всеми углами. При её появлении, все открывали рты, но вздох всеобщего восхищения не успевал вырваться, и фотоаппараты не успевали нацелиться, как она исчезала, так же неожиданно, как и появлялась. И только её длинный хвост ещё оставался некоторое время на глазах, продолжая извиваться и сверкать».

Понравилось.

* * *

23 августа, вторник.

 

Вспоминается фильм С. Мирошниченко с участием Валентина Распутина. Они с делегацией писателей и кинематографистов едут на корабле по Ангаре, заезжают в сёла, которые намечены к утоплению, а народ к переселению. Собирают сходки. Весь внимание, что же будет говорить Распутин? А ничего. Просто мямлит. Нет, не так он говорил в «Прощании с Матерой». Там он говорил о каком-то особом народном сознании, которое противится «прогрессу» и особо противится начальству с его недальновидными решениями. А тут что-то сник. Не одна Матёра предназначена к затоплению, целый пук прибрежных деревень. А он ничего, не противится, вообще ничего внятного не говорит. А ведь катастрофа, рушится уклад вековой. И некому сказать об этом.

А всё объясняется просто, тогда, в эпоху развитого социализма, быть фрондёром, сомневаться в правильности «курса партии» было очень прогрессивно, а сейчас какую позицию занять? Какую бы ни занял, всё бесполезно. Так что «Прощание с Матерой» уплывает в прошлое, это литература своего времени, не вечная литература. Почему так? А нет в ней Бога. А это всегда в русской литературе главное. Вместо Бога дух предков. Мистика народного сознания. То есть – язычество.

А христиан куда хочешь пересели – они останутся Божьими людьми.

Выбор-то простой. Либо с лучинами и керосиновой лампой жить, либо с электричеством, электрокосилкой, электродоилкой и турбиной. А старину не надо забывать. Писатели и должны о ней рассказать.

Переселять народ из изб в малогабаритные квартиры многоэтажных домов – это преступление. Надо было выстроить им такие же избы с тем же хозяйством, скотом.

 

* * *

Как ни хотелось мне уйти от всяких политических новостей, но не смог. Настигла новость о теракте, в котором погибла Дарья Платонова-Дугина. И вроде бы всё ясно, какие-то злодеи, связанные с украинскими спецслужбами, устроили взрыв. И надо всем сплотиться против терроризма, всем миром выступить против. Однако всё оказывается не так просто. Интеллигенция одобряет убийство и теракт, оправдывает его. А какие аргументы? «Дарья Платонова призывала к массовому убийству украинского народа». Невероятный бред. Никто никогда не призывал к убийству украинцев. Откуда взялось такое мнение? Спецоперация на Украине не убивает украинцев, а спасает их, убивает фашистов, извергов, сатанистов, карателей.

Наоборот, азовцы и другие фашистские военные соединения ВСУ не только убивают украинцев, намеренно обстреливая дома, а пытают их. Потому что украинцы, конечно, против фашизма, против идеологии человеконенавистничества. И вот предъявляю вам фотографию украинца, вступившего в ряды добровольцев на Донбассе, попавшего в плен, которого пытали в ДУК ПС («Правый сектор»). Отстрелили ему пальцы на руках. И под фотографией тысячи подписей, комментариев жителей Украины, не назову их украинцами, одобряющих пытки. Воспитано целое поколение ненависти, поколение человеконенавистников.

Фотографии этого украинца опубликованы в интернете много раз. Могу «кинуть» ссылки на мои публикации. «Литературная Россия», «Окопка», «Русское поле».

 

* * *

Говорят, что мы оболванены средствами массовой информации. А вот эти чем оболванены?

Петр Врублевкий посол Украины в Казахстане: «Убивать как можно больше русских».

Мэр Днепра Борис Филатов: «Теперь у нас полное право убивать этих нелюдей по всему миру, неограниченно по времени и в максимально больших количествах…»

Американский генерал Роберт Скейлз, прямой эфир телеканала Fox News: «США могли бы повлиять на события на Украине, если бы начали убивать русских». 2014 год.

Виктория Нуланд: «Убрать Путина с помощью переворота».

П. Порошенко: «Надо уничтожать нелюдей на Востоке Украины. Это преступники, это диверсанты, это убийцы, это террористы».

И таких заявлений бесчисленное множество. И эти люди живут, занимают официальные посты, и никто им не возражает. Это же нацизм, геноцид – убивать русских по всему миру. Цивилизованный мир показывает своё истинное, звериное лицо.

