ЗАТЯНУТОЕ УЗНАВАНИЕ

Рубрика в газете: Будем спорить, № 2023 / 13, 07.04.2023, автор: Сергей КУЧИН (пос. Рамонь, Воронежская область)

Из письма в редакцию:

Добрый день, уважаемая редакция! Внимательно слежу за вашей работой, читаю почти всё опубликованное, купил для сравнения ерёменский вариант — бумажная газета вам проигрывает, по-моему.

 

Социологи оповещают о наступившем ответственном историческом периоде выработки нами «культурной стратегии нового бытия». Мы всегда стремились к новому по пути, полному неожиданностей. «Хотели как лучше…» Когда-то нам оказался плох царь – слишком много прав предоставил народу. Разогнали царя с его офицерами и инженерами. Новая власть пришла поправить стратегию практикой – угробила несколько миллионов тех трудящихся, которых освободила от царского гнёта и заставила оставшихся по пояс в ледяной воде толкать вагонетку в сторону коммунизма. Ту остановку то ли проскочили, то ли до неё не дотолкали, а оказались в мире либерализма, который по-дворовому зовут дерьмократией, – запах она распространяла действительно плохой. Долго терпеть мы её не могли и сейчас, вроде бы одумываемся.

Перечислять сотый раз все вонючие места нет смысла. Мы их знаем: порой случаются у нас энски, где слишком тесно сработалась администрация с прокуратурой и крючкотворскими судами, случаются и наглые нарушения экологического права и далее по списку, а самое главное – допускаем мы порой ужасающие упущения в обучении детей. Мы должны чётко представлять, чему и как учить, чтобы не пять человек особо одарённых ребят завоёвывали золотые медали на конкурсах подающих надежды компьютерщиков, а все учащиеся по своим способностям к различному труду определялись на почётные места. Нам бы от знаний к делам перейти.

Меня из всей предстоящей разумной деятельности интересует роль «анализаторов» художественной литературы в просветительстве, воспитании и агитации общества. Без качественных оценок и рекомендаций в области искусства мы не справимся с тенденциями хаоса. Итак, очередное благое пожелание качественных оценок труда литераторов.

Однажды я изложил знакомой критикессе своё возмущение опубликованной в сборнике литературного клуба статьёй в стиле «а вот вы оказывается какой на самом деле» одного архитектора о жизни известного писателя, на что получил ответ: «каждый имеет право высказывать своё мнение». И насколько публично его можно высказывать? А если это мнение окажется «прибежищем безыдейности и пошлости»? Кто выставит «Знак качества» на литературную продукцию, поступающую к читателям? Конечно, критики, руководствуясь пожеланием А.С. Пушкина «открывать красоты и недостатки».

В интернете таких специалистов представлена шеренга – там и знакомый по ТВ аналитик текстов Николай Александров, определивший критику как «вообще довольно сомнительную штуку», и всеобъемлющий П. Басинский, и выдающий всем сёстрам по серьгам Д. Быков (Минюст включил писателя Быкова в реестр СМИ-иноагентов – прим. ред.). Да ещё в тот ряд не попали питерские труженики литературных полей Г. Муриков, Т. Лестева и А. Андрюшкин. Последний сообщил нам своё важное решение поместить «Чёрную металлургию» Фадеева в список лучших романов, оставшихся недописанными. Интересное замечание!

Будем прислушиваться к мнению специалистов?

Профессионалы – это те, кто проводят сбалансированный филологический анализ? Интересно, как они это делают? В «Литературной энциклопедии» опубликована такая сбалансированная оценка творчества очень известного поэта (называть не буду, чтобы не добавлять известности): «над разгадкой его стихов бьётся целая армия учёных». Для кого же они написаны, если их нужно разгадывать? Может эти «соединения» относятся к области комбинаторики, а не к искусствознанию?..

 

А теперь от общего к частному. Почему у меня такое большое вступление получилось? Объясняю.

