Последнее слово за мной

№ 2013 / 41, 23.02.2015

Умер Юрий Панкратов. Мягче говоря: ушёл из жизни. Довольно трудно найти подобающие слова к выражению такого большого горя, как уход доброго человека

Умер Юрий Панкратов. Мягче говоря: ушёл из жизни. Довольно трудно найти подобающие слова к выражению такого большого горя, как уход доброго человека, тем более – близкого друга, тем более – поэта. Не менее сложно подобрать определение и к понятию «поэт». Самобытный? Крупный? Выдающийся? Известный? Все такого рода ярлыки, естественно, приложимы к имени Юрий Панкратов. Лишь последний из эпитетов требует некоторого уточнения. Люди моего поколения, у которых память в порядке, подтвердят, что в начале пути молодого поэта по праву можно было звать звонким. Кто не помнит его тогдашних звенящих созвучий, прямо-таки окрыляющих стих!

А под синей радугой В лепете метели Над забытой Ладогой Лебеди летели.

Глубоко аллитерированные строки рождались из беззаветной любви автора к Слову. Вот и большой друг его Юрий Кузнецов отмечал: Слово он чувствует на вкус, на звук, на запах, он как бы осязает слово.

Такого бы отношения к языку добавить некоторым стартующим в страну Поэзию сегодня… Но я о другом. Об изменчивости, о ненадёжности самого понятия «известный». В жизни Ю. Панкратова был период, когда он замолчал, вернее, не публиковал стихов. В кругу друзей поэта помнили, но память эта была своеобразна. Сейчас думаю: называть ли имена? А почему нет? Это достойные, заслуженные люди. Когда несколько лет тому назад в Хельсинки выступала Лариса Васильева и когда в приватной беседе я ответил на её вопрос «с кем дружишь?», она очень удивилась: а разве Панкратов жив? Спустя время в московском Доме литераторов это же восклицание я услышал от Владимира Дагурова. К такому общему заблуждению привёл коллег Панкратов, в силу не вполне ясных обстоятельств приняв завет Пастернака «окунаться в неизвестность, / И прятать в ней свои шаги, / Как прячется в тумане местность…»

Кстати, именно Пастернак и одарил подростка-стихотворца ко многому обязывающими словами. Не лишне припомнить то напутствие целиком:

ЮРЕ ПАНКРАТОВУ

с добрыми предсказаниями

Близится и, наверное, недалеко Ваше время, то новое время, которое обратится с большими запросами к личности, к своеобычному, к истинной мысли. Желаю Вам как можно полнее выразить себя тогда, в форме ещё неведомой и непредрешённой. Основания Вашего вкуса и Ваша смелая, до конца договариваемая искренность, – единственный источник настоящего творчества, – тому залогом.

Позднее свою «до конца договариваемую искренность» Панкратов подтвердил знаменитой «Страной Керосинией». Было там, к примеру, такое:

Под знаком эмблемы верховного града решают проблемы то мора, то глада жильцы Керосинии, горе-разини, живот чей живёт на одном керосине. Лишённые воли смеяться и злиться, влачат они волоком жёсткие лица. В стране рацион с порционом убоги, пусть только б работали руки да ноги.

Это в 1955-то году! Но ведь ассоциативно стихотворение достаёт и до наших дней с их «Роснефтью» и «Газпромом»…

Из туманной «неизвестности» поэт вывел себя к 60-летию книгой избранных стихотворений (1995 г.). Затем вышли сборники «В созвездии Девы» и «Поющая чаша». Я тогда отозвался на них статьёй в ЛР «Второе пришествие». В ближайшие дни выходит наиболее полное «Избранное» Юрия Панкратова, подготовленное верным другом и вечной Музой поэта Галиной Панкратовой. Автор не дожил до события совсем немного…

Никогда не слышал я от него сетований на недооценённость. Его больше заботили сложившаяся жизнь и будущее милой сердцу его России. Это лейтмотив его поздних стихов. Прижизненный успех обретался на крайней периферии сознания. Когда-то Василий Кулёмин написал по схожему поводу горькие строки:

О, как мы уважаем мёртвых – Ну хоть ложись и помирай!

Панкратов на эту правду смолчал. Но высказался иначе:

Раздумья о прошлом итожа, в раздоре с тщетой мировой, я верю: останется всё же последнее слово за мной.

Не ожидая похвал от молвы, поэт утешался славой мира:

Когда по небу ходят молнии, Родятся женщины красивые, И возникают песни вольные, И умирают люди сильные.

В последние годы Ю. Панкратов тяжело болел. И вот умер. Думаю, что в последние мгновения сквозь потолки и крышу он видел те небесные молнии. Потому что уходил, но оставил нам стихи большой и сильный человек.

Роберт ВИНОНЕН