Белокурые бестии оскалили вновь клыки на Россию.

 

* * *

Дугин просто фантазёр. Странно, что его фантазии принимают за платформу, на которой можно стоять. Эзотерика есть фантазия.

 

* * *

Попалась в интернете книжка для детей с картинками, в которой оправдывается педофилия. Издано на западе, но в какой стране, не указано. Интернациональное издание.

«Познакомься со взрослым дядей, он совсем не страшный, пойми, что ему надо от тебя. Это совсем не больно».

 

* * *

90-е открыли ещё несколько новых видов греха.

 

* * *

Запад постепенно узаконил секс всех родов и положений, намеченный ещё в 60-е, в сексуальную революцию. Теперь Запад поставил перед собой новую задачу: затащить в постель несовершеннолетних и младенцев. Закрепить это законодательно. И задача будет выполнена.

 

* * *

В жару какие мысли могут быть? Только короткие.

 

* * *

Нет, нытьё никогда не будет востребовано. Посочувствуют, отдадут должное и опрометью от нытья подальше.

 

* * *

Бодрость духа – это добродетель, а уныние – греховно.

 

* * *

Тёплый вечер. Сижу в майке, в полной темноте на улице с ноутом на коленях. И что-то пишу. Тишина. Комаров нет.

 

* * *

Люблю тёплые, тихие вечера. Верю в женщину, повстречавшуюся мне на тропинке с полными вёдрами, верю в синюю птицу, которая дала мне себя сфотографировать. Верю в яркую звезду, которая сейчас на небе одна, вместо луны. «А луна канула», как справедливо писал Андрей Вознесенский, предлагая прочитать эту фразу с конца.

Надо во что-то верить. Верю в тёплый вечер. И в палиндром.

 

* * *

Моя знакомая прислала фотографии с юга, купается в море с двумя детьми и двумя собачками. Счастливые лица. Эти дети сироты, их мама умерла в этом году. Попросили мою знакомую поехать с детьми на море. Больше некому.

У соседки умер зять, она уехала на похороны. Очень много смертей, несчастий вокруг. И у богатых и у бедных.

 

* * *

Есть в деревне Мальцы «Святая горка» с часовней. В часовне похоронен мальчик 16 лет и его мама. Часовню поставил отец. Там всегда звучит музыка, стоят иконы, горят лампады. Папа купил на День Рождения сыну мотоцикл, и тот убился. И мама вскоре умерла от горя. Вот и стоит красивая часовня на горке.

 

* * *

Алексей Николаевич Соколов по прозвищу Плешкин, был нашим учителем литературы. Он ничего не рассказывал нам о литературе, его метод обучения заключался в «инициации». Вот пример.

– Машков, к доске.

Дмитрий Машков, высоченный, румяный, умница, физик в будущем, выходит и становится у доски.

– Говорят, что вы показываете большие успехи в изучении точных наук. Учитесь только на отлично.

– Ну, не совсем, по физике да, а по математике и четвёрки есть, – скромно отвечает Дима.

– И можете решить любой пример, любую задачу, – продолжает Плешкин.

– Если бы так, в рамках школьной программы только, – ещё более скромно отвечает Дима.

– Но вы будете изучать всё больше материала, читать разные книги и будете способны решать всё более и более сложные задачи.

– Ну, да, конечно…

И тут наступает тот самый момент инициации.

– А вот сколько бы вы книг ни прочитали, каким бы учёным литературоведом ни стали, вы ничего не поймёте в рассказе Бунина «Митина любовь».

Митя растерянно пожимает плечами, и Плешкин возвращает его на место. Оценку не ставит.

Искусство не подвластно изучению, логике. Подвластно только чувствам. Перед искусством все на равных. Учёные и неучёные.

 

* * *

Поощрял Плешкин «понимание искусства» очень щедро. Мог поставить оценку «100». Поставить прямо в журнал, хотя она и не помещалась в клеточку, предназначенную только для одной цифры.

Тогда он стал ставить «6».

Такую оценку очень хотелось получить. Готовились серьёзно. Но Плешкин был непредсказуем. И за самый исчерпывающий ответ, но без «души» мог поставить четыре.

Впрочем, что это я… увлёкся. Об Алексее Николаевиче можно писать бесконечно…

А кто опишет бабочку крапивницу, которая села мне на большой палец?

