Недавнее прошлое

О дневниках С.Н. Есина 2016 и 2017 гг.

№ 2022 / 1, 14.01.2022, автор: Вера ХАРЧЕНКО

То, что случилось вчера или год, два, пять лет тому назад невозвратно уходит из памяти. Всегда легче вспомнить события более отдалённого прошлого, нежели только что прожитый день. Это и понятно: таким замечательным образом устроена наша память, тем более, что пандемия внесла свои существенные коррективы, проложила демаркационную линию – «до» и «после». Это всё верно, но люди-то ещё живы, им есть что припомнить, о чем переговорить… События 2016-2017 годов запечатлелись в памяти, вот почему дневники С.Н. Есина читаются с пониманием, пиететом, даже с восторгом. Спасибо автору.

Это ведь особый жанр – дневники, а особливо – дневники известного писателя, профессора Литературного института, знакомого со многими людьми и в то же время будто бы обычного человека, у которого дача под Обнинском, своя квартира, дорогая память об умершей жене и тысяча других дел и забот, понятных каждому… Дневник – это сопряжение в одном тексте как минимум двух векторов. Это, во-первых, оценка происходящего в стране. У Есина постоянно включён телевизор, да и без него слухи поступают отовсюду, и дневник способствует проверке этих взглядов. Во-вторых,  это оценка происходящего непосредственно в Литературном институте, где Есин продолжает работать. Всё? Нет, конечно. Повествование всегда прошивается личным мнением, навеянным ежедневными встречами с людьми, и с теми, кто участвует в повседневных делах, с одной стороны, и со случайными, подчас незнакомыми людьми, с другой.

Дневник полон интереснейших наблюдений, и здесь возраст автора прекрасно работает на содержание даже небольших фрагментов. Например, такое горестное наблюдение, что поэтов, кто бы посвятил свою жизнь прекрасному «делу» – поэзии, с каждым годом становится все меньше и меньше.  Горестные слова! Но согласимся, сейчас нам всем будто бы не до поэзии, и молодёжь это чувствует. Но верно ли это? Или такое наблюдение: «Вооружённый компьютером специалист страшнее, чем террорист с бомбой». Или такая запись: «И при этом мы все время говорим о нашей замечательной налоговой системе, аналог которой, как я уже писал, существует только в Боливии: бедные платят больше, чем богатые».

Есин совмещает в себе и внимательного читателя (сколько тёплых слов отдано в дневнике Константину Федину, «Волшебной горе» Томаса Манна!), и писателя, творчество которого заставляет искать и находить новые формы, и, конечно же, это дневник преподавателя, потому что Есин продолжает работать. Каждый вторник у него семинар, где разбираются тексты, написанные студентами, и разбираются детально, со знанием дела, и частично они, эти «разборки», включены в дневник. Зачем? Отчасти писатель прав: что это за «Евгений Онегин» без лирических отступлений Пушкина? Что это за «Война и мир», если бы там не было заметок из философии и математики, историографии и права? А они есть, эти отступления, делающие текст долговечным, современным, живым. Так и здесь: некоторые уходы в сторону от дневника только идут на пользу, делая его объёмнее, интереснее, ироничнее и живее. И тут же бытовые детали: что сделал я на даче, чем болел и лечился, что ел, по какой цене покупал. Читается это все с интересом, потому что это как раз то, что есть у каждого и что особенно сближает с автором.

«Встал, подталкиваемый долгом и количеством несделанного из намеченного. Правда, вчера закрыл по новой технологии землю под помидорами старыми газетами. Мелькают знакомые портреты: то правительственные дяди, то Паша Басинский, то Михаил Швыдков. Вчера же посадил в маленькой теплице рассаду перца. К сожалению, самая первая рассада огурцов, которую я купил в Москве, оказалась подмороженной. Надо уезжать, а столько несделанного! Но все-таки сначала зарядка, 15 минут покрутил велосипед, потом восточная статика и чуть-чуть потягал штангу. Собрал щавель, выкопал немного лука, посадил восемь купленных штук рассады кабачков. Существует ещё целая огромная церемония отъезда, что-то выключить, что-то закрыть и т.д.» Что перед нами? Поток сознания? Конечно, но ведь это такой знакомый поток каждому, а в нём прорываются и особенности писательского зрения: кто засветился в газете, например. И всё вплетено в общий тон повествования.

