Расцвет писательской малолетки

№ 2010 / 34, 23.02.2015

Мне нра­вит­ся фильм «Воз­душ­ная тюрь­ма». В нём есть всё – Джон Мал­ко­вич – для ак­тёр­ской иг­ры, Ник­ки Кейдж – для бо­е­ви­ка, Стив Бу­ше­ми – для ко­ме­дии и Джон Кью­сак – для ге­ев. Это как швед­ский стол.

1. Сказочные иллюзии

– Всё страньше и страньше! – вскричала Алиса.

От изумления она совсем забыла, как нужно говорить.

Л.Кэрролл.

Алиса в Стране чудес.

Алиса Ганиева

Мне нравится фильм «Воздушная тюрьма». В нём есть всё – Джон Малкович – для актёрской игры, Никки Кейдж – для боевика, Стив Бушеми – для комедии и Джон Кьюсак – для геев. Это как шведский стол.

Наш ответ «гурманству» американского блокбастера – Алиса Ганиева. Она высококачественный шампунь от перхоти 3 в 1: критик, сказочница по велению «НГ Ex libris» и прозаик в придачу. В большую литературу махачкалинская медалистка и выпускница Литинститута девочка Алиса врезалась. Удар этот был сильным и внушающим доверие. Лейбл «Ганиева» за последние несколько лет хорошо себя зарекомендовал и пользуется у литературного населения страны почётом и уважением. Алиса «одна из немногих, кто может создать стройную систему суждений, охватить большой объём материала и выявить не лежащие на поверхности, но важные и существенные закономерности. Человек с истинно научным складом мышления» и при этом, что немаловажно «обладает прекрасным характером: незлопамятна, чуткий товарищ, абсолютно вежлива и корректна, хорошо воспитанна, уравновешенна, нравственно безупречна. Не девушка – мечта». Это характеристика от Германа Садулаева для «наградного листа» к медали «За заслуги перед литературным сообществом».

Подбирая материал, я умилялся тому, как Алиса рассказывала о своём медальном сочинении в школе, видать, оно и предопределило дальнейшую судьбу известной московской критикессе. Знаете, есть такой типаж – очень трогательные, очень правильные, начитанные с большими белыми бантами, прилежные и аккуратные, урождённые отличницы, эдакая гордость школы с косичками «крендельком».

Пишет Алиса действительно много и качественно. Я бы даже сказал правильно, «без сучка и задоринки», а в последнее время в её критических статьях рябит ещё и научная составляющая, уверен, уже пишется гипотеза для кандидатской диссертации. Среди современных критиков как-то нынче модно быть со степенью.

И всё бы ничего, писала бы себе Алиса статьи, кого хвалила, кого хулила, крапала бы кандидатскую, но в какой-то момент наша «прилежная девочка» почувствовала, что критического «королевства маловато, развернуть негде».

Это прекрасно, когда ты вдруг понимаешь, что ещё не потерял способность удивлять самого себя. Начала Ганиева осторожно – с экспериментальных сказок, это был пробный шар: пройдёт не пройдёт. Естественно, родная газета «НГ Ex libris» публиковала всё, специально открыв для этого «Детский уголок», правда, я там не увидел сказок других сотрудников газеты или авторов со стороны. Алиса сама признаётся, что её «сказания» периодически подвергались критическим нападениям, и даже многоуважаемый Эдуард Успенский рассерчал не на шутку на писанину молодой сказочницы, но А.Ганиеву это нисколечко не обескураживало. Её творения в «Детском уголке» до сих пор появляются с завидной постоянностью.

Когда рушатся великие государства, они оставляют после себя не только великую литературу, но и сказки, а если они рушатся слишком быстро, как империи Александра Македонского или Наполеона или СССР, то от них по крайней мере остаётся миф, из мифа – в другом месте и в другом времени – вырастает опять-таки великая литература и новые сказки. Британская империя имела своих сказочников, скандинавы своих, у французов был Экзепюри, у СССР – Барто, Михалков, Маршак, Носов, а кто сейчас?! Никого, место вакантное, правда, остался тот же Успенский, к примеру, но новых-то нет.

В таком сказочном вакууме хочется поклониться ушедшим и оставшимся старикам эпохи СССР: «Спасибо, что возвращаете нас в детство». А персонально новоявленной сказочнице Алисе Ганиевой прошептать что-то в духе «авада кедавра», потому что критиковать её небылицы столь же невежливо, как и подтрунивать над внешностью чужих детей – кем-то глубоко любимых.

