Я ТАМ БЫЛ – 3
(фронтовые записки)
№ 2022 / 49, 23.12.2022, автор: Антон ХРУЛЁВ (г. Пенза)
***
Наши души Господь излечит,
а тела от осколков мин
заживут. Пусть узнает Запад,
что русский народ един!
Не считаем мы: чёт иль нечет.
Вышли мы из священной войны –
наши предки за мир сражались,
мы – достойные их сыны.
Труден путь, но иди, ползи…
Наши нервы в бою закалялись,
ведь снаряды рвались вблизи.
За Донбасс и во славу России
встали мы и в атаку идём.
Пусть узнает злорадный Запад:
Мы фашизм до конца добьём.
Антон ХРУЛЁВ
ИГЛА НЕ ПРИЕДЕТ
Весь день Профессор слушал радиоэфир и пытался понять, что происходит на их направлении.
– Какие новости, Профессор? – заходя в хату с авоськой на руках, спросил Алтай.
– Пока ничего неизвестно, – вздохнув, ответил тот.
К вечеру в Чертовку начала стягиваться тяжёлая техника, которая двигалась со стороны Свитьёво. Танки, БТРы, БМП, а также бронированные машины «Тигр» кишели на улицах деревни. Не смолкая, работала артиллерия, миномёты, ГРАДы – снаряды и мины летели безостановочно в сторону противника. Было светло, как днём.
Позади хаты, где квартировало отделение Профессора, возле городьбы остановился танк. Седой приказал Шёпоту и Смеху оценить обстановку на улице. Оба вышли.
Увидев, что танкисты начали вылезать из своей машины, Шёпот окликнул:
– Здорово, бойцы! Надолго встали?
– Тебе-то чё?! – дерзко отозвался один из танкистов.
– Э, ребята, полегче, – вмешался Смех и, не дожидаясь реакции, продолжил. – Вы что, с этого места работать будете?
– Конечно, а в чём проблема? – ответил, высунувшись из люка, командир машины.
– Так не пойдёт, братцы. Давайте-ка уезжайте. Мы не хотим, чтобы после того, как вы отстреляетесь, в наше расположение начала прилетать ответка. Короче, проваливайте! – нервно заявил обиженный дерзостью танкиста Шёпот.
– Тише, тише, ребята! Давайте успокоимся и поговорим, – спрыгивая с танка и прикуривая сигарету, сказал механик-водитель.
Из хаты вышел Седой и, подойдя к изгороди, спросил:
– Что за митинг вы тут устроили? Смех, Шёпот, я же сказал, чтоб осмотрелись, а вы устроили сборище. – Кто из вас командир? – обратился он к танкистам.
– Я, старший лейтенант Брызгало. Позывной Каток.
– Отлично. Я – Седой, командир отделения тридцать третьего отдельного добровольческого отряда. И вот этих двух, – кивнул он головой в сторону Смеха и Шёпота. – Но можно без званий.
Командиры пожали друг другу руки и отошли к соседней хате. Сели на скамейку. Каток предложил Седому сигарету. Тот не отказался.
– Откуда столько техники? Планируется наступление? – спросил он.
– Нам самим ничего неизвестно. Поступил приказ, чтоб в назначенное время мы выехали в Чертовку и заняли позицию, – выдохнув дым, ответил Каток.
– Давай договоримся: ты свой танк отгонишь чуть дальше нашего расположения. Мы же не хотим, чтобы эта хата стала для нас братской могилой, – строго глядя в глаза собеседника, сказал Седой.
– Ладно, Седой, договорились. Но и ты окажешь нам услугу. Найдётся же у вас место для нас? Самое большее – дня на три…
– Нет проблемы. Отгоняйте машину и приходите.
Замолчали артиллерийские батареи, миномёты. Небо перестали освещать ГРАДы. Как тать подкралась ночь. На чёрном небе звёзды были такими большими, что, казалось, их можно достать рукой, они как будто бы спелые наливные яблоки свисали с ветвей незримых яблонь. У ограды тихо шелестели высохшие стебли кукурузы. Бледно-розовый месяц освещал разбитую дорогу и поле за ней с неубранным подсолнечником.
Профессор, Танцор, Чапай и Дед вышли на улицу. Закурили. Глянув в небо, Профессор произнёс:
Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.
