ЭДУАРД УСПЕНСКИЙ ОКАЗАЛСЯ СОАВТОРОМ АСТРИД ЛИНДГРЕН

№ 2008 / 7, 23.02.2015

Известно, что детская литература как никакая другая держится на брендах. Специалисты утверждают, что сегодня в России предостаточно новых талантливых писателей и поэтов, пишущих для детей, но книжный рынок им закрыт – спросом пользуются книги лишь нескольких авторов или же разнообразные продолжения приключений полюбившихся персонажей. Впрочем, так было и в советское время – помню продолжения историй про Буратино, Айболита (правда, где они сейчас? – не переиздаются, с ностальгией не вспоминаются). Но продолжения есть продолжения, а вот новинка от издательства «АСТ» – нечто особенное.
Поражает уже обложка. На ней изображены хорошо всем знакомые, любимые персонажи – Малыш и Карлсон, но вот авторов у книжки оказалось вдруг двое. К шведке Астрид Линдгрен добавился наш знаменитый соотечественник Эдуард Успенский!
Конечно, чего только не бывает в писательском мире. Может быть, два сказочника как-то встретились и написали совместно продолжение истории? Или Линдгрен завещала Эдуарду Николаевичу свои наброски для доработки?
Изучение текста показывает – это всё та же сказка «Карлсон, который живёт на крыше», а Успенский выступает здесь в качестве переводчика. Правда, фамилию переводчика никогда, кажется, в истории литературы не ставили вровень с фамилией автора, здесь же переводчик обозначен точно так же, как и автор. То есть – Линдгрен и Успенский стали соавторами книги про Карлсона.
Но что представляет собой перевод?
Недоумения начинаются опять же с обложки. Вместо романтичного, родного (насчёт точности перевода не поручусь) «Карлсон, который живёт на крыше» мы читаем – «Карлсон с крыши». Сразу приходят на ум прекрасные ассоциации: «с дуба», «с печки», «с луны».
Сама же сказка переведена в духе «позднего Успенского» (можно вспомнить последние истории «Простоквашина»). Точнее, это даже не перевод, а вольное переложение. Мы встречаем доселе неведанные слова вроде «крышные» (люди, которые живут на крышах; и где, кстати, ставить ударение?), «прудовые» (дети, каких пруд пруди). И – так далее.
Читатель (а не стоит забывать, что книга рассчитана на детей лет шести-десяти) найдёт здесь массу примет времени, современных слов и выражений, но нужно ли это? Детская литература, как известно, сфера очень тонкая. Не то слово, не та тональность – и неудача, а то и вред.
Может быть, нам и нашим детям когда-нибудь новый перевод «Карлсона» полюбится. Мы будем читать его внукам. Но, честно говоря, не хотелось бы, чтоб такое случилось. Лучше уж со старым добрым переводом Лунгиной, где ни модных «истерик», ни «воскресного пива», ни «крышных», ни «прудовых», ни «моторизованных Привидений».Роман СЕНЧИН