Я бы не отреагировал на одобрительный отзыв о художественном произведении Патрика Модиано с задумчивым названием «Симпатические чернила» (Вера Чайковская. «Проявившийся текст». ЛР-Э, №2/2023), читая интригующие замечания критика: «глубинный смысловой подтекст; давние интуиции и прозрения человечества; логическое мышление на основе документов; ни проблеска чувств, ни малейшей эмоциональной ауры; мир глазами человека, которому не до эмоций; блаженное «идеальное» место, где хочется остаться навсегда (кому же этого не хочется!); персонажа по неясной причине захватывает поиск пропавшей некогда женщины…», если бы не перечисленные комментатором имена: Достоевский, Платон, Декарт, Бунин, Верлен и философ В.С. Соловьёв. Неужели Модиано избрал их своими собеседниками!

Густо, правда?

Надо читать.

Но в интернете роман «СЧ» не выставлен. Зато несколько продавцов предлагают купить эту, состоящую из ста шестидесяти страниц малого формата, книжку – за почти восемьсот рублей. Я человек не только старорежимный, но ещё и прижимистый, на что обратила внимание редакция ЛР в письме с благодарностью читателям, поддержавшим газету в трудную минуту, указав с долей мягкого ехидства на сумму помощи в 500 рублей, оторванных мною от своей пенсии. Да, признаюсь, 500 рублей для меня деньги. Прижимистость моя вкоренилась со времени «нашего счастливого детства».

Ну, добрые люди нашлись, дали эту книжку. Прочитал…

И насколько же отвечают «Чернила» характеристикам, которые ей выдал рецензент?

О чём думал Модиано, создавая свой шедевр, нам знать не дано. А что думал и думаю я по этому поводу – мне известно. Я предполагаю, что француз исписался, а поддерживать своё реноме необходимо, и он решил выплеснуть на страницы книги всё, что под руку попадётся – вдруг что-то авангардное и получится. А может быть, таким образом автор намеревался распотешиться.

Схема повествования банальная – по-французски означает избитая, или по-латыни тривиальная, что значит пошлая: встретятся после долгой разлуки близко знакомые когда-то женщина и мужчина, а дальше могут быть различные варианты их отношений. Сюжет-то вечный, и ещё многие и много будут писать на его основе свои рассказы и повести – пусть им повезёт, и они найдут новые краски в описании встречи двух любящих сердец.

Каким путём пошёл Модиано?

Работнику одной фирмы Жану поручили разыскать недавно пропавшую женщину – Ноэль Лефевр. И начинается (собрался написать калейдоскоп, но в калейдоскопе ясный рисунок, симметрия, изобразительная привлекательность), а тут – мешанина названий улиц, населённых пунктов, строений, машин, имён людей, перемещений их в пространстве туда-сюда. Кому нужна та пропавшая женщина со всеми её деловыми и личными встречами по разным местам, абсолютно ничего не дающим читателю ни в интеллектуальном, ни в эстетическом, ни в юридическом плане? И зачем поисковику-любителю продолжать её искать уже после того, как он ушёл из той фирмы, автор внятно не объясняет; ну вот тянет его и всё тут…

Жан берёт тоненькое досье с фотографией этой Ноэли и обходит места, в каких она могла находиться или находится. Люди, встречавшиеся с ней раньше, помочь найти её не могут. На фотографии цвет глаз и волос у Ноэли неопределим, а черты лица едва различимы. Но ведь различимы! В том и интрига: только в конце книги автор сообщает о знакомстве Жана и Ноэль в далёкой юности – нам становится известно о их частых поездках в автобусе и разговорах по дороге от остановки. Он это не помнит, а искать её продолжает. Почему? – спрашивает уже себя читатель. Видение что ли было у Жана во сне, подарила та женщина ему первый поцелуй или превратила в мужчину? По поведению героя можно предположить, что Жан получил когда-то травму головы, после чего прошлое запомнилось ему косвенно (имплицитно), а не сознательно (эксплицитно). Однако, это наш домысел. Если бы автор основал повествование на травматизме, то это был бы не роман, а фрейдистское исследование.

