Три травы

№ 2014 / 38, 23.02.2015

Хочу сказать читателям «Литературной России», что выдающийся мастер русской поэзии и песни Виктор Фёдорович Боков был много лет членом редколлегии «Литературной России». Причём, не условно-почётным, а действующим

Хочу сказать читателям «Литературной России», что выдающийся мастер русской поэзии и песни Виктор Фёдорович Боков был много лет членом редколлегии «Литературной России». Причём, не условно-почётным, а действующим. Иногда он приезжал в понедельник на заседание рабочей редколлегии, высказывал свои суждения по верстающемуся номеру, но, конечно, мы – штатные члены редколлегии знали больше и мыслили оперативней, но он давал вдруг неожиданную оценку, задавал идеалистическую планку. Но главное, он своей гениальностью и популярностью рьяно помогал продвигать «Литературную Россию». Сколько мы выступали под её эгидой – не перечислить! Помню, приглашает зам. главного и говорит: «Остаётся огромный, неизрасходованный командировочный фонд (даже не верится сегодня в такое! – А.Б.), собери бригаду, съездите куда угодно, хоть на Камчатку». Туда не долетали, но Тюмень, Вологда, Питер были наши. Возглавлял небольшую группу я, а, лидером её, душой и звездой был, конечно, Боков.

Помню, приехали зимой в Вологду (Таня Реброва, Слава Орлов, Виктор Фёдорович и я), встретил на вокзале прозаик Александр Грязев – тогдашний руководитель писательской организации. Мороз – страшный, а он говорит: «Не мог машины достать, на троллейбусе поедем». Боков удивлённо поднял брови, но ни словечка. Зато поселили нас в гостинице обкома партии. Там, конечно – условия… После выступления сидим в номере. За окном трескучий мороз, идти никуда не хочется. Перебрасываемся лениво фразами. Скучно. И вдруг Боков вспоминает: «Я ведь из этого города однажды письмо от школьника получил. Он пишет: «Я хочу, как и Вы – заниматься фолькормом». Хорошее слово придумал!– фолькорм…». И сразу скуку как рукой сняло. Но во времена попсы и гламура фольклор, народная песня – плохо кормят.

Виктор Боков всегда являл собой пример для нас, более молодых, образец отношения к поэзии, песне, женщине. К жизни! Помню, мы приехали с той же бригадой выступать в Ленинград, прибыли ранним утром в гостиницу, а там – вечная пересменка. Час сидим в вестибюле, второй. Татьяна Реброва нервно закурила и вскричала: «Сколько можно тут сидеть!». На что Боков вкрадчиво сказал: «Танюша, всё равно здесь сидеть лучше, чем в тюрьме». И заливисто засмеялся, будто не прошёл тюрьму и Сиблаг. И сразу усталость и напряжённость – как рукой.

Или вот эпизод. Ко мне в Переделкино приехал из Киева друг. Мы решили пожарить шашлык за рядком деревьев прямо напротив ворот Дома творчества. Идём по аллее с красивой теледикторшей Наташей Андреевой, навстречу – Боков. «Виктор Фёдорович, пойдёмте с нами!». «С удовольствием!». Выпили по глотку горилки на грецких орехах, стали есть шашлык. Боков засмеялся:

– Как прекрасна и неожиданна жизнь: шёл позвонить, а попал на пир с Сашкой, да ещё с такой женщиной!

Мы все, его ученики, младшие друзья, учились у него этому вечному восторгу и вкусу жизни, выстраданному оптимизму и святому отношению к поэзии, разлитой в самом воздухе Русской равнины. Этот неиссякаемый источник бил в нём с юности, потому и получил он признание и простых слушателей бесхитростных вроде песен, и самых взыскательных читателей:

Меня признали – Пастернак и Пришвин, Андрей Платонов, а ещё – народ. Под веткой наклонённой старой вишни Ко мне стучится слава у ворот.

Бывало, идёшь от станции Переделкино в сентябрьских сумерках, видишь с моста через загубленную речку Сетунь, как светится окно боковского дома, слышишь лёгкий стук заслуженной славы у его ворот в Писательском проезде и, даже если не заглянешь на огонёк, на чай приветливой Алевтины Ивановны, на сердце становилось теплей от ощущения близости родного, искреннего поэта.

Родная для Бокова деревня Язвицы за Сергиевым-Посадом упоминается в писцовых книгах с 1510 года. Сколько же поколений тружеников и песельников сменилось на этой северной подмосковной земле, чтобы в 1914 год начала Первой мировой войны (вдумайтесь!), в золотую пору бабьего лета, появился на свет в большой семье самородок, будущий поэт от Бога и родной земли – Виктор Боков. Его дом, который ещё при жизни Виктора Фёдоровича стал Домом-музеем, стоит на берегу речушки Гордынь. Но сын крестьянина без всякой гордыни, по-свойски заходил в любую избу:

Пойду на посиделки к девушкам, Едва-едва открою дверь, Никто не скажет: – Здравствуй, дедушка! Все встанут, крикнут: – Здравствуй, Лель!

