ЗАЯВКА НА ГОСЗАКАЗ

№ 2007 / 8, 23.02.2015

Путин мне показался человеком уверенным в своей точке зрения. В сущности, для представителя власти это не минус. Другой вопрос: зачем тогда встречаться с кем-либо, если очень о многом есть свои, непоколебимые представления? Впрочем, здесь нужно понять, какие именно цели ставит перед собой власть, организовывая эти встречи с писателями. Раз за разом, подряд прошли встречи с Дмитрием Медведевым, Владиславом Сурковым и вот теперь – с Путиным. Что это? Проснувшийся интерес к судьбам культуры? Или что-то ещё? Представления о том, что власть хочет обеспечить себе какую-то лояльность со стороны творческой интеллигенции, и для того проводит эти встречи, не самые верные. И не потому, что для обеспечения лояльности большего количества людей надо было звать Дашкову и Донцову: у них читателей больше. Рискну предположить, и сами Донцова с Дашковой безусловно лояльны власти, да и непритязательные их читатели тоже не в состоянии быть всерьёз и глубоко недовольными, просто в силу своих интеллектуальных качеств. Для обеспечения некоего, глубокого контакта с интеллигенцией нужно было бы созвать разом и усадить за единый стол Распутина, Солженицына, Бакланова, Васильева, Гранина, Бондарева, Белова, Искандера, Айтматова, Проханова, Лимонова, Маканина, Битова, Полякова и Приставкина. (Пересчитал и получились те же пятнадцать человек). И сидеть трое суток, и слушать друг друга, и говорить поровну, поочерёдно. Тогда был бы, возможно, какой-то результат. И для власти, и для страны. В данном, нашем, случае решались вопросы, безусловно, частные, судеб страны и положения власти никак не касающиеся. Президент в силу тех или иных причин решил обратить внимание именно на молодую литературу, на молодых писателей – и ничего, по сути, не получить взамен. (Если только в очень долгоиграющей перспективе, что вряд ли). Литераторы, как мне показалось, достаточно адекватно восприняли смысл встречи, и две трети нашего чуть ли не четырехчасового визита (не заметил времени) были посвящены именно этим темам: как помочь «толстым» журналам, как создать детское телевидение, как организовать союз молодых писателей, и что вообще делать на всех этих фронтах. Президент часто говорил слово «госзаказ» и слово «дотировать». Будут дотировать, будет госзаказ. Ну, быть может, надо. Я не очень представляю, что за госзаказ может быть на мои книги, и кто будет меня и за что дотировать, но за коллег в любом случае был рад, тем более за тех, что пишут детские книги. Но всё-таки куда более меня волновали иные вопросы. Я вообще заметил, что тех писателей, что чуть постарше – Гуцко, Садулаева, Кочергина, и меня вот – куда более интересуют проблемы социальные и политические. Уж не знаю почему, но так случилось. Гуцко, к примеру, говорил о национальной идее, Садулаев о Чечне, а я о политических свободах и о государственном милосердии. Я обратился к Президенту РФ с просьбой амнистировать тех представителей политической оппозиции, в том числе нацболов, что находятся в тюрьмах. Владимир Путин уклончиво ответил, что он много подписывает помилований. Я попросил сохранить в стране политические свободы, позволить всем оппозиционным силам участвовать в реальной политике, не чинить им препятствий и уж тем более не «стричь яблоки и лимоны», как предлагали иные кремлёвские деятели. «А что, вас собираются стричь? – поинтересовался Путин. – Я не знал…» Я выразил обеспокоенность тем, что вера в союз с Белоруссией сходит на нет, а иные внешнеполитические взаимоотношения выглядят не менее печально – в том числе и то, что происходит с Грузией. Владимир Путин достаточно уверенно, если не сказать – жёстко ответил, что эти отношения и не могут быть иными в силу не самого правильного поведения г-на Лукашенко и г-на Саакашвили. Я посетовал на то, что достаток россиян растёт не так быстро, как хотелось бы; на то, что множество социальных проблем не решено: скажем, национальный проект в сфере сельского хозяйства не привёл ни к чему, а национальный проект в сфере жилья привёл к тому, что жильё стало ещё дороже. Владимир Путин сказал, что власть проводит не либеральную политику, но социальную: доход россиян растёт на 12 процентов в год, и подобных показателей нет ни у одной страны мира. Мне было что ответить Владимиру Путину по каждому пункту, но и он наверняка нашёл бы, что сказать мне. Не хотелось превращать серьёзную беседу в ненужный спор. Но я спросил: каким он, Владимир Путин, хочет остаться в памяти народной: государственным главой, решавшим проблемы силовым способом, или добрым, милосердным правителем? Он сказал, что его кредо – «строгий, но справедливый». Что ж, хороший ответ. Мы ждём и справедливости тоже, но не только строгости. И не только в делах литературных. Потому что, когда не всё в порядке на Родине, литература – дело десятое. Если, к примеру, амнистируют моих товарищей, я лично возьмусь за госзаказ, и можете особенно меня не дотировать. Так, может, на сигареты дадут, и то хорошо…

 

Захар ПРИЛЕПИН

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.