Америки не открою, что во всех сказках тема фактически одна, только рассказывается она по-разному: добро всегда побеждает зло. Тогда и Уголовный Кодекс большая и толстая сказка – там добро всегда побеждает; преступник всегда знает, что будет если…

Сказки Алисы кажутся чересчур трафаретными, безжизненными, почти все имеют нравоучительный подтекст, дуалистическую основу и действуют по принципу, что правда для дерева, то ложь для топора. Им далеко до математической логики Зазеркалья Кэрролла, одухотворённости Сельмы Лагерлеф, доброй мистификации Астрид Линдгрен, социальной направленности Джанни Родари, детской непосредственности создателя «Зова джунглей» Р.Киплинга, гуманности сказочного принца Экзепюри, и поэтому вряд ли они будут понятны тем, для кого они написаны. Мальчик Миша, который в один прекрасный день разучился разговаривать; прехорошенькая девочка Елизавета с нимбом святой мученицы; странная Вероника превратившаяся в ниточку; воодушевлённый мальчик, говорящий с неодушевленными предметами; Вася с Лопухом внутри и т.д. – сплошная сказочная икебана при условии, что каждый из названных герой был бы в букете, а не по отдельности, а так – они лишь до боли знакомые ромашка, гвоздичка да розочка. И сказки получились аккуратными, но ненастоящими, надуманными. У них есть форма, немногословность, отсутствуют повисшие в воздухе сюжетные линии – эти достоинства вы найдёте в сказках Алисы Ганиевой, но им не хватает главного: возвышенного идеализма, искрометности, духовного проникновения, пробуждающего в детях прекрасные чувства, заставляющие их жить в добродетели и справедливости.

Кристалл потому и кристалл, что у него есть грани. Сказки Алисы Ганиевой даже не стразы Сваровского, пока, а, к сожалению, битое грубое бутылочное стекло.

Скажи мне что-то плохое, я скажу, что в нём хорошего.

– Сейчас разбился автобус, с детьми…

– Дети попали в рай, автобус больше не загрязняет среду.

Сказки не должны писаться по старому бразильскому принципу: вы забьёте нам, сколько сможете, а мы вам – сколько захотим! Если трансформировать в формулу написания Алисой Ганиевой, то получится: я напишу, сколько мне заблагорассудится, и не вам решать – сказки это или нет. Если я их назвала сказками, значит – это сказки.

Талант, это не многолетний дуб, который выстоял в буре. Это хрупкий цветок, который распускается под снегом. Человек – не хозяин своего таланта, он только его проводник. И тот, кто этого не понимает, однажды утром просыпается бездарным.

Я в детстве верил, что гомосек – это такой государственный секретарь. Как-то довёл отца до икоты, вопросив: «Кто был последним гомосеком Польши?».

Говорят, что писать научить нельзя, я с этим согласен, но зато можно настроить человека на то, что писательство, литература – дело серьёзное и важное.

Русский человек верит: если смешать пиво с водкой, получится алкогольный коктейль крепостью в сорок пять с половиной градусов. Алиса Ганиева считает: если смешать серую, унылую обыденность и разбавить детской непосредственностью, получится сказка. Мне же хочется спросить Алису, какой смысл жить, если тебе уже объяснили разницу между яблоком и велосипедом? Вот если бы укусить велосипед и оседлать яблоко, тогда бы я сам узнал, в чём разница.

Читая сказки двадцатипятилетней Ганиевой, пишущей серьёзные критические статьи, недоумеваешь, зачем «прилежная девочка» периодически впадает в детство? Я понимаю, что у каждого из нас свои тараканы в голове. Я – не исключение из правил, но меня беспокоит, что красивая девочка Алиса может и впрямь ошибочно поверить, что она сказочница при отсутствии «расширения фантазии». Но ведь это только иллюзия… Боюсь, прилежная девочка выбрала не ту мечту…

P.S. «Вставай, Колумб»! – так будила меня мама, каждое утро, напоминая, что Америка уже открыта.

