Я песней, как ветром, наполню страну

Рубрика в газете: Гудит свинцовый рык, № 2020 / 45, 03.12.2020, автор: Денис БАЛИН (пос. МГА, Ленинградская обл.)

К концу жизни Александр Прокофьев стал карикатурной фигурой, над которой подсмеивались. Вместе с тем, он превратился в большого писательского чиновника со всеми соответствующими рычагами влияния. В поздние годы он полностью соответствовал типажу секретарей райкомов и даже внешне своей тучной фигурой напоминал Никиту Хрущёва.
Шутили над ним его коллеги по цеху часто. Так, на встрече советских писателей с Хрущёвым поэт Смирнов сказал: «Вы знаете, Никита Сергеевич, мы были сейчас в Италии, многие принимали Прокофьева Александра Андреевича за Вас».
Посмотрел Хрущёв на эту карикатуру, нахмурился и отошёл, ничего не сказав. Чем не анекдот?
Есть ещё вот такое воспоминание Елены Игнатовой о позднем Прокофьеве-чиновнике:
«Второй раз я увидела Прокофьева в роковой для него момент: впервые за много лет его «прокатили» на выборах в председатели ленинградского отделения СП. Мы случайно оказались тогда в ресторане Дома писателя и смирно пили кофе среди общей суеты и возбуждения. Отчего-то всякий триумф, даже безудержное ликование победившего добра (а тогда казалось, что это именно так) вызывает в моей душе чувство отстранённости и грусти. Моложавые «шестидесятники» в демократических бородах и свитерах громко праздновали, и облака табачного дыма над их столами были как дым костров над станом победителей. Свергнутые идолы бродили тут же: коротконогие старики со свирепыми и растерянными лицами кирпичного цвета – от пьянства и подскочившего давления. Прокофьев сидел один, к нему никто не подсаживался, хотя в зале ресторана была теснота. Перед ним стоял графин водки, и он уже успел изрядно выпить, когда к столу протёрся Толик, но не сел, а приклонясь и приобняв патрона, что-то тихо наговаривал. Вдруг тот поднял физиономию – и плюнул Толику в лицо: «Сволочь… Всё ты!» Толик мгновенно выхватил из кармана платок и вытер – сначала губы Прокофьева, потом промокнул себя. Я навсегда запомнила этот жест и старого поэта, похожего на злого поросёнка».
Я думаю, что не нужно представлять Александра Прокофьева только с положительной или с отрицательной стороны. Он был разным и неоднозначным человеком. Вообще, если нравится стихотворение, то мне не обязательно знать подробности жизни его автора. Но, конечно, мы с вами очень любим, когда биография и творчество дополняют друг друга. Такой симбиоз высокой поэзии и трудной судьбы.


