ЭТА МНОГОЛИКАЯ И СУРОВАЯ ПРАВДА

№ 2007 / 9, 23.02.2015

Крепко порадовал в очередной раз читателей «Сибирских огней» (№№ 7 и 8 за 2006 г.) барнаулец Александр Родионов, которого мы знаем не только как добротного романиста, но и как замечательного поэта, теперь уже второй книгой исторического повествования «Азъ грешный» – «Князь-раб». Очень остро отличаю прозу стихотворцев от прозы нестихотворцев. Пусть не обижаются на меня собратья по перу, но у первых она всегда куда как ярче, искристее, объёмней и утончённей. Такая, что то и дело дух захватывает от неожиданных жгучих вспышек сравнений, метафор, эпитетов, что, однако, не мешает ей впитываться в разум и чувства легко и свободно, как впитывается благодатная влага дождя в иссушенную землю. Только послушайте музыку слов Родионова! «По утрам с первыми заморозками исчезли туманы. Река извивалась огромным телом с пятнами островов в золотых берегах. Пригонистыми рыбьими телами серебрились обнажённые пески мелководья. Пойма ивовая, тополевая и черёмуховая торжественно-дремотно несла на деревах недолговечную роскошь догорающей листвы». «…прихватил Лоскут дешёвого товару и за угол – в трактир. Для взводу хлопнул чарку, приглядел бабёнку румяную и поманул её пальчиком, показывая край шелкового свёртка. Увёл трактирную гулёну домой и всю ночь тешился с ней, да так тешился, что она наутро осоловело спросила: «Ты где ж, милок, оголодал так? Ты меня как сметану на кулич взбил, вся в пене…» «Князь при таком проблеске безответном стал истово креститься. Гости, как эхо, тоже принялись клевать щепотью пьяные лбы». И так на протяжении всего довольно объёмного романа – без сбоев, без спотыков, без переходных скороговорок, без срывов на протокольную сухость даже в моменты страшных, драматичнейших эпизодов. Как это по-классически, по-стародавнему нынче ново и неожиданно на фоне деревянноязычного, сленго-полупонятного для нормального человека «творчества» современных быстрописцев, поднаторевших в написании уже давно обрыдших до тошноты придуманных ими же бредовых снах кровавых детективов и сусально-любовных историй, граничащих с порнографией… А там, где настоящее русское слово, там и настоящие, глубокие идеи и мысли. Там – жизнь, такая, какая она есть наяву. А может, наоборот. Дело не в порядковости, всё дело в сути. Сюжет романа внутренне (не показушно!) бескомпромиссен и крут. Заворовался на сидении в Тобольске губернатором всея Сибири князь Матвей Петрович свет Гагарин, да до такой степени заворовался и обнаглел, что дело дошло до самого царя Петра Алексеевича Великого (Великого ли в трактовке Александра Родионова да и вообще по совокупности всех бренных деяний его?), который круто взял это дело «под контроль», несмотря на зацикленность свою на разборках с Карлом ХII, на прорубании окна в Европу, а более всего на своём адском противостоянии к своему родному «сыночку Алёшеньке», вставшему против отца. Справедливость вроде восторжествовала. Гагарин после пыток повешен. Да и «враг России» Алёшенька угроблен допрежь. Однако – но, но и но! В этом «но» вся и заковыка, вся и мощь родионовского романа. Воровство Гагарина оставим в покое – светлейший Меншиков хапал покруче. «Предательство» Алексея тоже оставим. Эка невидаль для нас, нынешних россиян! А то мы не видим сейчас отдельных чиновников да разных прочих олигархов, пользующихся деньгами и властью и постоянно не только ворующих внаглую, но и походя предающих и распродающих страну! Гораздо важнее в романе сам Пётр Алексеевич, вызывающий массу вопросов. Почему этот «бесноватый и припадочный» радетель за Русь вдруг в одночасье почти из-за каприза приказал стереть с лица земли сибирские крепости, построенные не им? Почему он, великий государь, впоследствии первый у нас император, занимался не столько строительством Питера да строительством кораблей, сколько войною с семейными: то с сестрой Софьей, то с любовником бывшей жены, то с Алексеем? Почему он даже собственного раба Гагарина заподозрил в том, что тот хочет стать царём Сибири и отделиться от Русского государства? Ответ, пожалуй, во внутреннем монологе того же Гагарина. «Царь Пётр не такой храбрый муж, как его величают. Да, видели многие, он бывает храбрым при враге очевидном. Но нет его, врага явного, и мечется Петр, царственно-грубо вороша сапогом отсечённые головы, всё ещё сомневаясь – ту ли голову отсек, и пытаясь узнать достоверность заговорщиков в лицо. Да и есть ли, был ли заговор? Как же можно так грозно и так трусовато царствовать, чтобы, озверело вглядываясь поверх голов целого народа, которому он присягнул при короновании, искать затерявшегося, скрытого врага?» Лучше не скажешь о человеке невенценосных кровей, который до конца жизни не знал, кто его родитель по крови. Не на наших ли глазах, не при нашей ли памяти наши вчерашние каторжанцы, ставшие вдруг правителями страны, под видом строительства светлого будущего, только и занимались тем, что искали врагов, а вкупе с ними и какую-то свою, особую правду? Сложен роман, непривычен. Вернее, чуть-чуть отвычен. Отвычен не ложью, высосанной из пальца, а истиной, современностью. Нет в нём ничего чёрно-белого, однобокого, прямолинейного, ибо населяют роман не схемы, а люди из плоти и крови. Со всеми их противоречиями и страстями, доблестями и проступками. На что уж Гагарин в начале воспринимается зело отвратным, но в конце, перед казнью, к нему испытываешь если не симпатию, то искреннее сочувствие. И в этом самая большая удача Александра Родионова, истинного писателя, Мастера. Мастерство его подтверждается хотя бы и тем, что он очень органично вплетает в собственный текст выдержки из исторических документов, лишь заключая их в кавычки, отчего содержание становится ещё более весомым, не вызывающим сомнений даже в самых невероятнейших ситуациях. Множество персонажей, не мешая друг другу и не перегружая повествование, населяет роман. Тут и Яков Брюс, и Феофан Прокопович, и архитектор Растрелли, и профессор Мессершмидт, и генерал Дмитриев-Мамонов, и служилые люди Пущин да Пушкин, но самые яркие, самые запоминающиеся герои – это всё же представители народа: рудознатцы или, как называет их автор, рудоприимщики Комар-Комарок, Волков и Костылёв, которым автор уделяет времени и места на страницах романа немеряно. Да и правильно делает. Пока высокие господа занимаются то сыском, то правежем, то интригами, эти истинно русские люди, романтики от природы, денно и нощно рыщут по урманам в поисках залежей, находят их, а затем ещё и добиваются у бюрократов признания их находки. Александр Родионов – в прошлом геолог – сам хорошо потоптал ногами земельку Сибири и потому с особой любовью описывает похождения этих симпатичнейших мужичков. Любовь к отчему краю, который он знает предосконально, сквозит из каждой строки.

 

Николай ВОЛОКИТИН

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.