В один прекрасный день прилежная девочка Алиса проснулась и поняла, что ей уже не хочется писать очередную сказку, ей пожелалось написать нечто выдающееся, запоминающееся, что принесло бы ей не только славу, но и премию «Дебют», тем более что возрастные сроки поджимали. Так появился «Далгат», но это уже совсем другая история и статья…

2. Писательский дебют или конъюнктурный выбор

На «Далгата», якобы написанного Гуллой Хирачевым, литературная общественность среагировало доброжелательно, но что на повесть прольётся аттракцион неслыханной критической щедроты, уверен, даже сама Алиса Ганиева не ожидала. Положительная патока так и лилась со всех газет до оскомины в зубах, интервью раздавалось налево и направо. «Хвалите меня, хвалите», в принципе такой был лейтмотив. Юлия Борисова из «Новой газеты» взахлёб доказывала, что таких ярких дебютов в литературе давно не было, что не соответствует действительности и указывает, что корреспондент уважаемый газеты плохо следит за литературным процессом. Каждый год нас осчастливливает каким-то ярким дебютом. К примеру, 2008/2009 – это был год Мариам Петросян и её «Дома».

Некоторые критики необдуманно сравнивали «Далгата» с Искандеровским «Сандро», что уж просто ни в какие ворота не лезло.

Стендаль утверждал, что «писатель не должен думать о критике, так же как солдат о госпитале», но на взгляд Фазиля Искандера «не всякая критика – мысль, но всякая мысль – критика. Мысль не имеет другой формы существования.

У первой повести Алисы Ганиевой, что немаловажно, есть художественная убедительность. Портретные зарисовки точны и ярки, события – незабываемы. «Далгата» отличает естественность стиля, отсутствие категоричности, постоянный поиск истины, неповторимость языка, он как живое тело. Уверен, «живое тело» языка в сочетании со столь же живой, постоянно меняющейся, движущейся, ищущей мыслью и создавали изображение, обладающее силой художественно осмысленной подлинности.

Гулла Хирачев на боевом коне

Хемингуэй своим писательским девизом взял ясность. «Обязательной чертой хорошего писателя является ясность», – писал он. Писать с честной ясностью – гораздо труднее, чем писать с преднамеренной сложностью. Стиль писателя должен быть четким и ясным, его воображение – богатым и опирающимся на реальность, а его слова – простыми и энергичными. Великие писатели обладают даром великолепной краткости.

Алиса Ганиева как выпускница Лита, как критик, эти прописные истины хорошо знала, отсюда и характерные черты зарождающего её стиля – мобильная сжатость языка, но при этом выпуклость, зримость описаний, обнажённость слова, умение опустить необязательное. И если можно восторгаться точностью махачкалинского бытописания, то вот глубины психологического анализа недостаёт. Алиса, не гонись за внешним, помни о том, что внутри, – в этом разгадка таланта писателя. Для этого не обязательно быть Толстым или Достоевским, просто каждая фраза должна нести особую смысловую нагрузку.

Искандер-прозаик отличается богатством воображения. Искандер предпочитает повествование от первого лица, выступая в роли явно близкого самому автору рассказчика, охотно и далеко отклоняющегося от темы, который среди тонких наблюдений не упускает случая с юмором и критически высказаться о современности.

«Далгат» по большому принципу – это повесть о «малой родине», и с каким чувством человек к ней относится, можно судить и о самом человеке. Алисе Ганиевой удалось выхватить из костра горящий уголёк и написать им, к сожалению, только многообещающую яркую зарисовку.

У Фазиля Искандера «малая родина» из бесконечно дорогого, но захолустного уголка становится средоточием правды о мире и критерием его оценки, – одно из художественных открытий литературы XX века, когда авторское «всеведенье» стало условностью. Искандеру фактически удалось то, что удавалось единицам (Ч.Айтматов, Н.Думбадзе). Преобразив Абхазию в центр мироздания, писатель сделал дом sancta sanctorum этого мира, а его обитателей – родственников, соседей, знакомых, их потомков и предков – героями своих произведений.

Марк Твен утверждал: чтобы эпически почувствовать и знать материал, надо минимум 20 лет вариться в каком-то определённом котле художественном. Только тогда усваиваются микроэлементы, которые необходимы для настоящего художественного знания предмета.

Ф.Искандеру удалось создать Чегемский мир, ему хватало материала и жизненных впечатлений, хотя писатель давно живёт в Москве.

