Изумляемся вместе с Александром Трапезниковым

№ 2011 / 15, 23.02.2015

Что та­кое абер­ра­ция, кто зна­ет? А по­ли­ме­раз­ная цеп­ная ре­ак­ция, или ри­ма­но­ва ме­т­ри­ка, или ад­ге­зия? Ну, на ху­дой ко­нец, эк­лип­ти­ка или фло­ринг и дис­хро­ноз? Лад­но, нерв­ных про­шу не па­рить­ся, все эти тер­ми­ны при­су­щи лю­дям на­уки

Осталось подождать ещё пятьдесят лет



Что такое аберрация, кто знает? А полимеразная цепная реакция, или риманова метрика, или адгезия? Ну, на худой конец, эклиптика или флоринг и дисхроноз? Ладно, нервных прошу не париться, все эти термины присущи людям науки, специалистам в области физики, биологии и генной инженерии. А ещё фантастам. Хорошим научным фантастам, не фэнтезийцам. Я и сам ничего подобного не знал, пока не прочитал книгу Дмитрия Федотова «Аберрация» (издательство «Снежный Ком», которое всё больше и больше поражает качественной литературой, а настоящая фантастика именно такой и должна быть). Кстати, сам термин, лёгший в название романа, означает вот что: многократное дублирование земной реальности. То есть перевод планеты в параллельное пространство с помощью уникального устройства – генератора римановой метрики. Это станет возможным уже через пятьдесят лет, так уверяет автор. А ему стоит верить, поскольку впечатление от книги такое, будто он сам заглянул в будущее. Ощущение реальности от происходящего полное. А может, и побывал там, чёрт его знает…





Я не читал научной фантастики лет сто. Из отечественной литературы наиболее сильное впечатление оставили романы Ефремова, братьев Стругацких, Беляева. Из зарубежной – Саймак, Шекли, Азимов, Лем. Это всё классика. Буквально зачитывался ею в молодые годы. Потом пришли другие увлечения. Но старая любовь, как видно, не ржавеет. И хотя сам я в жанре фантастики никогда не работал и даже стал забывать о её существовании, но совсем недавно вдруг понял – чего же мне для чтения не хватает? Пропустив за последнее время через свой бедный мозг груды современной литературы-макулатуры, я наткнулся на книгу «Аберрация», схватил её, прижав к сердцу, и стал жадно глотать страницы. Поверьте, прочитал, не отрываясь. Надоела нынешняя реальность, хочу в будущее. Пусть там тоже свои проблемы, вплоть до неизбежного столкновения Земли с Гостем – разумным гигантским астероидом, вызванным из пространственно-временного континуума в результате неудачного эксперимента с вакуумным преобразователем, но… Куда ж от проблем деться, куды крестьянину податься? Хорошо там, где нас нет.


В романе Федотова чудес нет. Как не было их в книгах того же Ефремова. Кто же станет отрицать существование параллельных пространств или уже почти ставшей реальностью нейросенсорной системы управления искусственных белковых организмов? (В «Аберрации» это биотехи, а ещё есть «гекконы» и «хардтаймеры»: первые – люди со сверхповышенными физическими и чувствительными способностями, вторые – вообще не поймёшь кто, но тоже не дай Бог встретиться с ними на подступах к «Хроносу», из-за которого и разгорелся весь этот сыр-бор). Чудеса и игралки с картонными мечами оставьте для фэнтези, для всяких там властелинов колец в носу, а тут строго научно доказательная база. Правда, с лихо закрученным сюжетом. Не случайно даже Лев Данилкин отметил этот роман в своей «Афише». И вообще система авторского мышления, метод подачи материала как вероятной реальности, каскад научно-фантастических идей, завораживающая панорама событий у Ефремова и Федотова схожи. Дмитрия Станиславовича можно считать самым способным учеником и продолжателем традиций нашего выдающегося мастера-фантаста.


Признаться, вначале я подумал, что такой роман мог написать только выпускник физико-математического факультета МГУ или сотрудник ФИАНа. Столь лихо автор разбирается в разных там римановых метриках и дримвиверах. И при встрече спросил:


– Ты, Дима, ваще-то, кто? Откель таки глубокие познания в квантовой физике?


– Мне помогало семь консультантов, – скромно потупился он. – А по образованию я биолог. Так что следующий роман будет из этой области. Связанный с ДНК.


Что ж, будем ждать. Теперь-то хоть есть что читать для души. Теперь-то я точно знаю, что отечественная научная фантастика не умерла, а напротив, воскресла, набирает силу, держит удар и выдвигается в первые ряды отечественной литературы. И это радует, как любил повторять Михаил Сергеевич Горбачёв, глядя на фантастический развал Советского Союза. Но это уже совсем другая история.