– Ты чего это, Профессор, стихами заговорил? – осклабив белые зубы, спросил Танцор.
– А кто её знает! Вот посмотрел на звёздное небо, а оно так и затягивает. И сам собой вспомнился Лермонтов.
– Да, Профессор, такого неба я в наших краях не видел, – произнёс Чапай.
Через открытую форточку было слышно, как Седой пытается вызвать водителя отрядного «Камаза» Ветра, с которым он отправил Каспера к Кедру из разведгруппы, чтобы те передали ему разряженные рации и забрали заряженные. Но на обратную связь никто не выходил.
Чапай, Танцор, Дед и Профессор вернулись в хату. Седой упорно продолжал вызывать Ветра, но тот так и не выходил на связь.
Прошло около двух часов. Наконец, в радиоэфире раздался голос водителя «Камаза», который пытался что-то объяснить, но сильные помехи мешали разобрать, что он говорит.
Алтай предложил прогуляться до базы разведгруппы и посмотреть, не случилось ли чего по дороге с машиной.
– Значит так, идёт моя группа: Смех, Волк, Клоп, Шёпот. Собирайтесь, – приказал Профессор.
До расположения группы Кедра пешком путь занимал минут тридцать. Вышли. На полпути у разрушенного административного здания увидели, что стоят две машины и толпа людей. Подошли ближе, и стало понятно, что случилась авария: машины столкнулись. Отрядный «Камаз» уже не подлежал восстановлению, от удара смялась кабина, повреждена рама и двигатель, да и вторая машина, перевозка из санчасти, была покорёжена не меньше: у неё лопнул поддон, всё масло из двигателя вытекло.
Ветер от боли едва стоял на ногах, а Каспер сильно ударился головой о стойку в кабине, рассёк бровь и сломал ногу. Как это произошло, никто из них объяснить не мог. Медики тоже пострадали, но не так сильно.
Из штаба приехал комендантский «УАЗик», и забрал участников ДТП.
Смех и Волк отправились обратно в расположение своего отряда, а Шёпот, Клоп и Профессор остались охранять разбитый автомобиль. Шёпот обратился к медикам, которые толклись у своей разбитой машины:
– Как же всё произошло? Как вы столкнулись?
– Да всё просто! – ответил один из них, прикуривая сигарету. – Мы ехали за колонной. Переморгнулись фарами с вашими. Первая наша машина прошла, вторая… А потом ваш «Камаз» повело и он врезался в наш «Урал». Хорошо, что обошлось без жертв. Но это единственная машина в нашей санчасти, которая вывозила убитых и раненых с поля боя. Как мы будем теперь – неизвестно.
– Твою ж дивизию… Как же так-то! – озабоченно сказал Профессор.
– И что нам теперь делать? Профессор, ты чего замолчал? Нам же завтра выдвигаться на передовую. Как же… – с дрожью в голосе выговорил Клоп.
– Профессор, свяжись с Седым и спроси: долго ли нам стоять здесь на охране этого корыта? Нужно что-то решать, – предложил Шёпот.
– Я бы с радостью, Шёпот, да батарейка села, – ответил тот товарищу.
Часов через шесть к разбитому «Камазу» подкатили на «Буханке» Кедр и Злой.
Вылезая из машины, Злой начал материть, на чём свет стоит, дежуривших около разбитой техники бойцов. За что и почему, никто не понял. Скорее всего, потому, что в штабе ему крепко досталось от Чародея.
Первые лучи солнца коснулись куполов полуразрушенной церкви и, отразившись от них, начали перебегать с крыши на крышу. Заголосили петухи. Издалека донёсся перебрёх собак. Злой всё никак не мог успокоиться, визжал, брызгая слюной. Но его вопли прекратились, едва на деревню начали сыпаться вражеские снаряды. Все побежали в подвал разрушенной администрации. Шёпот оглянулся и увидел, как неподалёку от разбитой машины шлёпнулись три польские мины. Над деревней кружили несколько дронов. От разрушенного снарядом, упавшим неподалёку от укрытия, куда успели забежать бойцы, сарая, раздался крик о помощи. Кричала женщина. Шёпот по-пластунски пополз на голос. За ним двинулись Профессор и Кедр.
Втроём они вытащили старушку, придавленную упавшей створкой ворот. Вероятно, у неё был закрытый перелом правой ноги. Ногу зафиксировали валявшейся поблизости дранкой.
