ПРО ВЕДЬМУ С МЕТЛОЙ
№ 2015/31, 10.09.2015
Письмо в редакцию ветерана писательского цеха
Благодарю слаженный коллектив редакции «Литературной России» за высокий интеллектуальный уровень – читать «ЛР» становится всё интереснее.
Письмо в редакцию ветерана писательского цеха
Благодарю слаженный коллектив редакции «Литературной России» за высокий интеллектуальный уровень – читать «ЛР» становится всё интереснее.
Уважаемая редакция «ЛР»!
Пересылаю Вам тревожное письмо от поэта Романа Славацкого из Коломны. Вероятно, Вы не останетесь к нему безучастными.
Возвращаюсь из Ветлуги в Москву в середине сентября с большим материалом о культурной жизни маленького уездного города.
Алина ЧАДАЕВА
По сложившейся многолетней традиции в начале сентября в Беларуси прошёл День белорусской письменности. Уже 22-й раз подряд. В этом году его адресом стал небольшой городок Щучин на Гродненщине. Вместе собрались писатели, издатели, журналисты, актёры – словом, все, кому не чуждыми представляются завтрашние судьбы художественного слова, родного языка, национальных литератур. В Щучин приехали тысячи, десятки тысяч благодарных читателей, гостей, которые стали участниками презентаций, зрителями концертов, театрализованных представлений.
Недавно якутское телевидение, видимо, по плану мероприятий года литературы осуществило очень интересный цикл из пяти передач под общим названием «Семён Руфов: мой Пушкин». В нём народный писатель в течение полутора часов читал любимые произведения Пушкина и Лермонтова. «Эко, невидаль, – подумает иной читатель, – любой может читать их хоть месяц».
Но вся красота и прелесть этих передач состоял в том, что Семён Титович читал их наизусть, не заглядывая ни в одну бумажку. Человеку в восемьдесят восемь лет держать в памяти несколько тысяч строк и воспроизводить их в течение полутора часов мне кажется фантастикой. Но это факт. Я сам живой свидетель таких его выступлений перед разными аудиториями. Иногда вдохновлённый вниманием слушателей Руфов часами читал ещё произведения Фета, Некрасова, Маяковского, Огарёва, Симонова, Баратынского… И часто слышал общее мнение: «Вот, сказывается, каким бывают настоящие поэты. А наши деревенские…»
И это была правда. Ведь чтобы так выступать, мало заучить тексты, но нужен выдающийся дар. А это у Семёна Титовича предшествовала особая история.
Иран как почётный гость ММКВЯ-28
Со 2 по 6 сентября в Москве прошла ежегодная международная книжная выставка-ярмарка
(ММКВЯ-28), на которой Иран впервые имел статус почётного гостя.
В центре выставки возвышался павильон Ирана, насыщенной была и иранская программа: каждый день посетители ярмарки слышали иранскую музыку, могли присутствовать на нескольких презентациях. Иранское издательство «Садра» представило на ММКВЯ только в области художественной литературы сразу шесть новинок. Среди них – два романа известного иранского писателя Шоджаи, сборники рассказов прозаиков Шахани и Кермани, второе издание романа «Её я» Амир-хани.
К началу ярмарки вышел в свет в переводе Александра Андрюшкина остросюжетный роман иранского прозаика Хабиба Ахмад-заде «Шахматы с Машиной Страшного суда» (в серии под названием «Иранский бестселлер», выпускаемой совместно издательствами «Вече» и «Садра»).
Когда на книге с заглавием «Русские дети» стоит пометка «18+», возникают нездоровые ассоциации. Начинаешь задумываться: для каких целей она могла бы быть написана, на какую аудиторию рассчитана? В предисловии, слава Богу, составители разъясняют: «Перед вами не детская книга. Перед вами книга о детях». Первоначальный страх проходит, и, приступая к чтению рассказов, помещённых в сборнике, начинаешь настраиваться либо на популярное детоведение, своего рода инструкцию по эксплуатации детей, написанную для взрослых, либо на памятку для забывчивых, для тех, у кого из памяти вывалилось, что он родом из детства.
Дети редко принимают судьбоносные решения. Чаще их берут с собой, отправляют к родным или куда-то учиться, отвозят, привозят, забирают... Их мало спрашивают. Некоторые из них потом всю жизнь не могут простить или, наоборот, трепетно хранят воспоминания, многие несут во взрослую жизнь какие-то детские травмы, обиды, непонимание.
Олёна Ростова. «Пусть строчки так легки, но в них всей жизни суть» (“Новые поэты России”); Продюсерский центр Александра Гриценко. – М., 2014 - 192 с.
Первая наша встреча произошла осенью 1988 года в Ленинграде.
Я приехал на фестиваль «параллельного» кино по приглашению Игоря Алейникова, основателя «параллельного» кино. Фестиваль проходил под эгидой Союза кинематографистов Ленинграда. На улице было сыро и серо. Я безумно нервничал как в ожидании показа, так и в ожидании обсуждения. Там многие говорили, но тёплого и дружеского общения единомышленников не получилось. Из Ленинграда я увёз в тот раз только одно знакомство – Игоря Савостина.
Редакция «ЛР» поздравляет
Валерия Дмитриевича Поволяева с 75-летием!
Внешне как бы проста поэтика Сухоруковой – никаких изысков и фокусов формальных, никакой острой приправы для завлечения читателя. Но в этой простоте есть прозрачность родника, прозрачность неба, сквозь которые просвечивает русская душа, русская судьба.
Новая поэтическая книга легендарного сибирского рок-музыканта Дмитрия Ревякина «Алмазная скоба» заметно отличается от предшественниц. Нет в ней летящей, звенящей наивности «Гнева совы», нет любовно-сказочных напевов и воинственности, что открывают «Кольца алые», да и отчаяние, которое читалось в «Знаках Небес» – третьей книге Ревякина, преобразилось. Стихи и поэмы, представленные в «Алмазной скобе», земные, живые, в них говорят опыт и мудрость, а с другой стороны – сомнения, надежда и смирение. Впечатление от многочисленных поездок: родной Новосибирск, исторические и глубокие Самара и Нижний Новгород, Забайкалье, Пермь, далекая и прекрасная Камчатка, открывающие свою красоту и секреты Крым, Македония, Австрия и Германия. Поэт говорит о том, что было, что есть и будет; о политике и истории, говорит открыто и честно:
Чему стоит поучиться у Ницше и Стриндберга
Что такое алгообраз? Это наш неологизм, образованный от греческого слова «алгос», означающего «боль». Алгообразом мы предлагаем называть художественный образ, отсылающий к некоторому болевому ощущению. Предполагается, что это болевое ощущение до некоторой степени знакомо читателю, то есть он может аналогичное болевое ощущение вспомнить или вообразить. В противном случае алгообраз ничего читателю не скажет.
От Добрынинской до Добрынихи. Так пролёг путь – оказалось, неблизкий. Бывшая его жена сказала, что от Вельяминово всего-то одиннадцать километров… И была права, но как автомобилистка. От станции Вельяминово – гораздо дольше. Но мы всё же добрались, хотя и обошлось в тыщоночку-другую, и тучи снова сохмурились, готовые прогнать нас дождём…