CКРОМНОЕ ОБАЯНИЕ ГЕГЕМОНА (ЛИСТАЯ ДОВОЕННУЮ ПЕРИОДИКУ)

№ 2015 / 28, 31.07.2015

«С Интернационалом

Воспрянет род людской…»

Так поётся в пролетарском гимне.

К.Чуковский рассказывал, что один трёхлетний ребёнок пел иначе:

«С Интернационалом –

Воз пряников в рот людской!»

Ребёнок был уверен, что поёт правильно.

. . .

Поэт В.Луговской побывал в Италии. «Это было на берегу Тирренского моря», – начинает он свои воспоминания.

На берегу Тирренского моря было жарко. Поэт «снял спортивные чулки и подставил прибою свои горячие ступни с набухшими жилами».

Вдруг с обрыва слез какой-то человек, разулся и тоже «подставил прибою свои горячие ступни»… Поболтав в воде ногами, незнакомец кашлянул и обратился к поэту:

– Вы русский?

И потом приглушённо:

– Ленин умер…

Поэт скорбно наклонил голову.

– Кто ведёт теперь партию? Сталин?

– Да.

Дайте мне его портрет или хотя бы нарисуйте.

Поэт принялся рисовать. Но прекрасные черты Сталина не удавались ему. «Я горько сожалел, что я не художник», – рассказывал он. Незнакомец, однако, не побрезговал рисунком, взял его, положил на сердце и безмолвно удалился.

Сию трогательную историйку я обнаружил в одном из старых номеров «Молодой гвардии», на первой странице – как нечто особо значительное.

. . .

В Большом театре состоялось чествование Всеволода Мейерхольда по случаю 25-летия его творческой деятельности. Председательствовала на сцене мадам Каменева, вручившая юбиляру диплом «народного артиста республики».

Мейерхольд взволнованно поблагодарил:

– Я с особенной гордостью буду носить звание народного артиста, пожалованное мне рабоче-крестьянским правительством. Приветствую коммунистическую партию, членом которой я имею честь состоять!

Ярким моментом чествования явились приветствия от Красной Армии. Под звуки оркестра и аплодисментов на сцену вышли представители разных родов войск. С каждым из этих представителей Всеволод Эмильевич расцеловался. Затем под звуки «Интернационала» на авансцену было вынесено Красное Знамя.

Тов. Малахов, обращаясь к юбиляру, заявил, что Красная Армия приветствует достижения Мейерхольда в области пролетарского искусства. Красная Армия рада видеть юбиляра в качестве почётного красноармейца.

Тов. Малахов передаёт Всеволоду Эмильевичу Красное Знамя. Растроганный Мейерхольд говорит:

– Какое счастье держать в руках знамя, с которым Красная Армия совершила славный путь! Я счастлив, что отныне связан с Красной Армией, на которую с такой надеждой смотрит мир пролетариата!

Публика кричала «ура». Почётный красноармеец Мейерхольд прослезился.

Из московских газет.

 . . .

Некто Сергей Малышев, по линии Внешторга, прибыл в командировку в Берлин. Остановился в первоклассной гостинице и тут же увидел на стене объявление: «Ввиду особенно расстроенного положения государства, администрация гостиницы, согласно закону такому-то, статье такой-то, за пропажу вещей у лиц, живущих в гостинице, не отвечает».

Малышева не обманешь: это буржуазное расстройство – верный предвестник революции.

Вечером высокий гость, в сопровождении Максима Горького, попал в театр, точнее, в варьете.

Огромный зал был переполнен. Идёт номер за номером. Двух женщин, одетых под китаянок, подвесили и долго на сцене раскачивали. Впечатление ужасное, просто отвратительное и, в душе ругая Горького, Малышев сказал писателю:

– Ну и культура.

– Ничего-ничего, потерпи ещё, и не это будет.

Потом пели и опять шли цирковые номера: полуголые девушки прыгали сквозь обручи с огнём и острыми ножами, потом на трапециях ломались акробаты и т.д. Зал после каждого номера ревел от восторга.

– Да-а, – говорит Горький, – тут, брат, революцией и не пахнет, какая тут революция.

– Может в рабочих районах что-нибудь есть, чего мы тут не видим, – говорит Малышев, – надо бы там поглядеть.

– Да нет, – продолжает Горький, – какая тут революция? Нет, революцией тут не пахнет.

. . .

Из книги проф. А.Залкинда «Двенадцать половых заповедей революционного пролетариата» (1924г.):

1. Не должно быть слишком раннего развития половой жизни в среде пролетариата.

2. Необходимо половое воздержание до брака, а брак – лишь в состоянии полной социальной и биологической зрелости (20–25 лет).