Требования дневника как жанра хорошо известны. Там «сюжетика» строится по дням недели, и там действуют как минимум две особенности. Во-первых, этих дневниковых «дней» должно быть примерно равное количество, на каждый день примерно полторы страницы текста, но, конечно, есть и отступления в ту или иную сторону. Где-то намного больше, но есть и малые заметки, хотя таких в общем строе дневников немного. Во-вторых, в расписании дня нет переходов, профессиональная тема соседствует, как мы только что убедились, с дачными делами, встреча с известным человеком оборачивается оценкой книги или сомнениями в истинности общеизвестного, и потому дневники легко читаются.

Дневник честен. Ну, подумаешь, чувство зависти, которого все стыдятся, или ощущение уязвлённого самолюбия, или… Но ведь эта проза – проза дневника, и она требует своей правды, здесь не слукавишь. Если же всё это исключить, то и дневника не получится, будет нечто иное по жанру, только не дневник. Критики достаётся всем, даже правительству, но ведь тем и ценен дневник.

Примеры? Пожалуйста! «6 апреля, среда. …Люблю нашу Россию. У неё всегда есть криминальные новости». О, здесь не только об обилии криминальных нарративов в наших СМИ, но и о том, что криминальные новости позволяют отгораживаться от более существенных новостей, остающихся в тени. Читая, мы узнаём некоторые детали.  «Но и Бомарше тоже был талантливый, но кое-что противоправное тогда творил и деньги любил». «Отец – фамилию я знал, был обрусевшим немцем – Гангус. Фамилию поменяла мать, кажется, после войны, и в то же время поменяла ему и год рождения, сделав на год моложе…». Это о Евтушенко. Сколько нового, однако! Есть тут же и том, как проходит апелляция. Мы как бы присутствуем перед разъярёнными мамашами, дети которых на всякий случай выбрали ещё и Литинститут. А вот молодые люди, которые не читали ни «Муму» ни «Каштанку». Мы узнаем, что, оказывается, Темза – самая чистая из всех рек Европы. Маки у них, как у нас гвоздики, ритуальное что-то. Цена театральной программки. Кто бы обратил на это внимание? А через годы, десятилетия эта цена в 50 рублей будет весьма говорящей. Говорят, что прямую дорогу от Пятигорска до Кисловодска сделали после того, как А.Н. Косыгин на карте по линейке, как Николай I, прочертил этот светлый и прямой путь. Какое замечательное сравнение: как Николай I!

А вот фрагмент дневника профессиональной направленности. Есин задал студентам задание написать, что они прочитали за лето, подчеркнём: студентам Литинститута. Весь список помещён в дневнике. Шукшин, Солженицын, Чехов, Флобер, Шолохов… Много имён приведено из программы, но вот что символично – собственно нет современной русской литературы. А ведь это знаменательно! Перед нами будущие писатели, а литература проходит мимо них.