 

* * *

Крапивница закрыла крылышки и мгновенно исчезла. Превратилась в сухой чёрный лист. Но приоткрыла неожиданно, и я рассматриваю её чёрно-рыжий узор. Откуда такой? Наверное, подсмотрела на картине Поллака? Или Миро. А мимо, неровно петляя, летит бесшумно капустница, почему она белая? Ну да, под капусту.

 

* * *

Ещё насекомые умеют притворятся мёртвыми, не только стать сучком или листом.

Облился из вёдер. Солнечных вёдер.

* * *

Приехал свежий человек из Москвы, за тысячью рублями. Тот самый Аркадеон. Я повёл его на речку. И он по дороге постоянно восклицал к месту и не к месту. «Какие места тут! Какая красота! Какая природа…» И я приумолк и стал оглядываться по сторонам и смотреть вокруг его глазами. А он сам белый абсолютно, бледный, только что вышел из больницы. И я ему верю. Пришли на речку. И он начал её хвалить. «Кристальная вода. Заповедный уголок», вошёл в реку и говорит. «Дно, как ковёр мягко расстилается под ногами». Действительно, дно песчаное и мягкое, лишний ил уносит быстрое течение.

 

И речка преображается от его слов, вся заблистала на солнце, поворачивается разными боками, всеми струйками играет. И сверкает.

Потом я стал кормить рыбок. Бросать им кусочки хлеба, налетают огромными стайками уклейки, а под ними, по дну, ходят плотвички больше ладони величиной. «Вот и форель приплыла» – сказал он с восхищением, и я, поначалу совершенно недовольный его приездом, поцеловал его в лоб.

Ему ещё предстоят в течении трёх месяцев три тяжёлые операции. Тяжёлые, сложные, уникальные и… бесплатные.

 

* * *

И опять вечер, и опять прохлада. Сегодня вечер более холодный, чем вчера. Хотя солнца было больше. Смотрел за рыбками в просвеченной солнцем до дна, речке, читал Станислава Куняева о Свиридове.

Пойду, схожу за водой.

Принесу родниковой воды, выпил всё ведро дочиста. Осадка у воды этой нет. Хоть и стоит три дня.

 

* * *

Без пятнадцати девять. Такая тишина, что хочется прислушиваться, вслушиваться, хочется гнать от себя всякие плохие мысли. А их много. Хочется надеяться на что-то. В очередной раз.

И ветер стих. Вчера ночью дважды выходил на улицу в темноте. И молился, задрав голову на звёзды. Получилось само по себе. Смотрел вверх и читал вечерние молитвы. Так можно. Не обязательно в угол смотреть или на иконы. Можно и на звезды.

Главное, чтобы они были. Главное, молиться.

 

Ноутбук в ночи

Вчера писал в кресле, в темноте. Пришлось отойти – и поставил ноут на землю возле сосны. Прихожу и вижу: ноутбук в полной темноте отбрасывает голубоватый, мертвенный свет на землю, на сосну, траву. Словно он самостоятельное существо. Одинокий ноутбук в ночи. Стал его фотографировать, но фотографии получились совсем не интересные.

Ноутбук в ночи, может так стоит, может месседж ждёт. А сосна сторожит.

 

* * *

Не хватает здесь какой-то романтической темы. Не хватает женщины. Хотя многие обходились и без этого. Бианки, Пришвин, Паустовский. Где у них женщины? Только медведи, собаки, мурзуки, погода, природа. Собственно, это и есть женщина.

 

* * *

Сходил за водой, это занимает 20 минут. С перекурами.

 

* * *

Звёзд полное небо. Ни облачка, ясность прекрасная. Видел падающую звезду. Какой-то поток метеоритов нас настиг, не помню. Кажется, Персеиды.

 

* * *

Подумал съездить в Москву за удочкой. Но, наверное, это варварство – разрушить такую идиллию. Никто в этом месте не ловит.

Дело в том, что к этой купальне нет подъезда машин. И подъехать могут только машины СНТ Старый Спас. Чужие машины не пустят. Поэтому купальня тиха и безлюдна. А пешеходный мостик не все знают. И это спасает тихий уголок.

 

* * *

Унылые мысли. «Не садитесь писать, когда у вас мука в душе». Кажется, это Блок Зинаиде Гиппиус прорёк.