– Кедр, рация нужна, рация! – кричал Шёпот.
– Не могу я никого вызвать, она разбита, – ответил Кедр.
– Кедр, мы её не донесём. Надо как-то добраться до наших, чтобы перевозку для гражданской вызвали. И взять у них рабочую рацию. Рискнёшь? Мы тебя здесь ждать будем, – сказал Профессор.
Так же, ползком, Кедр двинулся к обросшей сухой травой тропке, которая шла позади огородов. До ближайшей хаты ему нужно было проползти метров триста, потом перебежками вдоль огородов до хаты, где располагался отряд Седого. Кому-то покажется, что это немного, но тогда ценой этих сотен метров могла стать жизнь.
Старушка то стонала от боли, то затихала. Может, теряла сознание. Шёпот неоднократно просил Клопа и Злого помочь оттащить бабушку в укрытие, но те делали вид, что не слышат его. Шёпот сжимал кулаки от злости и матерился сквозь стиснутые зубы.
Кедр вернулся без рации и без перевозки.
– Игла не приедет. Нужно идти самим.
– Как так-то? Кто это сказал?! – возмутился Профессор.
– Ты что, забыл? Посмотри налево, и память вернётся. Разбили перевозку.
– Всё. Приехали! – прокричал Шёпот.
– Су-у-у-ка… Ве-е-е-етер… – промычал Кедр.
– Злой, Клоп, ползите сюда, быстрее! Нужна ваша помощь, – позвал Профессор.
Те высунули испуганные лица в подвальное окно, и Профессор понял, что от них помощи ждать не придётся. А действовать надо было незамедлительно – силы у пожилой женщины на исходе.
Шёпот выволок из-под обломков рухнувшей стены небольшую лесенку. Она, видимо, служила хозяйке, чтобы собирать куриные яйца из гнёзд, накинул на неё свою куртку, и втроём они подсунули самодельные носилки под старушку. Она несколько раз вскрикнула от боли. Волоком потащили раненую по той же тропе. Шёпот тянул впереди, а Профессор с Кедром толкали сзади. Каждый метр давался с трудом, но они продолжали ползти. Понимали, что если их засечёт вражеский дрон, то гибель неминуема.
Метры казались километрами. Профессор молча молился. В этот день Господь был с ними. Добрались до своей хаты. Пополудни обстрел поутих и вскоре прибежал врач, осмотрел старушку. На тех же носилках Профессор и Шёпот отнесли раненую в санчасть. Там было что-то наподобие реанимационной. Бойцы поставили носилки на сколоченный из досок стол и вышли. Закурили. Через полчаса к ним вышел врач и сказал, что с бабушкой всё хорошо, жить будет. Надо только дождаться машины из соседнего полка, чтобы отправить её в госпиталь. С ним уже связались.
– Вот тебе и передовая, – устало улыбнулся Профессор, – нам со своей машиной нужно что-то решать.
– Ну, это уже забота наших отцов-командиров, – равнодушно откликнулся Шёпот. – А пока пойдём-ка отдыхать. Всему своё время.
ПОКАЯНИЕ
Первые лучи солнца коснулись крон деревьев. Внизу, за огородом, журчала речка. Извиваясь, она убегала вдаль. Поверх речной глади клочьями висел туман. Сонные Профессор и Фара брели с вёдрами к колодцу. Из печных труб поочередно начинал подниматься дым. С ветвей деревьев осыпались последние листья. Казалось, всё вокруг опустело, стало сухим и мрачным без листвы, зеленеющей на лужайках травы… Лишь кое-где перед палисадниками пестрели осенние астры. Природа, сменив свой наряд на более строгий, готовилась к предстоящей зиме.
Первые ноябрьские дни выдались солнечными. В Чертовке было относительно спокойно. Появлялось ощущение, что снова мир, деревенская жизнь вернулась в привычное русло. Это ощущение поддерживалось перестуком топоров и шмыганьем пил – солдаты пилили и кололи дрова.
Ближе к обеду в расположение Профессора ввалился Клоп. Он едва держался на ногах, и от него невыносимо тащило сивухой. Пройдя по комнате, он плюхнулся на скамейку рядом с Профессором.