В основе любого текста лежит язык. О, здесь хорошо виден стиль писателя, который не отнимешь, это стиль дневника, именно дневника, но с приметами авторского восприятия. Собственно, язык и создаёт этот стиль, его пластику, гибкость, свежесть и новизну. «Удивительная вещь телевидение! Утром не можешь вспомнить, что вчера вечером с интересом смотрел». «О, эта божественная сила денег!». «Я заметил, что в последнее время дирижёры под взорами телекамер разыгрывают свой балет, не менее увлекательный, чем балеты Петипа. Какие строят гримасы, какие рожи, как пластично машут руками и посылают сигналы! Но это, кажется, мнение зоила». Мы часто повторяем слово «санкции», но тут… «Вспомнить Сталина, который, отгородясь железной стеной, создал самую сильную экономику в мире и самую мощную науку?». Двадцатилетний «мальчик» гонял на машине и транслировал свои похождения в сети.  «На всякий случай, наша, иногда становящаяся стерильной пресса, ничего не пишет, чем мальчик занимается, где учится». «Парад Девятого мая я смотрю каждый раз с упоением». «…И что-то у меня растёт. Жадная и домовитая крестьянская кровушка бунтует». «Демократия везде одинакова: если не по-моему, значит недемократично». А вот, безусловно, особенно значимый, особенно современный отрывок. «Мы выпускаем целые эпохи истории и стыдимся её героев. Где Троцкий, сыгравший значительную роль в Революции? Или его не было, и были только репрессии и казни? Где писатели, которые создали поразительный феномен – русскую советскую литературу? А наши дважды Герои Социалистического Труда, рабочие и колхозники, за портреты которых когда-то давали премии и звания? Они что, не существовали? Где всё это, где наша история?»

Как создавался дневник? Здесь тоже есть ответы на этот вопрос. «…Беседа с шофёром всегда по-своему нова и всегда способна украсить любой текст». «Я стараюсь насытить дневник самыми разными событиями» «Это военная привычка – всё хранить, потому что завтра ничего не будет». «…В складках одежды запуталось время».

Мы сейчас выхватываем из дневников яркие фрагменты, и они легко открывают нам особенности языка Сергея Есина. Никогда не догадаешься, чем обернется тот или иной фрагмент, и в этом его новизна и сила. Вспоминается защита кандидатской диссертации В.Г. Глушковой «Лингвостилистические особенности эпитетов в художественной прозе С.Н. Есина», полностью посвящённая эпитетам у Сергея Есина (Белгород, 2000. 170 с.). Но эпитеты интересны не только в художественных произведениях, но и в дневниках, причём за 2016-2017 годы. «Нужны бумаги, время не дел, а победных отчётов». «…Задавала каждому из членов жюри такие скучные и смертельно правильные вопросы, подразумевающие правильные, до сведения скул, ответы…». «…Рекемчук сам был когда-то резвым большевиком». Эти эпитеты хороши и в малых фразах: «День удивительно густой». «…В окнах горят люстры». «…Мальчик был густо пьян». «Наша специальность – краснобаить». «Дождь гремел, как хороший джазист».

Конечно, нам особенно интересны высказывания Есина о творчестве, писательстве, о слове в тексте, как он собирал такие сведения и как выстраивал свою жизнь под них. «А свой почерк – это всегда и свой стиль, и необыкновенность».  «В наше время писатель должен ценить каждого своего читателя». «Мне все-таки до сих пор кажется, что в литературе выигрывают добрые». «…Писать, как любил Пушкин, надо лёжа». «Получается, как правило, у тех, кто хорошо учился». «Сошлись, что «Красное колесо» это больше политика, а когда начинается политика, заканчивается писатель». «Читать надо медленно, и тогда открывается неожиданное». «…Ни один наш современный актёр не способен художественно прочесть текст на экране. Последний раз это делала гениальная Доронина…». «Описывать знаменитые картины не стану, но вот что пришло в голову, когда ходил по выставке. Во-первых, художник должен много и непрерывно работать. Какая осталась тьма прекрасных работ! Во-вторых, ничего не остается, если нет своего стиля и своего видения. В-третьих, надо постоянно и непрерывно думать».

