АЛАПАЕВСК – ПЕКИН – ИЕРУСАЛИМ

№ 2007 / 25, 23.02.2015

В десяти верстах от Алапаевска за красно-кирпичными вратами стоит недавно возведённый храм во имя Новомучеников Российских. В будний октябрьский день – благоговейная тишина в его стенах. Смеркается, но женщина за казной электричество не включает. Его здесь и нет вовсе – только лампады и восковые свечи, по обычаю древнего церковного благочестия. Покойный патриарх Алексий I в 1946 году письменно наставлял московских настоятелей «изъять яз храмового обихода излишнее увлечение электрическими лампочками», искусственный свет которых «рассеивает молитвенное настроение», слишком много бесчинств вершится в миру при этом свете, в том числе и убийства. Воск же, собранный чистыми пчёлами от множества чистых цветов, перелитый в свечи, означает жертвенное приношение от всех христиан. Мягкий и податливый перед лицом огня, означает воск наше раскаяние в упорстве и непослушании.
Эти мысли несколько десятилетий назад выписывал из «Церковного Устава» и «других источников» В.А. Зарницын, сын убиенного священника о. Александра, внук и правнук священнослужителей. Многострадальной, но праведной жизни был Владимир Александрович. С упоминания его доброго имени начинаю я эти записки, потому что из его маленького димишки в городке Ветлуге многие годы тайно возносились молитвы о Новомучениках Российских. Поимённо перечислял он взрослых и детей Царской семьи и великую Княгиню Елизавету с инокинею Варварой.

«Да избавит Господь страждущую страну Российскую от лютых безбожник, за грехи наша и отступление от Бога попущенных, и восставит престол православных царей…» Не эта ли молитва просится на уста людей, преклоняющих колена перед поклонным Крестом, воздвигнутым рядом со страшной шахтой.
Передают, что когда прикладами, с бранью изуверы сталкивали в неё монахиню Елизавету, последними словами её были: «Господи, прости им, ибо не ведают, что творят».
Елизавету Фёдоровну сбросили первой. Она упала на выступ на пятнадцатиметровой глубине. Рядом с ней упал князь Иоанн Романов. У сестры милосердия, какой была монахиня Елизавета в созданной ею Марфо-Мариинской обители, достало сил разорвать на бинты апостольник и перевязать раны Иоанну. Облегчить его предсмертные страдания.
Князь императорской крови Иоанн, вероятно, собирался посвятить себя служению на духовном поприще. Есть подтверждённые сведения, что зимой 1918 года над ним была совершена священническая хиротония – посвящение во иереи. Было ему от роду тридцать пять лет.
Его родной брат – князь Константин Романов в свои двадцать восемь лет уже отличился в кровопролитных сражениях Первой мировой бойни. За храбрость и спасение полкового знамени он был награждён орденом Святого Георгия IV степени.
Младшему – князю Игорю Романову было всего двадцать четыре года. Он был арестован одновременно с братьями и выслан в Екатеринбург. Мог бежать. Надёжные люди взялись организовать побег, предложили и паспорт на чужое имя. Сколько же достоинства и благородства было в этом молодом человеке, который спасительному бегству предпочёл мученическую смерть. Сменились поколения людей, но через запреты даже упоминать имена убиенных дошли до нас его слова: Зачем бежать, если я не сделал ничего худого перед Родиной.
Все трое были сыновьями замечательного человека, покровителя искусств, поэта – Великого князя Константина Константиновича Романова. «К.Р.» – так подписывал он свои сочинения и за этой скромной ширмой вошёл в русскую литературу. В некоторые сборники христианских произведений давно вошла его «надпись на Евангелии».
«Пусть эта Книга спасения
Вам подаёт утешение
В годы борьбы и труда.
Эти глаголы чудесные,
Как отголоски небесные
В грустной юдоли земной,
Пусть в ваше сердце
вливается, –
И небеса сочетаются
С чистою вашей душой».
«Чудесные глаголы» Нового Завета помогли Великому князю пережить смерть одного из четырёх его сыновей – князя Олега. Юноша умер от ран в госпитале в Белоруссии, куда он был доставлен с передовых позиций. Отец его – Константин Константинович и мать Елизавета Маврикиевна были у постели умирающего, на их руках он и скончался. Совсем юный, князь Олег был уже известен среди пушкинистов своими исследовательскими работами. Когда была объявлена война, ушёл добровольцем защищать братьев-славян.