Итак, на чём заставляет нас «спотыкаться» Модиано в описании своего героя? Во-первых, даже на некачественном фото из досье по глубине взгляда, форме носа, губ, подбородка и какой-то чёрточке в лице нормальный мозг мог узнать, вспомнить известного ему ранее человека, тем более подарившую очарование женщину, если он действительно долго и близко разглядывал её лицо когда-то. Мужчины меня, наверное, поддержат. Не так-то много к двадцати годам у Жана было женщин, чтобы среди них в памяти совсем затерялась она. И, во-вторых, вспомнив ту женщину, поблагодарит её мужчина, но разыскивать не станет. Зачем? Он что, обещал на ней жениться? В тексте об этом ни слова. Только несуразица какая-то.

Если применить аналогию с пси-функциями (частицами, не локализованными в пространстве), то получается, что совокупность рассыпанных по тексту «Симпатических чернил» всех поминаемых частей его не сложилась в пси-функцию системы (другой уровень), а осталась принудительно перемешанной в одном пакете – романе. Одного «своего» гражданина Модиано так и называет: «псих». Это и напомнило мне пси-функции. А букву «х» читатель определённо пристроит в слово сам.

Натужное затягивание повествования меня раздражает. Здесь к месту приходит точное сравнение Паскалем Лэне памяти в некоторые моменты жизни с бутылкой прокисшего уксуса, который взболтали. Вот это точно о романе Модиано, по-моему. Какая в нём конструкция самосознания Жана? Поражён ли он неврозом навязчивых состояний – не могу судить, но общаться с таким субъектом не хочется.

Ну ладно, писатель забавляется, напустил тумана, оттягивает время узнавания, а что в романе увидела и донесла нам Вера Чайковская? Она посчитала, что Жан мыслит без эмоций. Так ли? А его интерес, любопытство, неуверенность, озадаченность, сомнения – это что? Поиск не может обходиться без эмоций, чистой работы разума в окружающем чувственном мире не бывает. Реальная жизнь сплетена из чувств, ума, рассудка, эмоций, опирающихся на биохимические процессы организма. Вынуть что-то одно из этого процесса невозможно. Причём здесь Декарт? Герой ищет не художественный образ, а живую женщину! «Глубинный смысловой подтекст», найденный Чайковской в этом романе, подоткнуть, вообще-то, можно куда угодно. «Давние интуиции и прозрения человечества» (дивная музыка непостижимых смыслов!) – красивый набор слов, прямо для салона Анны Павловны Шерер! Что прозрело человечество? Уточните!

Платоновскую пещеру с огнями притянуть к тексту ещё как-то можно, а с какого бока-припёка в рецензии упоминается Бунин?

Так вот, догадываюсь я, что весь разговор Веры Чайковской о романе Модиано затеян ею ради напоминания нашему обществу о философе и «тончайшем» символисте, трепетном поэте, авторе странного стиха В.С. Соловьёве. Читайте, вникайте:

Смерть и Время царят на земле

Ты владыками их не зови;

Всё, кружась, исчезает во мгле,

Неподвижно лишь солнце любви.

Французский писатель на Соловьёва не ссылался, это Вера Чайковская использовала один из его неуклюжих стихов для эффектного финала своего отзыва. Стих в своё время вызвал не только восторг «посеребрённых» декадентов, но и недоумение у серьёзных читателей: что это за явление «неподвижное солнце любви» даже при допущении «поэтических» вольностей? Вообще-то, неподвижность в природе есть конец жизни. Рецензент подразумевает под неподвижностью любовь? До странной картины можно додуматься от этой поэтической находки: в наш неокортекс пробьётся что-то (давние интуиции и прозрения?) из лимбического и даже рептильного мозга и вспомним мы себя крылатым ящером, летящим над Парижем. А впереди нет ни вод, ни тверди, ни неба со звёздами, ни верха, ни низа, только в самой дальней дали проявляется «неподвижное солнце любви». Ах, да, ящеру же необходима для любви ещё крылатая Ева. Ну, пусть они вдвоём летят…

У меня и возникает вопрос: нужно ли привлекать внимание нашего читателя к этому творчеству, нужно ли было переводить «Симпатические чернила» для публики (специалисты и на языке оригинала прочитали бы) на русский язык? Что воспитывать-то? Лучше бы нам восстанавливать представления о нормальном человеке, о его функциях, об элементарном общественном этикете, отражённом также и в произведениях искусства.