Волшебство языка проявляется в самых различных аспектах. «А после четырёх или пяти дачных дней, уже в Москве, горячий, как благодать, душ в ванной». «Звук колокола действует на меня почти магически, призывая к внутреннему равновесию и умиротворению». Вот ещё мысль, что болезни в старости есть не что иное, как расплата за продление жизни. «Жить становится тяжело, но, может быть, иногда это и наказание долгой жизнью». «Я даже сказал об Осипове, сравнивая его с покойной Плисецкой, что бы она ни крутила, всегда гениально». Приведём мнение о спорте: «Исландцы все как один, были исландской масти – ни одного смуглого и напористого иноземца». Цены? О, здесь широкое поле для цитирования! На сколько рублей дешевле всё в Обнинске по сравнению с Москвой. Как перевести иностранную валюту на наши сбережения? Сколько стоило прийти к платному врачу, который сделал то-то и то-то, тогда как у «бесплатного» врача на тебя отведено всего восемь минут? И здесь уже не до деталей.

В этом «языке» есть немало афоризмов, но они так вплетены в текст, что не сразу и замечаешь их. «Правда, стараясь везде найти пользу, я расспрашивал о том, как зачёт проходит, что было сказано и спрошено». «Я опять повторю: у любви нет причины, она – любовь». «Я предупреждаю поступающих к нам: в поисках профессии вы часто можете потерять жизнь». Почему профессура долго живет? И отвечает: потому что  постоянно работает, «а не разевает рот на ТВ». И по звучанию, оформлению это афоризмы Есина, именно Есина-писателя, заботящегося о судьбах русского языка в эпоху смсок, гаджетов, словесного обвала недопустимого. Писатель строг, и мы приветствуем эту строгость, потому что отвечаем за основу основ нации – её язык. Итог такой установки – судьбы дневников, их востребованность читателями и у нас, и за рубежом.

«Но вот что удивительно. Дневники, очень специфическое издание, постепенно расходятся. В первую очередь, их берут зарубежные библиотеки. Несколько лет назад Марк Авербух пересылал мне выписку моих книг в библиотеке Конгресса – все Дневнички там, как миленькие».

Читаем и наслаждаемся, выписываем афористику, но не только. «А прозу, как известно, делает интонация». «Я, конечно, стар, как Мафусаил…». …Невероятную нагрузку и совсем безропотно несёт Андрей Василевский». «…Слишком много в пьесе присвистываний». «…Читаешь без натуги, не как служебный урок, а как собственное маленькое служебное счастье».

С нетерпением ждём описания поездок. Да-да, поездок Есина и на знаковые события в стране (кинофестиваль в Гатчине), и на заграничные «гастроли» (Англия, Италия, снова Италия), где всё новое, неизвестное, как раз то, на что мы и не обратили бы внимания. Гастрономическое чудо – так можно представить некоторые странички дневников, особенно если речь идёт о загранице. Писатель и сам ощущает эту связь с тем, что он кушает, и нам предлагает насладиться. «Потом был ужин, долгий и основательный,  в ресторане. Тарелки огромные, квадратные: сыры и мясные деликатесы – каждому по одной. Новая квадратная тарелка: неизбежные макароны с подливой из томатов. Новая тарелка (квадратная): по два куска роскошной и нежной  свинины. Новые квадратные тарелки (поменьше): изумительной воздушности и нежнейшего вкуса пирог. Вино красное и розовое».

В дневнике есть выразительные сравнения. Ну где ещё мы прочитаем о двух текстах присяги, которую должны давать иностранные граждане, получающие российское гражданство? Или о премиях, когда «всегда лучше идти по проторенному системой пути», то есть не называя новых имён, не поднимая из небытия новую литературу, свежее искусство.

Дневник философичен. Да, у автора нет детей. Собираются у праздничного стола «вдовцы», возникает мысль: кому это всё? Но над всем этим и мысль о Божьей воле, о том самом смысле жизни, который постоянно ускользает, но которому всегда мы подчиняемся даже после его «ускользания». Какую силу воли надо иметь, чтобы каждый день (да-да, каждый!) вечерами писать о том, чем этот день был заполнен! И здесь тоже просматривается смысл жизни: если не я, то кто же? Самолёт разбился, но… в этом месте почему-то часто случаются аварии. Писать по этой модели (…но…) ответственно и даже иногда опасно, но ведь и необходимо. Кто знает, что после скольких-то лет будут оценивать именно по дневникам Есина события той поры?

