Предметы песен

№ 2009 / 20, 23.02.2015

У поэта Евгения Чигрина особое место в современном поэтическом пейзаже. Голос негромкий, но отчётливый. Не расслышать его трудно. Сегодня, в эпоху тараканьих бегов за минутной славой, к мнению таких степенных и несуетных людей, как Чигрин, стоит прислушаться.

У поэта Евгения Чигрина особое место в современном поэтическом пейзаже. Голос негромкий, но отчётливый. Не расслышать его трудно. Сегодня, в эпоху тараканьих бегов за минутной славой, к мнению таких степенных и несуетных людей, как Чигрин, стоит прислушаться.

Евгений ЧИГРИН

– Евгений, не так давно в Москве прошел фестиваль гражданской поэзии. Все мы помним со времен советской школы клише «гражданская лирика». Возможна ли она сегодня, когда все идеологии дискредитированы? Остаётся ли поэзией стихотворение, несущее идеологическую нагрузку?

– Если рассматривать стихи как форму выкрика, форму несогласия с существующей действительностью, то годится и «гражданская лирика». Негодование или насмешка, сформулированная таким способом, придаёт голосу пронзительности и запоминается гораздо быстрее, нежели серьёзное стихотворение. Но является ли подобное стихотворчество искусством? Наверное, нет. Можно легко возразить на это «нет», вспомнив Маяковского и даже отдельные вещи Мандельштама. Но мы имеем дело в первую очередь с жизнью этих художников: каждый спорил с собственным веком, веком тираническим. И каждый расплачивался по самому большому счёту. И ещё, человек, пишущий «гражданскую лирику», должен настраивать себя на заданную тему, но поэзия работает в первую очередь на музу, а эта опытная бабёнка не любит, когда ей изменяют. Гражданская лирика апеллирует к государству, а «философия государства, его этика, не говоря о его эстетике – всегда «вчера»; язык, литература – всегда «сегодня» и часто… даже и «завтра». Это я процитировал Иосифа Бродского. Хотя и у него можно найти условно политические стихи, но опять же – это было неразрывно связано с частным существованием, с эпохой, в которой жил поэт.

– Российское общество 2000-х годов помешано на успехе. Это помешательство затронуло и литературных людей. Но что такое успешный поэт? Как его определить? По каким критериям? Не оксюморон ли это, вроде «живого трупа»?

– Общество, конечно, помешано, ибо успех – это ключевая составляющая общества потребления. Успех здесь и сейчас. Любой ценой. Виновны в этом многие. Политики, которые распустились от полнейшей безнаказанности. Гламурные журналы, с утра до вечера поющие песни об олигархах и сладкой жизни на халяву. Попса, которая никогда не была такого низкого и вульгарного уровня. Все эти коммерческие, зачастую малограмотные, писательницы. В таком раскладе успешный поэт – это человек, мелькающий на экране, шоумен, постоянно выступающий с чтением стихов на разных площадках и фестивалях. Заботиться о глубине и каких-то вдумчивых поисках, времени не хватит, нужно скорее написать, скорее опубликовать, быстрее проорать себя. Обманчивая яркость, северянинщина заменяет собой поэзию как таковую. Может статься, именно поэтому стали чаще прибегать к свободному стиху, мату, частушке, политике, языку кухарок и телевизора. Быстрей напишешь – быстрей народ схавает. Что и происходит. Но, разумеется, хорошие поэты в России не редкость, есть и замечательные. И слава Богу.

– Ваши стихи весьма графичны и живописны, это отмечают все, кто писал о них. Изобразительность в поэзии для вас важнее музыки? Какое искусство вдохновляет вас больше?

– В этих вопросах я абсолютный дилетант, но интерес у меня присутствует. Кстати, недавно в России впервые вышел правильный альбом художника Хаима Сутина. Такое ударение дано во всех энциклопедиях – французы постарались, записав его во французские художники, а он всегда хотел быть русским живописцем. Родился он в белорусских Смиловичах. Впервые, я услышал о нём от Высоцкого, точнее, из его песни (барду рассказал о Сутине художник Шемякин). Х.С. был человеком абсолютно несуетливым, не продвигал себя никак, долгие годы жил в ужасающей нищете, помогал ему Модильяни, который называл своего друга гением. И оказался стопроцентно прав. В 1922 году один американский коллекционер купил большую часть его работ и Сутин разбогател, но продолжал жить так же, работал без устали и не заботился об успехе. И не следовал – никогда – заказам публики. Считал всё это полным отстоем. Так ведь и Александр Сергеевич писал: «Поэт сам выбирает предметы своих песен, и толпа не имеет права управлять его вдохновением…» Безусловно, музыка, поэзия, живопись – сёстры вечности. И эксплуатировать слово в других качествах, подстраиваться ко времени в угоду сиюминутности – дело зряшное.