 

* * *

Виктор Ерофеев ведёт некоторые радиопрограммы, появлялся даже на экране телевизора. Он сказал как-то, что русская культура 19 века равна эпохе Итальянского Ренессанса. Глубокая мысль. Запомнилась. Почему эпоха Возрождения должна возникать после Средневековья, почему она должна враждовать и отвергать Средневековье? Всё это штампы мышления. У нас Ренессанс совсем другой и в другое время происходил. И Средневековье не отвергал, а наоборот, возродил, наоборот, обратился к наследию святых отцов Церкви, к наследию Византии. Богоборчество мы как-то проскочили. И всё-таки видеть множество обнажённых тел на стенах церкви довольно-таки странно. Нельзя назвать это Возрождением, скорее – упадком. Не в бане всё-таки. Искусствоведы меня побьют, а вот богословы поддержат.

 

* * *

Там были не только сороги с красными плавниками. Я разглядел одинокого голавля, а потом из тени выплыли маленькие полосатики. Это окушки. А у одной рыбки разглядел большущие усы – так это пескарь. А сверху плавает, носится бесчисленное число молоденьких серебристых уклеечек. Они-то и устраивают возле хлеба толкучку.

 

* * *

Смотрю на облака, словно прощаюсь, словно никогда не увижу. Как в последний раз. Так и надо смотреть на свою жизнь, прощаться и оплакивать.

 

* * *

По радио «Спутник» слушал беседу о смерти с профессором психологии. Профессор говорит, что смерти мы не почувствуем. Поэтому не надо её бояться. Бесполезно её бояться. Ни смерти не почувствуем, ни после смерти ничего не почувствуем. Я удивился проповеди такого невежественного мракобесия на вроде бы патриотической волне. Надо ввести закон не только за клевету на наши вооружённые силы, проводящие спецоперацию. Но и за клевету на нашу жизнь, он оскорбил сразу все религии. Многие в наше время умирали и возвращались после смерти назад. Известное крылатое выражение из «Гамлета» – «страна, из которой не возвращался ни один пилигрим», уже не верно. Много рассказов о жизни после смерти мы услышали от многих путешественников. И вот опять, оказывается, ничего нет. Темнота и бесчувствие. Наука отстаёт от реальности, от жизни. Какая-то средневековая наука.

 

* * *

Есть два дня в году, в которые ничего нельзя делать. Один день называется – Вчера, второй – Завтра. И есть только один день, в который можно любить, верить, надеяться, – называется – Сегодня.

 

* * *

Вошёл в реку. Говорил, стоя в реке по пояс, с женщиной. Она сказала, что это брод на другую сторону. Потрясающее слово, лет двадцать мне не указывал никто, где брод. И вот, он нашёлся.

Подмочил телефон, фотоаппарат… Вышел из воды и пошёл искать новые пути.

 

* * *

Заблудился, но вместо того, чтобы заблудиться, нашёл более короткую дорогу.

Зашёл в магазин. Купил хлеб, кабачки, много постной еды.

Фотоаппарат высох. Фотографировал закат, кормил карасей в карьере.

Сейчас буду сидеть в темноте.

 

* * *

Тоска по человеку. Захотелось хоть с кем-то поговорить.

С любым человеком.

Но никого поблизости нет. И телефон не работает.

Интернет тоже.

 

* * *

Долго смотрел на созвездие Вега. Но сколько бы ни смотрел на него, оно не изменило своей формы и не потускнело. Хотя я очень плохой человек и смотрел на созвездие злыми глазами. Хотел передвинуться и найти Стожары. Но забыл, где они находятся. Кажется, что чем больше я смотрю на звёзды, тем чаще они начинают мигать, а может быть, глаза мои слипаются. Наверно, египтяне смотрели на те же звёзды. Но другими глазами. И Христос смотрел на эти же звёзды, которые он Сам и сотворил. Бог смотрел на звёзды человеческими глазами.

 

* * *

В карьере обитают караси. И больше никого.

Это мне сказал сегодня рыбак.

 

* * *

Если просто сидеть и записывать мысли… Такое испытание. Это одно. А если куда-то пойти. Пусть в безлюдное место, то всё равно будут новые впечатления. И по сравнению с новыми впечатлениями, то, что тебе приходило на ум в уединении, забывается. А старые впечатления – более важные впечатления. А новые впечатления – свежие впечатления – более яркие, хотя, скорее всего, глупые.