Для того чтобы по праву называться сказочным Лелем, надо обладать особым песенным даром, который фольклористы объясняют так: поющий поёт о себе, а слушающий – о себе же слушает. Но этой слиянности и душевной отзывчивости достигают редкие избранники. Многие слушатели будут даже удивляться некоторым песням альбома, выпущенного к 100-летию поэта, потому что они считали их фольклорными, теми, где «слова народные». Так вот, три составляющих таланта Бокова сделали их таковыми, о чём и писал он в книге «Три травы»:

Как одна трава – терпенье, А вторая – доброта, Третья – музыка и пенье И земная красота.

Первая трава – терпенье в сельском трудном быту, в учёбе у заводских рабочих и волшебника слова Михаила Пришвина, в несправедливой доле лагерного сидельца, но и в сбережении памяти о тех, кто одарил его россыпями родной речи. «Первым моим учителем была мать Софья Алексеевна, крестьянка. Она обладала природным даром художественного слова. Что бы она ни делала, всегда говорила поэтически красиво и образно. Вот одна из моих сестёр жалуется ей на трудности, а она с улыбкой: «Вот чем удивила! Я вон вас, шестерых детей, вырастила… Я была мать, и ты теперь мать, так шей в тот же шов». В тот же шов, что и мать, и великие предшественники, шил и сам Боков. Кстати, его песня «Оренбургский платок» – молитва о матери.

Он не просто усвоил уроки словотворчества на дорогах по России, но и сам обогатил наш фольклор. Стихотворение, которое Боков написал в Чистополе в 1942 году – «Загорода», – напоминало ритм молотьбы:

По твоим задам Проходить не дам Ни ведьме, ни лешему, Ни конному, ни пешему.

Услышав эти стихи, Борис Пастернак заметил: «Это у вас от природы. Цветаева шла к такой форме от рассудка, а у вас это само собой вылилось».

Лучший комплимент для лирика – само вылилось! Боков рассказывал, что когда работал в Доме народного творчества, много ездил, собирал песни и частушки, но, конечно, сочинял и свои, внедрял их незаметно, просто писал припевки для знаменитых народных хоров – Рязанского, Омского, Северного. Делился радостью, что потом многие свои частушки слышал со сцены и в быту.

Вторая трава – природная и благоприобретённая доброта, светлое отношение к людям. Потому и называется одна из песен так требовательно: «Учись людей любить!». Сам он щедро посвящал стихи и песни дорогим сердцу людям – от любимой Алевтины и неведомой Вероники до гениального Сергея Королёва и родственного по душе другого великого песельника ХХ века – Алексея Фатьянова.

Не потому ли в сердце песня Жила, как в гнёздышке своём. У нас сегодня день воскресный, Давай Фатьянова споём!

Надо заметить, что Оргкомитет Фатьяновского праздника поэзии и песни одному из первых вручил Бокову в Вязниках премию «Соловьи, соловьи…». А вот Государственной премии России её певец и любимец народа – так и не дождался.

Третья трава – это земная красота, явленная нам в слове, а в конце пути, когда ушли из жизни лучшие его соавторы – Григорий Пономаренко, Александр Аверкин, Николай Кутузов – и в музыке. Он сам начал сочинять музыку к своим стихам, и снова рождались образные песни вроде этой: «На заре, на зорюшке».

По иронии судьбы литературовед Ольга Фрейденберг – двоюродная сестра Бориса Пастернака, который так ценил стихи Виктора Бокова, особенно – за их органичную связь с русским фольклором, в ходе дискуссии о фольклоре в Ленинграде в июне 1931 года выступила довольно агрессивно: «…Мы не должны пассивно ждать изжития фольклора, а приложить все методы борьбы к его коренному уничтожению». Но фольклор уничтожить – невозможно: это исток любого народа, его песенной реки, которая сегодня мелеет мелодически и содержательно. Во-он сколько десятилетий нас лишают русской песенной основы, но творчество Виктора Бокова одаривает надеждой, что я и проповедую в стихах:

И всё устроится, дай Бог, Среди теченья неглубокого, Пока живёт реки исток, Пока поёт Россия – Бокова!

Александр БОБРОВ,
зам. председателя комиссии по
наследию В.Ф. Бокова,
лауреат премии «Соловьи, соловьи…»