Дневник пишется в то время, когда мы все как бы отлучены от записей происходящего. Зачем записывать, когда есть информация в компьютере. Но компьютер коварен: через несколько лет это всё будет потеряно навсегда в отличие от книг, со скрипом изданных, тяжёлых и таких неподъемных, но по-своему глубоких и умных. И здесь время от времени мы наблюдаем по дневнику, как Есин раздаёт свои дневники и в библиотеки, и просто другим людям, раздаёт, чтобы читали и чтобы оставить свой след в поколениях. «Пишите о малом, большое и без вас напишут». Такая мысль является ведущей, краеугольной по дневнику, и она имеет право на существование, поскольку на каждой странице есть то самое «малое», которое, как яркий луч, освещает большие события в стране и в жизни простых людей.

Мы пишем о двух дневниках Есина за 2016 и 2017 годы. Свой анализ мы могли бы назвать «Последние дневники», однако что-то не разрешает нам так назвать, потому что дневники и теперь будут читаться как нечто современное, трепетное, живое. Нужно сказать и о росте самого писателя. Дело в том, что дневник 2016 года на порядок выше ранее созданных дневников, о которых мы писали в своей книге «Дневники Есина: синергетика жанра» (М.: Академика, 2010. 175 с.). Писатель стал более пластичным, более тонким, более глубоким в оценках, и это чувствуется на всем протяжении «последних» дневников.

Читая 2017 год, особенно к концу, мы ловим себя на мысли, что здесь должна быть идея приближающейся к автору смерти. Вот 5 сентября, вот 11 октября, вот ноябрь, декабрь 9-е число, последняя запись, запись о завтрашних делах, о жизни, такой живой, такой насыщенной, хотя часы скоро остановятся. Есин умер 10 декабря, не дожив восьми дней до своего 82-летия. Но дневник остался, как и все дневники, все произведения этого автора, его романы, его повести, его преподавание в Литинституте, его ежедневная, такая своя, такая чуткая ко всему жизнь.

Вернёмся к вопросу: зачем эти обширные вставки рецензий на студенческие опусы? А затем, что по истечении многих лет эти заметки могут быть востребованы: юный писатель может стать известным, и тогда возникает вопрос: а с чего это всё начиналось, что было в самом начале пути? И дневники Есина дадут свой ответ, как и ответ на вопрос, почему тот или иной автор свернул со своего пути. Получается, что дневники Есина нацелены не только на настоящее и недавнее прошлое, но и на отдалённое будущее, за что им особая благодарность и слава.

Мы говорили о кризисе жанра, это так. Толстые журналы перестали создавать литературу, они стали коммерческими. Повесть часто трактуется как роман. «Наши студенты часто стали выдавать за рассказы журналистские зарисовки о людях». Рассказ идёт как повесть или как документальное повествование. Дневники сейчас не пишут, но, может быть, если и пишут, то с целью показать эпоху и себя в этой эпохе. В современной литературе есть и «кризис» писателей: когда-то были списки наиболее известных: Симонов, Катаев, Астафьев, Бондарев, Абрамов, Распутин, Белов, Шукшин, Довлатов, Трифонов, Пикуль, Носов, Айтматов, Лихоносов,  Семенов и т.д. Сейчас мы затрудняемся, кого-либо  назвать в числе первых. Водолазкин, Яхина, Улицкая, Прилепин, Толстая? Пожалуй, и так, хотя список стал, согласимся, более сжатым. И студенты Литинститута, как оказалось по дневнику Есина, читают в основном зарубежную литературу. Что это, кризис еще и рецензий? Но не будем драматизировать. Время расставит всё по местам. Нам же остается петь своим голосом, как говорил Чехов: есть большие собаки, есть маленькие, но маленькие не должны замолкать, надо петь то, что на сердце, то, что наболело, то, что от тебя ждут слушатели-читатели.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.