 

* * *

26 августа, пятница

 

Вчера проник, наконец, в деревню Мальцы. От «Раздолья» она километрах в трёх. От автобусной остановки «Мальцы» – километров пять, но от автобуса никто не ходит в деревню, потому что есть другая дорога, и там тоже остановка «Мальцы», и она более удобна. Я, конечно, залез в интернет, потратил пару сотен мегабайт, и примерно знал, куда идти. Но в интернете нет детализации. Ни рощиц, ни полян, ни опушек интернет не знает. И я пошёл по интуиции и по направлению на юго-восток. Идти пришлось сначала через товарищество, насквозь, потом по полю, без тропинки, потом нашлась тропинка и прошёл по ней, потом зашёл в перелесок и, выйдя из него – опять поле, и горизонт на все стороны. Видна Давидова пустынь со своей красавицей колокольней. Вышел на асфальт и прошёл ещё метров двести, обгоняли сумасшедшие машины, не знал, куда от них деваться, обочины как таковой нет, деревья и кусты подступили совсем близко. Потом повернул направо и пошёл по старой заброшенной дороге. Увидел двух девушек, которые играли на дороге в теннис. Расспросил про Мальцы. Есть предлог поговорить, рассмотреть их получше. Одна девушка скорее походила на маму, другая на дочь. Обе были в юбочках коротких и выглядели очень привлекательно. Они-то и показали мне, обведя рукой горизонт с домишками деревни Мальцы. А за деревней виднелась ещё Святая Гора. Откуда такие названия? И никто же не расскажет, почему так называется гора, на которой сейчас расположилось ещё одно Садовое товарищество, закрывшееся от мира очередным двухметровым забором. А что-то ведь за этим названием кроется. Какая-то дивная история.

Да, не хватало мне тут в записках и заметок путешественника. И вот, я путешествую с фотоаппаратом и полевой сумкой, назовём её пастушьей сумкой, через плечо. И две весталки, две полевые феи поясняют мне путь. Не хватает и какой-нибудь романтической истории. Но романтики не будет. Кроме неожиданного поцелуя по телефону, который я получил вчера от малознакомой поэтессы. Отнёс его на счёт её профессии – поэта. Вообще с поэтами надо держать ухо востро. Экзальтированные особы. Неизвестно, что они могут выкинуть в следующий раз.

Итак, Мальцы расположились на двух склонах оврага. Овраг крутой и посередине озеро. Мне сказали, что высохшее. Не стал спускаться через заросли крапивы, поверил весталкам. Одним бочком деревня притёрлась к речке – Лопасне. Речка выгнулась как бы от этого прикосновения очень крутым поворотом, так кошки выгибают спину, когда их гладишь.

Вышел на просёлочную дорогу. С одной стороны овраг, исчезающий в густых зарослях и деревьях, с другой стороны – деревенские домики, приятные на вид. Нет, это не Садовое товарищество. Тут нет высоченных заборов, всё сделано по старинке, по-человечески, и скамеечки, и тропинки к калиточкам. И встретил я на скамеечке местных жителей, ведущих оживлённую беседу, и все поздоровались. Идём дальше. А дальше я встретил большую кучу яблок и взял себе несколько. Яблочки все были червивые и с бочками – падалица, но на вкус очень приятные. Меня заметил мужичок.

– Ваши? – спросил я.

– Наши. Падалица. Ни одного яблока на дереве не осталось, все зачервивели и опадают.

– Всё лучше, чем в магазине. Не яблоки, а восковые фигуры. Ваши всё-таки настоящие, если их плодожорки едят.

После этого мужичок объяснил, как мне добраться до церкви. Указал, где свернуть на незаметную тропинку. И вот я опять из зарослей вышел на асфальт, дети, крича что-то, наперегонки на велосипедах мчались к речке. Речка блестела справа. И её русло в лучах солнца сверкало, словно она была масляная. Я подошёл к купальне. Умылся. И решил всё-таки искупаться. Купание здесь очень интересное. Можно сразу окунуться, у берега по пояс, а можно потом выйти на стремнину, или выплыть. И пойти против течения. Дно приятное, как расстеленный ковёр. И по колено в воде можно идти довольно-таки далеко между диких и неприступных берегов. Но вскоре слева откроется ещё одна купальня, где удобно выйти на берег.

Мой путь лежал дальше по шоссе, и вскоре предо мной открылась церковь, псковского стиля. Церковь Александра Невского. Отремонтированная, с ухоженным двором, цветником и пихтами. Веяло от неё совсем не деревенским, а скорее южным, курортным стилем.