Искандер верен главной традиции русской классики – найти в человеке человеческое, даже если он никогда человеком не был. Поэтому и кровавые «Пиры Валтасара» воспринимаются, несмотря на весь трагизм, как знакомая сказка. Демагогическая тирада тирана: «Не мы сажаем – народ сажает», – к величайшему сожалению, правда. Если бы народ не хотел, Сталин бы не сажал. Все тираны на самом деле идут на поводу у толпы. В этом секрет их неиссякаемой популярности. Пожалуй, только Искандер разглядел тысячелетние восточные корни сталинского террора. На пиру Сталин никого не убивает, кроме осы, попавшей на зубцы его вилки. Жаль только, что вместе с той осой на вилку оказалась насаженной вся страна.

Алиса Ганиева из-за своего писательского «малолетства» пока не запаслась достаточным количеством микроэлементов, чтобы продолжить писать «похождения» Далгата, о чём она неоднократно делала намёки.

Повести не хватает главного – «мудрости, настоянной на совести», возможно, такая эпическая задача и не ставилась.

Вот поэтому и возникает чувство конъюнктурности повести. Я читал «Далгата» дважды. Первый раз, ещё до объявления победителя «Дебюта» мы с другом были безоговорочно уверены в победе Гуллы Хирачева, хотя уже тогда меня насторожила госпожа Ольга Славникова своими хвалебными воспеваниями в адрес претендента. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять – имя победителя уже было заранее предопределено. Хотя, совсем недавно, имя букероносца 2009 года также было критикой заранее предуготовлено Роману Сенчину, но премия ушла совсем в другие руки.

Два обстоятельства наталкивают на мысль о конъюнктурности «Далгата». Алиса успела его написать в канун своего двадцатипятилетия, почему не раньше или позже – торопилась успеть, и думаю, что подписалась Гуллой Хирачевым, потому что жюри, знающее Ганиеву как критика, могло просто её прокатить как прозаика. Что извинительно для начинающего Гуллы Хирачева, непростительно для прозаика Алисы Ганиевой. Москва готова была рукоплескать неизвестному, но талантливому Гулле, но никак известной критикессе А.Ганиевой. Уверен, жюри испытало определённый шок, когда обман раскрылся, но надо было блюсти лицо премии – и всё подалось в виде милой и забавной шутки, но игры в фантомов порой так опасны и непредсказуемы…

Одно из забавных свойств человеческой природы заключается в том, что каждый человек стремится доигрывать собственный образ, навязанный ему окружающими людьми. Иной пищит, а доигрывает.

Тема неспокойного Кавказа, показанного в мирной обстановке – это стопроцентное яблочко, это вам не описание «офисного» планктона. Более того, мирный Кавказ – это уже даже не литературная вотчина, а политическая, уверен, поэтому Гулла из далёкой Махачкалы был сразу перенаправлен госпожой Славниковой в шорт-лист, в её политическом чутье я ни капли не сомневаюсь.

Можно долго ломать копья и что-то друг другу доказывать, но несомненная заслуга Алисы Ганиевой в том, что её «Далгат» – обнадёживающий взгляд на жизнь, более того, метания главного героя по Махачкале – это немножечко притча, которую надо долго истолковывать, проникая в потаённые глубины спрятанного в ней смысла.

Для того чтобы писать о Дагестане, надо обладать литературной смелостью и мудростью. Алиса Ганиева ставит множество проблем в своём «Далгате», обостряет, как она считает, «острые углы», очень хочет, чтобы её повесть прочитали «хотя бы сто человек обычных молодых дагестанцев, из тех, что вообще не читают современных книг».

«Культура – это не количество прочитанных книг, а количество понятых», – сказал однажды Фазиль Искандер, уверен, к этому и стремится А.Ганиева.

Быть понятой через своего «Далгата» для Алисы – это ещё и самоутверждение как писателя, ибо «художник, который, по сути, занимается приращением бытия, несмотря на всю иррациональность своих внутренних эмоциональных процессов, всегда опосредован первым планом реальности: биографией, характером, досугом, чуть ли не сословием…»

А поэтому писательской удачи тебе, Алиса Ганиева, не пребывай «в плену литинститутовских кунштюков», и у тебя всё получится. Лично я в это верю ибо «пока мы живы, мы должны подать друг другу руки, чтобы помочь нашим душам стать бессмертными».

С Алисы Ганиевой писатель получится, ибо её человеческие качества гармонично сочетаются с сильной волей и характером плюс трудолюбие.

Артур АКМИНЛАУС