МАГИЯ ТЕАТРА

№ 2006 / 12, 23.02.2015

Театр. Каких только историй не рассказывают про него: на сцене у актёра проходят самые невыносимые боли и температура становится нормальной. А уж о закулисье, что только не говорят! Накануне Дня театра попробуем туда заглянуть.

Есть вещи, которые в театре делать категорически запрещено. Нельзя свистеть – театр прогорит и денег не будет. Нельзя грызть семечки – можно проплевать роль. Выходить на сцену спиной или пересекать её – об этом даже подумать нельзя! А уж тому, кто плюнул на сцену, она обязательно отомстит.
Многие режиссёры и актёры избегают слова «последний»: последняя репетиция, последний спектакль. Ведь мысль материальна. Так что уж лучше не рисковать.
Не каждый отважится использовать в музыкальном оформлении Шопена. Недобрую славу композитору принёс «похоронный марш». Реквизит – особая история. Даже если об этом написано чёрным по белому в пьесе, практически никто не рискнёт поставить на сцену настоящий гроб. С этим шутки плохи. В Театре Сатиры не без содрогания вспоминают о «Самоубийце» Эрдмана. На сцену поставили настоящий гроб. Тем же летом на гастролях в Риге они потеряли Анатолия Папанова. Потом – Андрея Миронова.
По роковому совпадению сначала у актёра, игравшего Подсекальникова, умирает жена. Потом, словно вдогонку, уходит он сам. Вводят другого артиста. Играл он недолго. Произошла трагедия, – он упал с балкона. Потом этот спектакль сняли с репертуара.
Но когда актёр играет смерть – это хорошо. Значит, будет долго жить.
Есть пьесы, которые обладают «нехорошей» репутацией. Мало кому удавалось без происшествий поставить Булгакова или, например, шекспировского «Макбета». В «Макбете», как известно, действуют три ведьмы. Говорят, что Шекспир в этой пьесе дал настоящие заклинания. Отсюда все неприятности. А «Леди Макбет Мценского уезда» зачастую не ставят лишь потому, что в названии есть Макбет. И всё же смельчаки находятся. Александр Домогаров в Польше, в Кракове, согласился играть в «Макбете». Андрей Житинкин, во многих спектаклях которого Александр играет главные роли, очень переживал. Ведь у пьесы дурная слава. Премьера прошла очень удачно. Но после второго спектакля Домогарову пришлось вызывать «скорую». Дело в том, что в спектакле было много сцен, где актёры дерутся на мечах. И «поединок» прошёл не очень удачно. Домогарову чуть не снесло полпальца.
Но всё это касается «родного» театра. А как заманить успех на новую площадку? Многие возят с собой иконки. Кто-то ставит в гримёрке, кто-то кладёт в карман костюма. Говорят, хорошо, если в театре есть «своя» кошка, которую все знают и любят. В Питере, в БДТ, во время гастролей Театра им. Моссовета, такая кошка выходила только на музыкальные куски. Она садилась, смотрела, спокойно умывала мордочку. А как только начиналась «проза», ей это было уже не интересно.
Хотя, случалось, что посмотреть на любимых актёров приходили… крысы. Так было в филиале Театра им. Моссовета, когда он был ещё на Фрунзенской набережной. Шёл спектакль «Однажды прошлым летом» по Теннеси Уильямсу. Одну из главных ролей в нём играла Валентина Талызина. По пьесе она – больная мать поэта Себастьяна. Её вывозили на сцену на каталке. Валентина Илларионовна до сих пор помнит эту историю.
Услышав её удивительный, завораживающий, тёплый голос, откуда-то появлялись две «местные» крысы Машка и Женька. И смотрели только сцены с Талызиной. Как только её увозили, крысы уходили. Зная её «любовь» к этим животным, можно себе представить, что актриса при этом переживала. Но самое ужасное случилось, когда эти крысы появились на премьере. Уже за кулисами актриса дала волю чувствам. И даже когда театр переехал, она потом категорически отказывалась играть в этом спектакле. А у режиссёра был тихий восторг. Ещё бы: увидеть на своём спектакле таких «театралов», как Женька и Машка!
Но у каждого артиста есть свои личные приметы. Смоктуновский перед спектаклем выходил к занавесу и перебирал его в своих красивых длинных пальцах. Так, покупая, выбирают ткань. Может, так он настраивался на спектакль?
«Однажды я заметил, что пока выставляют свет, декорации, Маргарита Терехова, которая играет у меня в «Милом друге», танцует, – поделился Андрей Житинкин. – Причём совершенно отрешённо. У неё очень мягкие, плавные движения. И если её в этот момент позвать: «Рита!», она не обратит внимания».
«Ленкомовец» Сергей Чонишвили убеждался на собственном опыте, что, если украдут текст роли – всё получится. На упавшую пьесу надо сесть, вспомнить пятерых лысых, желательно ныне живущих. Всё это проделывается, не отрывая пьесу от пятой точки. «Видимо, из-за того, что я педантично следую всем актёр-ским приметам, они сбываются. И вспомнить какой-то наиболее яркий пример я не могу. Говорят, второй спектакль хуже первого. За то время, что я в театре, у меня – наоборот – премьера менее удачна». Его коллега по театру Виктор Раков говорит, что сцена – дама коварная. «Если долго иронизировать по поводу спектакля, перефразировать монологи, то можно в какой-то момент выйти на сцену, а у тебя перед глазами – «белый лист». Ты не помнишь ни чем начать, ни чем закончить. Если ты думаешь, что поймал удачу за хвост, вокруг иногда образуется какое-то отрицательное поле. Видимо, недоброжелатели «трудятся». Поэтому иногда надо сходить в церковь. Мне кажется, это не лишнее».
Звёзды «Табакерки» Сергей Безруков и Марианна Шульц собирают во время репетиций на сцене гвозди. «Говорят, что это к роли», – пояснил свои действия Сергей. – «Большой гвоздь – к большой роли. Но иногда рабочие просыпают на сцене ТАКОЕ количество гвоздей! Собрать всё просто невозможно»
Художественный руководитель «Театра Луны» Сергей Проханов, смеясь, рассказал, что стучит себя по темечку, когда под рукой нет деревяшки. А некоторые приметы у него сбываются наоборот. Например, считается, что не к добру поднимать бокал шампанского за будущее дело, только что задуманное. «А я это делаю, потому что уже убедился: для меня это к счастью. Или, например, особым, магическим числом считается цифра 7. Для меня счастливое число – 8. Тоже неоднократно проверено».

Такой вот он, театр: загадочный, парадоксальный, но всё равно манящий. И тот, кто однажды попал в этот мир, уже не сможет оттуда уйти. Да и вряд ли захочет. Актёр – это болезнь. Актёр – это диагноз. Актёр – это стиль жизни. А театр – его дом, его мир, полный совершенно необъяснимых вещей. А может, и не надо их объяснять? Ведь тайна так притягательна! Ирина ВАСИЛЬЧИКОВА