Кто-то из друзей Сутина говорил: «В живописи (вообще – в искусстве) должна быть тайна, как в женщине, как в природе. Они скрытничают, не сразу раскрываются. Это делает их познание увлекательным. То, что распахнуто настежь, скучно…». Может быть, именно в этом причина провала гражданской поэзии? Конечно, она может быть востребована как вариант прямого высказывания, как момент истины сегодняшнего дня. Но посмотрите на многие вещи совсем недавнего прошлого – они уже мертвы. Пришли новые мальчики-девочки, им шумно аплодируют, называют их драйв «новой искренностью», но что с этим будет через несколько лет? А через десять? Будучи в России, Микки Рурк сказал, что сегодня более чем возможно быть знаменитым (и при этом весьма плохим) актёром. К сожалению, это есть и в современной литературе. А ведь хорошие стихи – продукт нескоропортящийся… Вдохновлять может многое: состояние души, соприкосновение с окружающим миром, случайная строчка, нечаянные смыслы, Третьяковская галерея, Пушкинский музей, музыка, шум моря, пустыня, поездка на верблюде… Другое дело, как это увидит автор, какой свет будет присутствовать в его работе.

– О ваших стихах с симпатией отзывались такие авторитетные люди, как Андрей Битов, Евгений Рейн, Юрий Кублановский. Если бы это было двадцать лет назад, ваши акции в поэтической иерархии сильно поднялись бы. Сегодня, увы, всё иначе. Насколько важна в поэзии иерархия и как сегодня выглядит ваш Олимп?

– Литература – вообще вещь иерархическая. Иное дело, что эту иерархию каждый выстраивает в своих мозгах по-своему. Это ведь не диктатура режима. Насчёт олимпа говорить сложно. Конечно, это Жуковский, Батюшков, Александр Сергеевич, Баратынский, Языков, Вяземский, Катенин… Александр Блок, Николай Гумилёв, Осип Мандельштам, Николой Клюев… Не могу не вспомнить Белого, Нарбута, Сологуба, Ходасевича, Есенина, Кузмина, Заболоцкого, некоторые стихотворения Бунина, а как не вспомнить Ивана Елагина, Валерия Перелешина, Николая Моршена, Бориса Поплавского… Если говорить о ныне живущих, то мне нравятся многие: у кого одно стихотворение, у кого-то подборка или сборник. Перечислять сейчас нет смысла, кого-то забуду и потом буду себя корить. К тому же в таком деле уповать на систематичность мышления глупо. Время решит более справедливо… А в целом современное развитие литературы мне видится новым Серебряным веком… Понимание что сделано – по большому счёту придёт позже, это дело следующих поколений.

– Насколько важно для поэта и для вас, в частности, участие в литературной жизни? Возможна ли сегодня фигура поэта-анахорета?

– Важно, но не следует ставить это во главу угла. Разумеется, так поступают многие, я никого не собираюсь порицать. Значит, им это кажется существенным. То есть более значительным своё имя, нежели качество сочинения. Это печально. В конце концов язык, поэзия – вещи более давние (и более долговечные), нежели тусовки и подобные мероприятия.

Теперь по поводу художника-анахорета. Представьте себе, пока мы тут говорим о всяком разном, – сидит себе где-нибудь рядом (или в глухомани) человек и выписывает такое, что нам не снилось! Конечно, вообразить это сложно, но история знала подобные вещи. В дворянские времена такое происходило, потому что многие литераторы были люди состоятельные и им не нужно было думать о хлебе насущном. Впрочем, среди наших современников, всерьёз пишущих стихи, богатеев не замечается. С другой стороны, Поплавский (и не только он) решительно работал только на литературу, на вечность. И нищенствовал. Хотя мог стать успешным французским журналистом, ибо великолепно знал французский, знал европейскую литературу и журналистику. И это не единственный пример. Может быть, и сегодня есть такие мужественные люди, и будущее за ними. Надеюсь, что они есть, и желаю им самого лучшего.

Беседу вёл Ян ШЕНКМАН