Церковь увы, была закрыта. Это кладбищенская церковь и службы тут ведутся, согласно расписанию, только раз в неделю по субботам. Да, теперь церквей больше, чем священников. Удивительное время. А говорят, безработица. Есть работа, делателей нет. Хоть самому идти, записываться в священники.

Совершив столько поворотов налево и направо, совершенно потерял пространственное представление. Где Новый быт, где Раздолье, где Баранцево. Назад я хотел пойти каким-то другим, неизведанным путём. И стал спрашивать недалеко от церкви. Спрашиваю у людей, и они мне объясняют так, что я вижу, они только на машине ездят. Им доступны только шоссе. И я почувствовал некоторое превосходство. Мне доступны и тропинки, и броды, и бездорожье полевое. Могу и через лес пройти. Просто какой-то вездеход и кудесник. Могу спуститься в самый крутой овраг, и даже пройти по жёрдочкам через болото. Что я и сделал на обратном пути. А им ничего из этого недоступно. Но всё-таки зашёл не туда. Хорошая, укатанная дорога, посыпанная щебёнкой, привела меня к закрытым вратам чьей-то очередной барской усадьбы. Но и тут мне повезло, потому что на обочине нашёл семью шампиньонов. Семейка давно уже поднялась из-под подстилки, в живых остались только два шампиньона из шести. Остальных сгрызли черви. Но оставшиеся два были прекрасны. С лохматыми венчиками, розовыми пластиночками под шляпкой. Конечно, я их взял и донёс домой, и вечером приготовил картошку с шампиньонами. В этом году найти гриб – большая удача. Лес совершенно сухой. А ведь сколько дождей прошло в июле. Но недостаточно. Зато дожди пойдут на следующей неделе, а я уже умотаю домой. Не буду дожидаться сырости.

 

* * *

В принципе, всё я выполнил, что задумывал. Сфотографировал ящерку, сфотографировал белочку, сфотографировал стрекозу и клопа.

 

* * *

О каждом существе, насекомом или птичке, которые мне встретились по жизни, можно написать рассказ. Например, зелёный лесной клоп, поняв, что я его совершенно бесплатно фотографирую, предпринял попытку скрыться от меня и переполз на обратную сторону листа, показав мне изумительное розовое брюшко. Я захотел, конечно, сфотографировать его брюшко и перевернул листик, но он быстренько опять спрятался. Я тогда стал веточкой его переворачивать потихоньку. Клопу это совсем не понравилось, и он дал это понять, ужасно испортив воздух. Пришлось оставить его в покое. Но нежно-розовое брюшко невозможно забыть. Зачем какому-то клопу такая красота?

 

Успение пресвятой Богородицы

 

Преставилася животу Мати суща Живота… Представилась Жизни, мать Жизни. Оставила жизнь мать Жизни. Это образ, недоступный поэтам. Недоступный и пониманию.

В Успении многое напоминает службы Страстной седмицы. Вынос Плащаницы, похороны Плащаницы. Крестный ход. И песнопения. «Создатель руки заушается рукой. Повесивший землю на облаках, висит на древе.» Образы высокой поэтики и богословского смысла, повергающие ум в смятение. Так и в Успении. «Преставилася животу мати суща Живота».

В Успение сохранился изумительный обычай, после Крестного Хода вся церковь, при входе в храм, проходит под плащаницей или под иконой Успения. Это осталось от утраченной мистерии Успенского действа Дмитрия Ростовского.

 

* * *

27 августа. Суббота

 

Роса выпала ещё в сумерках. Шёл по траве в темноте по колено мокрый.

 

* * *

Уезжая в город, мы прощаемся со звёздами, травами, рекой, лесом, стрекозами, со всем миром.

 

* * *

«Роятся мысли, не встречаясь…» – писал поэт Леонид Аронзон. И у меня так.

 

* * *

Надо тщательно отслеживать мысли, отклеивать приклеившиеся, как переводные картинки, как марки в клейстере. Как фольгу сусального золота.

 

* * *

«Вот жизнь дана, что делать с ней?» – из того же стихотворения.

 

* * *

Благодатная погода. Тишина, слышится колокол Давидовой пустыни. Говорят серьёзно и научно доказано, что звук колокола убивает все вирусы в округе. Всюду, где его хоть немного слышно. Такова вибрация. Я услышал, значит обеззаражен на сутки вперёд.

До конца августа.