Виктор Цой против адского балагана

№ 2012 / 8, 23.02.2015

Не знаю, ста­нет ли «Ша­пи­то Шоу» зна­ко­вым, куль­то­вым со­бы­ти­ем по при­ме­ру со­ло­вь­ёв­ской «Ас­сы», вы­шед­шей в 1987 го­ду, но па­рал­ле­ли с этим филь­мом, став­шим ве­хой пе­ре­ло­ма в ис­то­рии оте­че­ст­вен­ной куль­ту­ры, яв­ст­вен­но про­сле­жи­ва­ют­ся.

Шапито Шоу. Драма, Россия, 2011.

Режиссёр: Сергей Лобан

В ролях: Вера Строкова, Алексей Подольский, Пётр Мамонов, Алексей Знаменский.

Не знаю, станет ли «Шапито Шоу» знаковым, культовым событием по примеру соловьёвской «Ассы», вышедшей в 1987 году, но параллели с этим фильмом, ставшим вехой перелома в истории отечественной культуры, явственно прослеживаются. Только если «Асса» была движением «со знаком плюс», то «Шапито Шоу» – движение «со знаком минус». «Асса» – выход на большую арену звезды Виктора Цоя, торжество Звезды по имени Солнце, путь вверх. «Шапито Шоу» – попытка создать эрзац-звезду, растиражировать мировоззрение, где фальшивость и ложь становятся нормой, где служение высокой идее заменяется служением золотому тельцу. «Шапито Шоу» – балаган, где свергаются идолы, где высмеивается самое драгоценное, и нет уже больше ничего святого – всё продаётся и покупается.

Закономерной концовкой «Шоу» становится пожар, в котором исчезают все эти жутковатые и уродливые образы… но только вот что это за пожар?

Пожар-очищение или геена, вечное пламя грехопадения, не оставляющее никаких надежд на возрождение?

Право ответить на этот вопрос режиссёр, видимо, предоставляет зрителю.

А сам фильм состоит из четырёх историй. Сюжеты разворачиваются независимо друг от друга, но благодаря удивительному стечению обстоятельств пути героев оказываются стянутыми в одну точку. В одном месте и в одно время (в летнем Крыму, среди отдыхающих) оказываются: молодой человек и девушка, познакомившиеся по Интернету, глухонемой парень, бросивший вызов надоевшей ему среде своих собратьев, столичная театральная звезда (Пётр Мамонов – в роли себя) со своим сыном в поисках вдохновения и взаимопонимания, и юный амбициозный продюсер, решивший поднять лёгкие деньги с проектом «эрзац-звезда» (создавать кумира предполагается из образа Виктора Цоя). Герои не знакомы между собой, но по ходу события они случайно сталкиваются друг с другом, сплетая нити самых разных судеб в одно целое (как это часто бывает в жизни).

В представленной картине мы узнаём все современные черты общества, данные меткими и яркими штрихами, порой доведёнными до гротеска. Столичные туристы, уставшие от серых будней города и желающие «оторваться на полную катушку» (начисто растеряв при этом последние остатки внутренней культуры), местное население, отчаянно пытающееся на этих туристах заработать… и ярко, гротескно и безжалостно показанная «богема», потакающая низшим пристрастиям людей, ловящая их на удочку «хлеба и зрелищ» и сама находящаяся в состоянии свободного нравственного падения. И нет препятствия этому движению вниз – всё, что могло бы удержать на грани, давно предано насмешке, а чистота и честность встречаются агрессией.

Шатёр Шапито – узловая точка, где пересекаются линии движения всех героев, где они, каждый сам для себя, переживают некий «момент истины» – заведение, происходящая в котором фантасмагория напоминает кошмарный сон, инфернальное место, где как будто обнажается происходящее в их душах. Хозяин заведения – классический «новый русский», тип невообразимых размеров с толстым кошельком и с соответствующими манерами и вкусами.

Самое безнадёжное в этом кино – то, что мы узнаем в нём самих себя, это безжалостный и меткий портрет поколения, его внутренних установок и смыслов; самое обнадёживающее – что, увидев себя такими, мы получаем шанс переосмыслить себя. Фильм-зеркало, фильм – увеличительное стекло.

В фильме можно обнаружить очень много параллелей в манере подачи с Пелевиным, и ощущения в результате формируются примерно те же, что от его книг. И смех – там, где язвительно и беспощадно показаны недостатки общества, и мрачная тоска – потому что не видится пределов внутреннему падению. Там, где ничего не строится, а только попираются устои, похоже, единственный работающий литературный приём – это насмешка, сатира и цинизм, безжалостное подписание приговора. То, что рушится, должно быть разрушено дотла; летящий вниз должен наконец достигнуть дна – иным образом не вытянешь его наверх. И именно поэтому одолевает ужас.

Потому что (не знаю, кому как, а лично мне) хочется строить, преодолевать, стремиться к перерождению из куколки в бабочку – этого требует душа. Создавать Царство, двигаясь вверх (по Сент-Экзюпери). А фильм, точнее, тот срез настоящего момента, маркер состояния современной культуры, элиты, который он представляет, не оставляет шансов для этого. Здесь нет места для серьёзных героев, нет места для глубоких вопросов, здесь даже Пётр Мамонов (человечище!) становится пародией на самого себя, тщеславной звездой, бессильной перед собственным внутренним кризисом.

Как найти в себе силы для сопротивления внутреннему разрушению? Такие, как Цой, эту силу имели. Но их эпоха прошла, канула в прошлое. А времена для появления новых героев, вероятно, не скоро настанут. Почему?.. Боюсь, именно потому, что мы не будем готовы их воспринять. Наши души съедаются попкорном массовой культуры, и чем дальше – тем больше. Единственный выход – беречь в себе изначальный огонь. И объединять вокруг себя тех, кто движим таким же желанием сберечь этот огонь.

Надо сказать, что фильм действительно талантливо снят. И доказательством тому может служить хотя бы то, что он сильно «цепляет», заставляет думать. Лично меня больше всего тронула история с Цоем. Это действительно жутко. И даже как-то мистично, что именно в тот раз, когда я была на сеансе в кинотеатре, технические неполадки не позволили досмотреть фильм до конца – проектор погас в тот самый момент, когда эрзац-герой спел под фонограмму «Эй, а кто будет петь, когда все будут спать». Зрители недовольно зашумели, а меня как будто током ударило: «Ведь это и есть настоящая точка фильма!» Это вызов, брошенный Великим, который долетает до нас сквозь десятилетия. Всё остальное – страшный сон, хоровод этих жутких существ, которые крутятся вокруг нашей жизни – наносное. А тут – как выстрел в сердце. Как будто ключ повернулся в двери, и подул нездешний ветер. Тот, который открывает двери в героические времена. И ты вдруг ухватил глоток воздуха, которым дышали ОНИ, внял их зову, на миг стал одного с ними роста. Особенно ярко это ощущается на фоне отвращения к тому, что сделали с памятью Цоя. Не то чтобы надругались, но очень так аккуратно и незаметно, договорившись с совестью, совершили подмену. «А что? Мы же вот память звезды чтим!» И мне показалось, что дух Цоя не вынес этого издевательства и вырубил нам проектор. Шучу, конечно. Но кроме шуток было ощущение, что нечто святое внутри тебя было свергнуто, а когда произошло замыкание – встало на своё место. И в голове тоже произошло замыкание – но уже в виде вспышки осознания, вдохновения: оказывается, Цой ещё не всё сказал нашему поколению, и я как будто открыла его заново.

Мария ЦВЕТКОВА