Постскриптум. Любопытную картинку нарисовал Дмитрий Федотов в своём романе: «Соединённые Штаты Америки, присвоившие себе на рубеже тысячелетий статус хозяина планеты, оказались не в состоянии справиться с ситуацией и в значительной степени утратили контроль над мировой финансово-экономической структурой. Разразившаяся вслед за этим в стране Вторая Великая Депрессия быстро переросла в новую гражданскую войну, закончившуюся только после вмешательства Совета безопасности ООН и введением миротворческих сил в зоны боевых действий…» Без комментариев. Осталось-то всего ничего.




Наш ответ Поттеру-Чемберлену



Вот типичный образчик фэнтези: «…После Диана улетала в Белый Замок по делам: ведь она была фрейлиной и продолжала исполнять какие-то свои обязанности при дворе Белой Королевы. Фэш и Ник запирались в комнате, а Василиса, не сильно удаляясь от Большого Дуба, пробовала летать самостоятельно (у неё выросли крылышки, как у стрекозы. – А.Т.). Или искала уединения в комнате, где подолгу разглядывала кинжал, интересовавший её даже больше, чем Рубиновый Ключ…





Фэш учился в Школе темночасов. А ещё входил в особую группу талантливых учеников, и потому жил в Воздушном замке, где раньше дополнительно посещал школу часодейства самого Астариуса – верховного правителя Эфлары. Астариус был одним из тех немногих часодеев, кто владел секретом управления Времени, и поэтому мог путешествовать по прошлому и будущему…


За спиной отца Ника неслышно возникли двое людей. Они были одеты в длинные тускло-серебристые плащи, а их руки сжимали крепкие копья с тонкими стальными остриями…


Внезапно его одежда с чёрной начала медленно меняться на белую, будто покрывалась иголочками инея. Вскоре он уже стоял в белоснежной мантии с воротничком-стойкой, глухо закрывавшим горло, как и у остальных членов РадоСвета. На ногах же его остались чёрные остроносые туфли: наверное, здесь была такая мода на обувь. Мандигор почтительно поднёс белый жезл Огневу, и тот принял его с надменным жестом…»


Ну, хватит, пожалуй. Все эти астариусы и мандигоры с крылышками и без – из текста книги Натальи Щербы «Часовой Ключ» (серия «Часодеи», издательство «Росмэн-Пресс»). Видно, много уже насочинялось про каких-то там дурацких часодеев и темночасов, коли целая серия выстроилась. А фишка или мулька в этом конкретном бумажно-картонном кирпиче (всё-таки 365 страниц), которым и убить можно, если по голове трахнуть, вот в чём. У земной девочки Василисы (пока ещё без крылышек) есть папаня – ну очень влиятельный маг Эфлары, мира, построенного на особой часовой магии. Правда, она его ни разу в глаза не видела, живёт с бабкой, грохнувшейся с инсультом в самом начале романа, чтобы, наверное, пока не путалась под ногами. Интрига завязывается, когда с папашкой встречается злая фея Елена (красавица вроде Ксюши Собчак и с таким же характером) и коротко советует сразу же порешить фейру, то есть его дочь. Дескать, она может навредить Эфларе, а заодно и Остале (тоже какая-то сказочная земелька). Самое интересное с точки зрения Фрейда, что папа соглашается. Но сначала хочет всё-таки испытать дочурку. А вдруг она тоже магиня? Тогда пусть живёт и размножается. И вот Василиса попадает в страну часодеев, фей и лютов (значение этого слова до моего сознания не дошло). Тут-то вся мышиная возня и начинается. Никто не может понять, кто же она на самом деле? Бестолковая неумёха или искусно притворяющаяся шпионка, Анна Чапмен? Либо могущественная часовщица, вся в отца, которая умеет управлять временем и может спасти Землю, Эфлару, Осталу и даже Астану в Казахстане от грядущего столкновения. Словом, сплошное фэнтези. А для многозначительности происходящего, конечно же, автор лепит налево и направо заглавные буквы: РадоСвет, Большой Дуб, Рубиновый Ключ и прочее. Большая Дурь, короче.