– Клоп, чего это ты напился? Что, у нас – праздник? – возмутился тот.
– Может, и мы с тобой отметим? – добавил Крым.
– Не ваше дело, – промычал Клоп. – У меня бизнес пошёл прахом. Я перестал зарабатывать…
Сидящие за столом бойцы молча с недоумением переглянулись: о каком бизнесе говорит Клоп?
– Ну-ка, ну-ка. Расскажи нам, что это у тебя за бизнес? – выходя из боковушки, сказал Дед.
Клоп достал из рукава куртки пол-литровую бутылку, вытащил пробку и прямо из горла сделал несколько глотков.
– Я с местными старухами дело имею. Захожу к ним, вроде как узнать, не надо ли им чего, разговариваю о жизни, о маленькой пенсии, о чиновниках, которые бесятся с жиру, а заодно смотрю, какие иконы у них в хатах. Я в них разбираюсь, на гражданке этим делом занимался. Делаю вид, что подхожу помолиться, а сам выясняю, в каком веке была та или иная написана. Если доска старинная, то всякими способами – и красным словцом, какой-нибудь помощью бабушке – убеждаю икону мне отдать. Я бы потом у себя их продал за хорошие деньги. А что? Я так уже не впервой делаю. Если не я, то кто-нибудь другой заработает на этом. А здесь, в этой глухомани, уже ничего не осталось. Всю Чертовку обошёл. Вот и напился по этому поводу, так сказать, с горя.
– Ах ты сука! Да ты мародёр? Да я ж тебя!.. – накинулся на Клопа Волк.
Крым и Сэнсэй оттащили его.
Сэнсэй, не сдержавшись, сказал:
– Убирайся-ка ты… И чтоб мы тебя больше не видели!
Клоп пытался что-то произнести в своё оправдание, но тут от Алтая к нему прилетела затрещина. Бродивший по хате кот бросился к двери.
Алтай и Сэнсэй вытолкали Клопа на улицу. Через минуту следом за ним вылетели его вещи: два рюкзака и сумка.
Клоп, пытаясь поднять свои вещи, несколько раз упал, но, собравшись, с громкими матюками, волоком он потащил свои пожитки к расположению Злого.
Товарищи зашли в хату. Профессор никак не мог успокоиться. Он встал перед иконой Казанской Божьей Матери и начал молиться – было слышно, как он просит прощения за свою несдержанность, ненависть, злобу. Помолившись, он повернулся к своим боевым товарищам и произнёс:
– Простите меня, братья, за всё!
Повисла тишина.
– Что думаете по поводу услышанного? – нарушил её опять Профессор.
– А что тут думать! Если я узнаю, что эта гнида выманила, выклянчила или купила у какой-то бабушки икону, то, простит меня Бог, пристрелю, как шакала. Я хоть и мусульманин, но таких кощунственных действий не позволю. Ведь он обманывает пожилых людей, которые и так натерпелись, – сказал Шома.
В этот день отделение Профессора отдыхало. Каждый занимался своими делами. Алтай и Шома писали письма домой. Дед из деревяшки пытался вырезать игрушку, которую в его детские годы делал ему отец. Сэнсэй читал книгу. Шёпот и Профессор чаёвничали и вели бесконечные разговоры, а другие просто пытались выспаться. Так прошёл весь день.
На ночное небо, словно бисер, что рассыпался из рук мастерицы, выпали звёзды. Ночи стали прохладными. Изредка небо озаряли вспышки работающих ГРАДов. Несколько раз над деревней пролетали вражеские мины, падали в подсолнечник. Таких спокойных суток за время пребывания отряда БАРС-33 ещё не случалось. Но это спокойствие длилось лишь до рассвета.
Артиллерийский дождь обрушился на Чертовку с шести часов. Снаряды падали в огороды, на дорогу, рушили придомовые постройки и дома. Начались пожары. Раздавались крики раненых о помощи. Над деревней повисла густая пелена дыма.
Взрыв ухнул рядом с соседним домом, в котором располагалось отделение Злого. Погиб хозяин дома – в момент прилёта он кормил гусей. Второй попал в летнюю кухню. Начался пожар.
Клоп, изгнанный товарищами по отделению, провёл ночь с бойцами Злого. Его радовало, что никто не допытывался о причинах его ухода от Седого.