Прокофьев действительно был чиновником и занимал пост ответственного секретаря Ленинградского отделения Союза Писателей. Это очень высокий и ответственный чин. Помимо различных внутренних интриг, ему приходилось вещать с трибун различные идеологические речи, что вряд ли сейчас оценили бы потомки. Но это многим приходилось делать, даже вашим любимым писателям той эпохи.
Только представьте, какой ему приходилось груз нести внутри. Одно только дело Ахматовой и Зощенко чего стоит. К «делу Бродского» он тоже приложил руку, хотя вполне мог бы отстраниться. Защитить молодого поэта у него рычагов не было, но помочь процессу в негативном ключе – вполне. Говорят, что виной всему стала эпиграмма против Александра Прокофьева, авторство которой приписывалось Иосифу Бродскому (потом выяснилось, что не он её написал). От неё он пришёл просто в ярость и его отношение к делу Иосифа Александровича сформировалось окончательно.
Возможно Прокофьеву хотелось всеми средствами сделать государственную карьеру, получив однажды шанс для карьерного роста, он уже не смог отказаться от соблазна власти. Или он искал защиту в своём высоком статусе, ведь многих писателей, с которыми он начинал расстреляли или отправили в лагеря. Каждый из нас вырабатывает свои механизмы защиты. К сожалению, поэт в Прокофьеве ушёл куда-то на второй план, но не стоит помнить только одну часть биографии северного самородка.
На самом деле, за своей бюрократической внешностью он скрывал далеко не простую судьбу, и событий, выпавших на его долю, хватило бы на несколько жизней. Посмотрите на одну из его ранних фотографий: стальной взгляд, суровый и хмурый. Его глаза впиваются в вас, о таких говорят, что много видели в жизни. Совсем молодой парень, который слишком рано вырос, как и многие его ровесники. Чего они только не видели в годы Гражданской войны или во время службы в ВЧК-ОГПУ. Впрочем, об этом известно только самому Александру Андреевичу. Что-то можно узнать в стихах, например, о Гражданской войне есть «Разговор по душам»: Земля – по моря в окопах, на небе – ни огонька. / У нас выпадали зубы с полуторного пайка. / Везде по земле железной железная шла страда… / Ты в гроб пойдёшь – не увидишь, что видели мы тогда.
Александр Андреевич Прокофьев родился 19 ноября (2 декабря) 1900 года в с. Кобона Петербургской губернии в семье ладожского крестьянина-рыбака. Будущий поэт появился на свет в самом начале двадцатого века, когда Российская Империя ещё казалась вечной, а дворянские балы и усадьбы становились прошлым, ветшали и покрывались пылью истории. Время великих потрясений для страны и всего мира.
Поколение Прокофьева росло на фоне Первой мировой войны и двух революций. Вступив во взрослую жизнь, они приняли участие в Гражданской войне, страшной и безжалостной. Именно они активно строили новое государство на руинах царской России, были её топливом, сжигающим себя, чтобы эта огромная государственная конструкция продолжала свой путь. Отсюда идут его матросы, коммунистический пафос и красные командиры. Они естественны для него, поскольку автор находился среди них, воевал плечом к плечу с ними. Это не пафос или стремление угодить литературному начальству. Да и сам автор верит в идеалы, о которых пишет.
Что он знал о дворянах, усадьбах и балах? Какое ему было дело до этой параллельной вселенной? Его окружало необъятное Ладожское озеро, то тяжёлое и серое, то ярко-синее и глубокое, как будто нарисованное художником-самородком из глубинки (как и сам ладожский поэт), северо-западное небо.
Он писал в одном из своих стихотворений о ладожанах, что в их семьях «из люлек вставали уже рыболовы». Ладогой пронизана вся его жизнь. Прокофьев стал её певцом, бытописателем, взяв с собой в советскую поэзию односельчан, волны, бьющиеся о берег, северный пейзаж, оживший в его стихах. Его поэзия словно вышла из фольклора и стала его частью, естественным продолжением. Молодой Прокофьев прям расплёскивает её ладожской волной, как горнист свою музыку по округе. Его ранние стихи звучат, дышат, наполнены жизнью: И я говорю ей: «В нарядной стране / Серебряной мойвой ты кажешься мне. / Направо взгляни и налево взгляни, / В зелёных кафтанах выходят лини. / Ты видишь линя, иль не видишь линя? / Ты любишь меня, иль не любишь меня?».
Или вот, ещё одно сильное стихотворение «Товарищ» («Я песней, как ветром, наполню страну…»): …А песня взлетела, и голос окреп. / Мы старую дружбу ломаем, как хлеб! / И ветер – лавиной, и песня – лавиной… / Тебе – половина, и мне – половина! / Луна словно репа, а звёзды – фасоль… / Спасибо, мамаша, за хлеб и за соль!..
Что же касается его «советских» стихов, с красными матросами, пропагандой и агитацией, то не всё так просто. Это не заказ автора у самого себя, а его взгляды, его идеология и вера. Прочитайте стихотворение «Мы» или другие из раннего, вряд ли они написаны только для соблюдения линии партии. Он так чувствует, автор воевал за эти идеалы не только словом, но и делом: …Но нам, ребята, не к лицу благословенный край… / Я сам отправил четверых прямой дорогой в рай. / Тут арифметика проста – гудит свинцовый рык. / Четыре порции свинца – в обрез на четверых…
Такие стихи как «Развернись, гармоника…», «Чок-чок, каблучок…», «Третья песня о Ладоге», «Не боюсь, что даль затмилась…» и многие другие ранние произведения вполне достойны войти в золотой фонд советской поэзии конца двадцатых и начала тридцатых годов.
В 2020 году большинство сильных стихов Александра Прокофьева забыто. Поздняя патриотическая лирика и его деятельность в качестве советского чиновника вышли на первый план и оттеснили ранний поэтический талант перед новыми поколениями читателей. Но, на малой родине его помнят. В преддверии юбилея, школьники провели акцию, в рамках которой записывали видео с чтением его стихов. В Кобоне работает музей, а в Ленинградской области вручается литературная премия его имени. Несмотря на все сложности и неоднозначности своей биографии, Александр Алексеевич Прокофьев остаётся главным поэтическим голосом Ладоги.

 

13 комментариев на «“Я песней, как ветром, наполню страну”»

  1. И что? Нормальная честная судьба честного человека. А в писательские начальники его назначила ПАРТИЯ. Чо сегодня-то с с этими назначениями изменилось? По сути – ничего. Тоже назначают.

  2. Зачем издеваться над недостатками внешности человека, его полнотой и тому подобным? Делает ли это честь автору публикации? Если можно еще как-то понять сопоставление характера человека с особенностями его творчества и произведений, с зависимостью одного от другого, то писать, что старики коротконогие и со следами пьянства и давления на лице, это унизить себя до крайности, скатиться к фашизму.

  3. Вы не читали текст, где там автор издевается. Комментарий ради комментария

  4. хорошая статья потому, что заставляет открыть книги поэта и прочитать.