Я рассматриваю его фотографию в «Семейном альбоме», где собраны и изданы фотографии последних Романовых. 1912 год. Великие князья стоят полукругом у стены храма Христа Спасителя. Князь Олег – в офицерской форме, совсем ещё мальчик, тонкая, стройная фигурка. На первом плане его брат Иоанн, рядом – Великий князь Сергей Михайлович, внук императора Николая Первого. Военные историки называют его творцом скорострельной артиллерии, он был единственным, кого сбросили в шахту мёртвым, сначала расстреляли.
Слава Богу – Великий князь Константин Романов умер от «грудной жабы» в 1916 году. Не дожил до страшной кончины ещё троих своих сыновей.
Фотография. Дата – 1916 год. Два мальчика купаются в Днепре в окрестностях Могилёва. Смеются, шалят. Царевич Алексей со следами кровоподтёков на руках и ногах – печать болезни. Постарше – его двоюродный брат – князь Игорь. Может быть, запечатлён момент последнего – в безмятежности – веселья. Известно, что Государь брал сына на фронт, в свою Могилёвскую ставку. Не гостем там был и молодой князь Игорь.
Самую краткую жизнь из убиенных под Алапаевском прожил князь Владимир Палей. На снимке в «Путеводителе» по местам страданий Новомучеников Российских есть его фотография. На ней он – юноша в форме корнета лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. Задумчивая поза. Открытый умный взгляд. В этом юноше сочетались, казалось бы, несовместимые черты: поэта и воина. В свои двадцать два года он успел издать два небольших сборника стихов, а на фронте «за участие в боевых операциях получил чин подпоручика и Анненское оружие за храбрость».
Как рядом о Царской семьёй остались верные им друзья и слуги, так разделили трагическую участь алапаевских мучеников двое, знавшие, что добровольно идут на заклание.
Инокиня Варвара (в миру Яковлева) была келейницей настоятельницы Марфо-Маринской обители Великой княгини – монахини Елизаветы. Убийцы предлагали ей свободу. Варвара отказалась. Несла свой крест до последнего вздоха вместе со своей настоятельницей.
Принял мученическую кончину и Фёдор Михайлович Ремез, личный секретарь Великого князя Сергея Михайловича Романова.
Сброшенных живыми в шахту затем забросали гранатами. Но спустя какое-то время, окрестные жители слышали, как из шахты доносилась Херувимская песнь. Может быть, сами небесные Силы сопровождали души мучеников к Престолу Божию.
Когда белая армия А.В. Колчака вытеснила красных из Екатеринбурга, тела погибших были подняты из шахты. Возле Великой княгини Елизаветы нашли две неразорвавшиеся гранаты. Пальцы правой её руки были сложены троеперстно. На груди лежала икона Спаса Нерукотворного, подаренная Елизавете Фёдоровне императором Александром III в день принятия ею Святого Православия.
Восемь месяцев останки Мучеников покоились в склепе при Свято-Троицком соборе Алапаевска. В последние годы склеп отреставрирован, и, как прежде, во время правления Колчака, ежедневно возносятся здесь молитвы. …Отступала армия белых, увозила с собой гробы, через границу, в Китай.
В молодости Великий князь Сергей Александрович со своей женой Великой княгиней Елизаветой совершили путешествие во Иерусалим. Там, в храме св. Марии Магдалины, молодая жена обронила ставшие вещими слова: вот бы здесь быть и похороненной. Пожелание стало пророчеством. Недавно со Святой Земли мне привезли фотографию: рака с мощами святой Великой княгини Елизаветы в храме святой Марии Магдалины в Иерусалиме, у подножия Елеонской горы. В том же храме почивают и мощи святой инокини Варвары. Обе упокоились там в 1921 году.

Оказывается, и остальные алапаевские мученики были прославлены во святых Зарубежной русской Церковью в 1981 году. Останки же их пребывают под спудом в китайской земле, в Пекине, на месте бывшего кладбища Русской Духовной миссии.
Но как непростительно мало знаем мы об этих людях, которые за веру и верность Царю и Отечеству, не колеблясь, отдали жизнь. Каждый из них достоин подробного жизнеописания, издания их трудов, собрания документов и воспоминаний их современников. Спасибо составителю и редактору альбомов – путеводителей по местам трагедии Новомучеников Российских Алексею Кузьмину. В кратких очерках он открыл сведения из их жизни, почти никому дотоле не известные. Но как малы тиражи этих книг, как ограниченны пределы их распространения. И как важно узнать, существуют ли поныне и, если существуют, то в каком состоянии находятся захоронения алапаевских страстотерпцев в Пекине. И не пора ли заявить о перенесении их останков на московские или петербургские кладбища, о погребении их с почестями – духовными и воинскими – в родной земле.
Мы обращаемся с просьбой к людям, имеющим доступ к бывшему Пекинскому кладбищу Русской Духовной миссии. Посетите это место, сообщите редакции о ваших наблюдениях. Сказано ведь в Евангелии: «Никто же, зажегши светильник, не ставит его ни в сокровенном месте, ни под спудом, но на свещнице, да входящии свет видят».
…Живыми белыми лилиями была увита икона святой Великой княгини Елизаветы в монастырском храме святых Новомучеников. В белом, как цветы лилии, монашеском облачении предстала перед нами княгиня-монахиня. У сердца, в левой руке её, был бело-синий храм с колокольней – ею созданная Марфо-Мариинская обитель, где был и лазарет на десять тысяч больных, и бесплатная столовая для бедных. Её попечительства подобного рода были учреждены во многих городах России, в том числе и в Екатеринбурге.
Образ Великой княгини как будто сверстался с лилейным цветком. В Зале Романовых есть фотография: молодая великосветская красавица в белом платье видна нам в профиль, ибо лицо её обращено к высокому, почти в её рост, цветущему кусту лилии, неприкосновенной чистотой своей напоминающей облик княгини Елизаветы Фёдоровны. И на обложке книжечки, где напечатан Акафист преподобномученице Великой княгине Елизавете, по синему полю вьются стебли лилий, тянутся головками цветов и бутонов к её иконному образу.
Просветлёнными, должно быть, выходят из этого храма люди. Вышли и мы. На полпути к воротам меня догнала женщина, стоявшая в храме за казной. В руке её был живой цветок лилии из той гирлянды, что увивала икону в храме.
Я храню этот цветок, теперь уже высохший, как бесценный знак внимания самой святой Великой княгини Елизаветы.Алина ЧАДАЕВА