И вот он лежал на полу. Лицо и руки его были посечены разбитым стеклом. До него отчетливо доносился из глубины дома крик о помощи. Его не заглушала даже несмолкающая ни на миг канонада.
Клоп будто выпал из реальности. Привела его в чувство мина, которая пробила потолок хаты и упала в соседней комнате. Судорога ужаса сковала его тело.
– Господи, спаси меня, и я… я исправлюсь, – пытался прошептать он, холодные губы не слушались.
Но мина не взорвалась. Надо было скорей выбираться из помещения. Женский крик и несмолкаемый писк ребёнка висели в воздухе,
Клоп дополз до двери в горницу и толкнул её. Там царил хаос. Матица косо пересекала пространство комнаты, беспорядочно валялись обломки потолочных досок, штукатурка, искорёженная мебель. Ему не сразу удалось разглядеть женщину, в объятьях которой плакала малышка. Она, скорчившись, сидела за грядушкой кровати в переднем углу.
– Погодите, погодите… Я сейчас… Я помогу… – бормотал Клоп, отбрасывая обломки досок, которые преграждали путь.
– Как тебя зовут, спросил он у девочки?
– Кристина, – хлюпнув носом, ответила та, цепляясь за мать.
Клоп вытянул их в прихожую, и тут рухнула часть кровли. Открыв глаза и, боясь пошевелиться, скосив их в сторону, Клоп увидел, что поперечная балка повисла на створке от печи в нескольких сантиметрах от его головы. Он осторожно отполз назад, вытягивая за собой девочку. Потом вытащил мать.
Языки пламени охватили почти весь дом, не горел только фасад – сквозь проёмы вылетевших окон тянулся дым.
– Нам через окно надо вылезать, скорее надо… – торопил Клоп женщину, которая растерянно оглядывалась вокруг. – Ползите за мной под балкой, старайтесь её не задеть…
Первой Клоп протолкнул в оконный проём девочку. На помощь ему подоспел пожилой мужчина из местных. Вдвоём они вытащили в палисадник и женщину. Едва отдышавшись, она вынула из-под блузки небольшую иконку и протянула Клопу.
– Вот, возьми, солдатик. Это Спас, он нам ещё от деда остался, нашу семью оберегал. А теперь вот пусть тебя оберегает…
Когда обстрел поутих, Злой вызвал перевозку и женщину с дочерью отправили в санчасть. А Клоп, вбежав в свою прежнюю хату, упал на колени перед иконой Божьей Матери, прося прощения за свои прежние деяния. Поставил на божницу досочку с тёмным ликом и так же быстро выбежал из хаты, как и появился. Бойцы были в оцепенении от такого его поведения.
Вскоре начала работать наша артиллерия, враг вынужден был отступить, о чём Профессор узнал в штабе, куда вызвали командиров подразделений.
Выслушав доклады и ознакомив собравшихся с планами на ближайшие шесть часов, всех отпустили.
Профессор и Злой вышли из штаба вместе. Закурили.
– К тебе вчера дополз ли Клоп? – спросил Профессор.
– Пришёл ночью, — ответил тот.
– Он тебе что-то рассказывал?
– Нет, поздно уже было. Не до разговоров. А ты знаешь, что он сегодня во время артобстрела спас женщину с ребёнком, рискуя собственной жизнью, между прочим?
– Нет. Он только ворвался к нам в хату, помолился, сунул какую-то икону на иконостас и смылся.
– Пошли-ка, Профессор, до вашей хаты. Пусть все узнают, какой герой ваш Клоп, – поплевав на сигарету, предложил Злой.
Рассказ Злого занял минут десять, не больше. Многие не поверили своим ушам.
– Вот тебе и мародёр! – удивлённо произнёс Алтай.
– А мы-то думали, чего это он… А он вон чего! Ай да Клоп! – раздались возгласы.
В этот день Клопа так никто и не видел. Лишь на следующий день стало известно, что всё это время он был в церкви.
Продолжение. Читайте начало в предыдущих номерах:
Респект Антон. Кто не был – тот будет, кто был – не забудет.
Антон, спасибо!!!Когда читаю твои очерки – слёзы на глаза наворачиваются!!!Спасибо тебе и всем ребятам, которые встали на защиту Донбасса и России!!!Мы верим в вас и в победу!!!Наши сердца всегда с вами!!!