  5. Были бы критики заинтересованы, да и знаний достало б, сопоставили стихи того же А. Прокофьева с ленинградской станковой живописью. Много интересного можно найти. Например, если посмотреть полотна К. Петрова-Водкина. Но где ж они, грамотные критики-то? Ушли в никуда. Осталось полтора человека, и тем нездоровится.

  6. А самое интересное тут – реплика С. Смирнова. Что это? Беспредельная смелость? Безумие? Гипертрофированная лесть? Сказать такое в глаза главе государства. И зачем? А вы Прокофьев, Прокофьев. Мне кажется, что там, где собиралось много деятелей советской культуры одновременно, создавалась критическая масса бреда. И никто этому не удивлялся. Это было в порядке вещей.

  7. Процитированное высказывание С.В.Смирнова Н. С.Хрущеву о сходстве последнего с поэтом Прокофьевым (или наоборот – поэта с Хрущевым) известно из воспоминаний Д. Гранина (“Причуды мой памяти”, 2010). Кажется, больше никто его не подтвердил. Слышал ли это сам Гранин – сомневаюсь, что он при этом присутствовал. Мое скромное замечание – лишь о достоверности разных высказываний о личностях и ничего дальше этого. Исторические анекдоты – жанр популярный и соблазнительный.

  8. Сам принцип это не отменяет. Концентрация советских деятелей культуры на единицу площади создает метафизический бред, последствия которого – попытка переделать сущность человека посредством лживых текстов и неловкой музычки. Искусство, разумеется, может влиять на человеческую сущность, улучшать ее, чаще – ухудшать, но казенные посылы в качестве духовного плацебо – это нечто. “Этот День победы порохом пропах…”, “В коммунистической бригаде с нами Ленин впереди…” (вар. “Гайдар шагает впереди…”), “Орлята учатся летать. Непросто спорить с высотой…” Последнее, впрочем, очень верно. С высотой спорить не только непросто, но и бессмысленно. Это не спор, а сутяжничество. Да. Еще “Пол-Европы по-пластунски пропахали…” побежденные этим воспользовались, как рачительные хозяева, посеяли, обрабатывали ниву. Поэтому у них урожаи замечательные, а тут у многих плуги затупились. Вот и демографический спад. Ох уж эти народные советские песни на музыку Шаинского и на слова Пляцковского. Всегда найдут отклик в душе рядового советского человека. Он встает и идет. Только последствия бывали непредсказуемые.

  9. Так об этом еще Семен Израилевич Липкин писал. Возмущался, как нужно не понимать – что такое отряд, взвод, рота, группа людей, связанная военными буднями. Впрочем, ему и этот пассаж был отвратителен: “Я себя под Лениным чищу”. Это что за груминг такой? – спрашивал он с отвращением. Вот человек был. А уж коли на эту тему говорить, лучшее, наверно: “Если смерти, то – мгновенной, если раны – небольшой…” Это идеал народный. Чтоб не мучиться. И самое вожделенное: “Чтоб со скорою победой возвратился ты домой”. А болтуны либеральные чего не нагородили. “Бери шинель, пошли домой!” Великая Отечественная война. С Первой мировой спутал, после февральской революции именно так и было. Шинели взяли, и по домам. Помню, когда эта песня появилась, фронтовики щеки надули, письма возмущенные слали – как так, бери шинель, домой пошли? А потом, когда им пропаганда втерла изо всюду – телевидение, радио, концерты, они стали просто сахаром точиться: как по-нашему, точно. Бери шинель, домой пошли! Именно так и было. Мягок мозг человеческий, потому и тверд череп. Ничего иного черепу не остается.

  10. Простите, но плохой вы человек, некудышный, пустой, ног… начитанный!
    И с вами бы я не по пластунски, вообще никак. А мне с вами жить бок о бок!

  11. Мне, Кугель, рассуждения С.Липкина неинтересны. Я указанную мной строку считаю подлой. Лучшее подтверждение этому – фраза приобрела ироническое значение, не предусмотренное автором (Вот и остроумный Владимир Николаевич Соколов, когда его упрекнули, что не был на собрании, ответил, мол, “отряд не заметил потери бойца”.) Так и ваши выдержки из других поэтов только подтвердили правильность моего отношения к цитате. Другие строчки из того же сочинения, вроде “…”Яблочко”-песню держали в зубах (!)” или “…он пел, озирая (!) родные края…” – чистейшая бездарность, пусть даже Липкин и считал бы их высокой поэзией. Могу и другие привести, только если попросите отдельно. Стихи М.Светлова – раздолье для таких изысканий.

  12. Привел слова С. Липкина “просто для аккуратности”, как говаривал один знаменитый сочинитель. Если обратили внимание, то слова были именно о том, о чем и вы говорили. М. Светлов много таких фиоритур выдал на-гора.
    А ты, который по-пластунски, ползи-ползи, чего остановился. Я в другую сторону. И пешком.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.