А чепухи и на русском достаточно. Кто-то публикует роман о Сатане, рассеивающим по русским женщинам своих живчиков, чтобы потом выбрать из рождённых сыновей достойного править «этим» народом; или о сидящей на утёсе царице ондатре с летающими над ней в высоте курами. Диву даюсь – почему так заботливо относятся к явно ненужным и по художественному построению, и по эстетическому впечатлению книгам. В подборке стихов одного стихослагателя, опубликованной уважаемой газетой читаю: «Всё в мире ложь». Не всё! В рифму ему добавляю – но сеять рожь не ложь!

Ну ладно, зуд писательства неизлечим, пусть пишут, если есть возможность, пусть публикуют, но какая же цель в положительных оценках откровенного словоплётства? А просветители от искусства с жаром убеждают нас в гениальности произведений – чёрт знает, к какому жанру и виду относящихся. Вспоминаю, как директор Третьяковской галереи выставила ветку дерева в картинном зале и объясняла, что та ветка символизирует для развитого зрителя. Я не смог решить: директор – великая актриса, или от рождения такая?

Мне однажды попала на глаза статья доктора филологических наук о стихах знакомого мне понаслышке жизнерадостного с активной жизненной позицией человека. Он много путешествует, ведёт туристическую секцию – «заводной» товарищ, а вот что стихи «заводит», я не слышал. Читаю их оценку дипломированным специалистом: «В них не разъедающая щёлочь соцарта, не кислота пересмешничества, а набатный колокольный звон (от химии качнуло филолога к музыке – уж противопоставлял бы с каким-нибудь оживляющим бодрящим напитком), созывающим на всенародное вече: быть нам или не быть?… небо и Космос – вот куда проникают его мысль и его тревоги». А в стихах надоедливое повторение хороших слов: смысл, судьба, душа, Бог… Повторяй их множество раз, – без привязки к действию поэзией они не станут. Каждое слово способствует осмыслению текста, если, конечно, в этом тексте есть смысл. Допустим, тот человек превосходил в чём-то тысячи других хороших людей, тогда друзьям можно бы написать его житие. Читателям было бы больше пользы, чем и от стихов, и от их критической подачи.

Я не намеривался писать эту статью – публикации прошли давно, ну и ладно – если бы не прочитанный на днях трепетный восторженный отзыв одной известной критикессы на стихи одного известного трибуна. Строчек у него много, меня насмерть убила следующая: «Гнилая пуповина» истории. Это будет круче «Фауста» Гёте!

Комментатор приходит, чтобы избавить нас от затрат времени на пустословие. Так мне казалось раньше…

 

Один комментарий на «“ЗАТЯНУТОЕ УЗНАВАНИЕ”»

1. Да, Сергей, не повезло вам, крупно не повезло: клюнули на “перечисленные комментатором имена” выдающихся деятелей мировой словесности и замучили себя чтением П. Модиано… Ха-ха-ха…

   И зачем же так? Зачем занимаетесь мазохизмом?.. А ведь такой разумный – прижимистый, если поверить вам нА слово – вроде бы человек…

   Всякий читатель, всем известно, и вы, уверен, не исключение, прежде чем приступить к серьёзному погружению в то или иное произведение с самого начала до самого конца, решает для себя вопрос, стоит ли сие произведение того, – путём заглядывания в два-три места книги, в аннотацию или ещё куда…
   Убедились, что чепуха, ну и бросили бы… Делать вам, что ли, нечего… Занимательную прозу пишите – я помню, я читал – вот и писали бы – надеюсь, не исписались? – зачем издеваться над собой, заставляя себя читать всякую белиберду.

   “Человек свободен. Он за всё отвечает сам, и потому он свободен”.

   Право слово, лично у меня ничего, кроме улыбки, ваш спор не вызывает. Нет здесь никаких актуальных проблем, задачи, по поводу которых вы ставите вопросы, в действительности никакой сложности собой не представляют.

   По ассоциации:

   “Один вояка
   Приехал в Монако,
   Зашёл в казино
   И спустил капитал.
   А внутренний голос –
   Тонкий, как волос:
   “Эх, ёлки-моталки,
   Опять проиграл!”

   Ха-ха-ха…

   Ответить