Но взгляните, что пишут о ней коллеги-авторы: «Перед нами увлекательная история с хорошо закрученной интригой. Радует, что энергия и азарт Натальи Щербы в полной мере передались тексту. Богатая фантазия и живая непосредственность автора – несомненный плюс для сказочной фэнтези» (Дмитрий Громов и Олег Ладыженский). «Наталья Щерба – это автор, который хочет, может и любит писать для детей. В яркой, волшебной истории про Василису ей удалось создать совершенно новое, увлекательное и оригинальное отечественное детское фэнтези. Старинные часы, открыв путь в мир фей и часовщиков, навсегда изменят жизнь любого, кто поверит в их реальность» (А.Пехов, Е.Бычкова, Н.Турчанинова). Даже от ночного дозорного Лукьяненко поступило нечто удобоваримое: «Написать сказку – это как пройти в ночи по самой опушке тёмного леса. Уклонишься в одну сторону – там мчатся машины, светят фонари – и нет сказки. Уклонишься в другую – сомкнутся над головой ветви, окружат ночные шорохи – и нет сказки. Сказка – она всегда посередине, там, где «страшно и смешно, зато в конце всё будет хорошо». У Натальи получилось пройти по извилистой тропинке в сказку, ведя за руку своих юных героев. И я уверен, что следом за ними, замирая от восторга, пройдут тысячи мальчишек и девчонок. Да и взрослым полезно иногда заглянуть в настоящую сказку!» Последняя фраза, как я понял, относится ко мне. Но пользы особой я не ощутил, только время зря потерял, словно бестолковый часодей из этого же романа.


Постскриптум. А впрочем, подумав немного, я решил присоединиться к этим радужным отзывам. Нормальная книжка, детская. Просто побрюзжать хотелось. Роман-то написан для среднего школьного возраста. А я чуть постарше буду.




Новое имя



На обложке книги Эдуарда Веркина «Друг апрель» (издательство «Игра слов») изображены мальчик с девочкой, летящие над крышами деревенских домов. Но само произведение не относится к фантастическому жанру. И на сказку-фэнтези тоже никак не похоже. Это реальная история детской дружбы, взросления, первых любовных чувств. А, в конце концов, история и смерти тоже, порушившей мечты и надежды. Смерти случайной, нелепой даже. Хотя человеку всегда кажется, что смерть от него далеко, а она неизменно рядом и никогда не бывает случайной. Ведь случай, на который мы всё время стараемся всё списать – это бог дураков, а жизнь состоит из одних закономерностей.





Да и может ли быть иначе, когда ты живёшь на маленьком железнодорожном переезде, а мимо то и дело проносятся со страшным грохотом поезда, готовые смять зазевавшегося подростка или пьяного «станционного смотрителя». Не в небо надо смотреть, на летающих там мальчика с девочкой, а себе под ноги, чтобы не споткнуться и не угодить под колёса. Но картинка на обложке отражает суть книги. Её юным героям, живущим в «свинцовых мерзостях жизни», занятых добыванием куска хлеба наравне со взрослыми, хочется видеть нечто иное, нежели окружающий их мир. А в нём нечистые на руку и душу люди, пустые бутылки, мат, грязь и ничего более. Ну, может быть, только ещё уносящиеся с этими товарняками мечты. А героям, которые уже сами хлебнули из этой чаши мира достаточно, приходится заботиться не только о себе самих, но ещё и о близких – порою жалких, а то и вовсе подлых людях. Которым, право, лучше бы самим добровольно лечь на шпалы.


Автор стал лауреатом Второго международного конкурса имени Сергея Михалкова. Пожалуй, вполне заслуженно, хотя повесть далеко не детская и не юношеская. Хотя подростки обязательно должны её прочесть, чтобы не летать попусту во сне и наяву. Не мечтали бы о карьерах топ-менеджеров и фотомоделей – целее будут. Если поезда проносятся мимо – это не такая уж страшная беда. Кто знает, что ждёт там состав на сороковом километре, где уже судьбой повалено на рельсы дерево. А ты остаёшься на полустанке или неторопливо идёшь по своему пути, который тебе предназначила та же милостивая злодейка судьба.


Повесть Э.Веркина написана холодноватым языком, она несколько схематична, грешит обрывочными, обрубленными фразами, какой-то брезгливой отстранённостью автора от своих же персонажей. Это чувствуется. Словно он сам летает где-то над крышами домов, наблюдая за происходящим и не решаясь спуститься на землю, чтобы присоединиться к своим героям. Но повесть честна и правдива. А это главное.


Постскриптум. Михалковский конкурс сам стал хорошей взлётной полосой для молодых писателей, полосой разбега в их литературное будущее. На сегодняшний день это единственная профессиональная премия в области детской литературы. А русская словесность не может существовать без подростковой книги. Вот подростки без книг, к сожалению, существовать могут.













Александр ТРАПЕЗНИКОВ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.