3. Половая связь – лишь как конечное завершение глубокой всесторонней симпатии и привязанности к объекту половой любви.

4. Половой акт должен быть лишь конечным звеном цепи глубоких и сложных переживаний, связывающих в данный момент любящих.

5. Половой акт не должен часто повторяться.

6. Не надо часто менять половой объект. Поменьше полового разнообразия.

7. Любовь должна быть моногамной, моноандрической (одна жена, один муж).

8. При всяком половом акте всегда надо помнить о возможности зарождения ребёнка – и вообще помнить о потомстве.

9. Половой подбор должен строиться по линии классовой революционно-пролетарской целесообразности.

10. Не должно быть ревности. Половая любовная жизнь, построенная на взаимном уважении, на равенстве, на глубокой идейной близости, на взаимном доверии, не допускает лжи, подозрений, ревности.

11. Не должно быть половых извращений.

12. Класс в интересах революционной целесообразности имеет право вмешиваться в половую жизнь своих сочленов.

. . .

По распоряжению Крупской библиотекам предписано изъять и уничтожить те книги, которые охотно читаются массовым читателем, но противоречат ленинизму. По данным «Социалистического вестника», к числу таких книг отнесены:

«Отцы и дети», «Рудин» – Тургенева.

«Бесы», «Идиот» – Достоевского.

«Воскресение», «Анна Каренина» – Толстого.

«Обломов» – Гончарова.

Несколько произведений Григоровича и Л.Андреева.

Для исполнения приказа учреждены особые библиотечные комиссии, которые должны действовать под надзором ГПУ.

. . .

В Орле, у частного торговца-бакалейщика, местным букинистом случайно обнаружено несколько листов из собственноручной рукописи И.Тургенева, в которые он завёртывал покупателям селёдку, сахар и другие товары.

На дознании бакалейщик заявил, что, будучи на рождественских праздниках в своём селе Спасское-Лутовиново, он купил у председателя сельсовета два пуда бумажного хлама за 1 рубль 50 копеек, который и привёз в Орёл для нужд своей лавки.

. . .

Факт, заимствованный из «Известий».

Дело происходило в одной из деревень в Бобруйском уезде. В последнее время там участились случаи обнаружения трупов новорождённых младенцев. Ясное дело, умозаключают местные власти, девица «согрешила» и постаралась сжить со свету «плод любви несчастной». Но как найти преступницу? И придумали простой способ: доить девиц на предмет обнаружения молока.

Совсем недавно, поведал корреспондент, в 12 верстах от Бобруйска нашли трупик ребёнка. Розыск поручили местному милиционеру.

В деревне жила девушка, которую участковый подозревал в… беременности. Недолго думая, берёт он понятую, направляется к «подозреваемой» и предлагает её… подоить. Девушка согласилась. Доили, доили, а молока из грудей нет.

Значит, не она родила. Не она, следовательно, убила ребёнка. Милиционер ушёл не солоно хлебавши.

. . .

Из статьи Е.Досекина «Литературное безвременье», подводящей в «Красной газете» итоги литературной зимы 1924–25гг.:

Есенин – «Блок, положенный на гармошку».

Пильняк – «заживо гниёт».

Маяковскому – «в понимании и ощущении смысла революции никогда не сравниться с Бедным».

Ал. Толстой – «интересен лишь театральным финансистам и судебным рецензентам».

Эренбург – «уже вошёл в историю вырождения интеллигенции».

Леонов – «в плену у старых мастеров».

Федину – «сказать нечего. Темы его никому не нужны».

Белый – «дегенерация русской прозы».

Бабель – «в армии Будённого выучился только русскому языку; это, конечно, лучше, чем учиться последнему у Белого и даже Замятина. Органический его порок: непонимание основного в революции».

Сейфуллина – «слаба в изображении коммунистической среды».

Д.Бедный – «козырный туз, но писатель старый и уже несколько утративший резонанс голоса с концом гражданской войны».

Один Лелевич («напостовец») – «талантлив, хотя озабочен обслуживанием групповых интересов».

. . .

Окурки, которые потрясли мир.

По сведениям «Красной газеты», в здании и во дворе Смольного производятся съёмки фильма, повествующего об Октябрьской революции – «Десять дней, которые потрясли мир». Для натуральности этой картины в Таврическом саду собрали двенадцать возов прошлогодних листьев, которые были разбросаны перед Смольным и основательно политы из пожарных рукавов. Что же касается съёмок внутри Смольного, то «чтобы придать фильму как можно больше реальности, потребовалось усеять полы, лестницы и коридоры массой папиросных окурков. Для этого в течение трёх дней производилась сборка окурков в Торговом клубе. К моменту съёмок в Смольный было доставлено несколько возов окурков».

 Борис САВЧЕНКО