По-колдовски безмолвны и суровы

Рубрика в газете: Открытая случайно книга , № 2018 / 37, 12.10.2018, автор: Юрий ИВАНОВ (д. Бардово, Псковская обл.)

Толкая камень собственного веса,

срываться, не добравшись до конца.

Прочитывать от первого лица

драматургию жизненных процессов…

(Галина Щербова «Сизифов камень»)

 

По определению В.Маяковского: «Поэзия – вся езда в незнаемое», – но применительно к отдельному поэту можно сказать, что его стихи – это забег на определённую дистанцию. А вот на какую, зависит от таланта автора и его работоспособности. Бывают поэты, чьё творчество похоже на рывки спринтера: этот стих удачный, этот нет, этот опять нет, а этот – весьма неплох. А бывают такие, чьё творчество похоже на стайерский забег: длинная дистанция, напряжённо-ровное дыхание, размеренный, как бы задумчивый, но быстрый ритм и где-то вдалеке-вдалеке финиш… Так вот, поэзия Галины Щербовой похожа на стайерский забег.

 

Есть старый фильм (1962 г.) английского режиссёра Тони Ричардсона «Одиночество бегуна на длинные дистанции» по рассказу Алана Силлитоу. Название стало нарицательным для показа отчуждённости человека в этом мире. Для лирической героини книг Г.Щербовой характерно одиночество именно, как сознательный выбор, возможно, как результат разных потерь: возлюбленного – «…Вернуться в двадцать пять, / туда, где ты так близко…» («Вернуться в двадцать пять…», 2014); товарища детства – «…Ты был во всём – держу в руке свечу, – / в безумствах и поступках на пределе…» («Ивану», 2013); матери – «…Ловящую слова экскурсовода / я помню маму в драповом пальто» («Шёл снег с дождём», 2011).

 

Внутренняя отстранённость лирической героини, тем не менее, не имеет ничего общего с замкнутостью, обитанием в некоей башне из слоновой кости:

 

Большой Никитской, выводя

её фарватер,

бежит скрипачка от дождя

до альма-матер.

И не покрыта голова,

и тонкий свитер.

Её встречают дерева

и композитор.

Их отзвучали времена

и устарели.

Она смертельно влюблена,

как все в апреле.

Но не признаются ни в чём

глаза под чёлкой.

Футляр со скрипкой за плечом

блестит двустволкой.

(«Весенняя охота», 2013)

 

В кругу интересов автора окружающий мир во всём разнообразии: путешествия, Москва, где живёт поэт, явления природы, собственный внутренний мир. Одиночество, естественное для пишущего человека, позволяет пристальнее вглядываться в окружающее, видеть не только оболочку предметов и явлений, но и некую суть, проступающую через внешние формы бытия…

 

Многие стихи автора исполнены внутреннего напряжения, в них нет ни одной расслабленной строки, не в смысле неряшливости написания – вот, чего нет, того нет, – а в том смысле, что почти каждая строка, как взведённый курок: прочитал, словно нажал на спуск, – и выстрел.

 

Галина Щербова – мастер точных деталей, неожиданных образов и сильных концовок:

 

Бескровно небо. Голову вбивает

холодный фронт в дупло воротника..

Суконная двубортная тоска

души порывы преодолевает.

Близка зимы гружёная телега

и снежных баб хрустящий гарнизон.

Топорщится некошеный газон,

ошеломлённый первой пробой снега.

А в эпицентре всех пересечений,

ловя морозов льдистую струну, –

как девушки, готовые ко сну, –

стволы среди опавших облачений.

(«Бескровно небо….», 2013)

 

Яркая черта автора, это умение через описание природы показать состояние души, душевные переживания. Она включает природу в контекст человеческого существования и очеловечивает её, умеет превратить обыденное и мимолётное в факт поэзии. Любой взгляд вокруг – повод и возможность дать яркую зарисовку. Поэт уверяет, что такие картинки пишутся легко, естественно. И это чувствуется, т.к. их так же легко читать:

 

Размеренно по улице Арбат

Гружённые «Камазы» едут строем –

Везут позавчерашний снегопад.

Он почестей особых удостоен.

И чудится, что у грузовиков

Не кузова, а чайные стаканы,

Что белоснежный сахар облаков

Нам накололи к чаю великаны.

(«Снегопад к чаю», 2013)

 

И снова Москва, нечто абстрактное, бесформенное, огромное, предстаёт в конкретных, чётких, колоритных образах:

 

Лепнины излишества лепятся к корпусу дома,

засевшего в мелях и вросшего в старые дни.

Его обтекают машины, прогрессом ведомы,

но кажется дому, что движется он, не они.

Вокруг поднялись многолетние клёны и липы,

до палубы крыши ветвями шутя достают,

собой заслоняя советских времён морфотипы,

листвой оживляя устойчивый сумрак кают.

Сошли пассажиры осваивать новые земли.

Закуталось прошлое в дождь и туманы до пят.

Забытый корабль возле русла песчаного дремлет.

И ночью во тьме не деревья, а мачты скрипят.

(«Песчаные улицы», 1994-2014)

 

Галина Щербова выпустила шесть сборников стихов, три книги прозы, печатается в периодических изданиях, на Интернет-порталах Дзен.Яндекс, Перемены, Русское поле, в общем, активно работает в литературе. С каждой книгой видение мира усложняется, письмо становится насыщеннее.

 

Прекрасное владение силлабо-тоникой не мешает поэту выражать себя и в верлибре. Верлибр – дело тонкое, можно просто сбиться на прозаический рассказ или запутаться – и запутать читателя – в чересчур сложной метафористике. Тем не менее, в понимании Г.Щербовой верлибр – это, скорее, афористичность: «ложась спать/ не забудьте отключить/ голову» («ложась спать…», 2011), или «того / кто знает себе цену/ никто не сможет переоценить» («того кто знает себе цену…», 2011). Автор подтверждает реноме верлибра и своё собственное.

 

Существует старая русская литературная традиция: съездил – увидел – описал. Тем более, заграничные впечатления. И, хотя в наше время эта самая заграница почти в шаговой доступности, тем не менее, художественный взгляд поэта значит многое. Приятно то, что и здесь поэт не изменяет себе и, описывая виденные места, почти всегда не просто перечисляет яркие впечатления, а превращает их в некий коллаж виденного, осмысленного, пережитого. Но, тем не менее, особенно сильные стихотворения этого ряда – «В гостях у графини», «Мальборк», или вот, например, «Дикая Лукания» (2013 г.) с эпиграфом «Христос остановился в Эболи» (Карло Леви):

 

Бесшумные разбойничьи набеги.

Ущелий всеобъемлющий простор.

Не защитят молитвы, обереги

на козьих тропах неприступных гор.

Где кларнетист сорвался, брезжат веха,

и музыка звучит издалека.

Ночной порой доносится, как эхо,

протяжный стон из пропасти Стрелка.

Тут не известны радость и веселье,

все проклинают тяжкое житьё.

Тут женщины подмешивают зелье

в объятья, поцелуи и питьё.

По-колдовски безмолвны и суровы.

И угли глаз. И чернота волос.

И что им христианские основы, –

ведь не дошёл до Эболи Христос…

 

В целом, стихам о загранице присуща некая поверхностность. Хотя едут за границу посмотреть именно туристические виды. Другое дело, что за каждым – условно говоря – «Золотым кольцом» есть и «Бетонное кольцо», и «Деревянное кольцо», а где-то и «Земляное»…

 

И хотелось бы больше видеть запечатлёнными в стихах, если уж на то пошло, непарадные виды городов и весей Италии, Испании и других мест. Т.е. то, что автор прекрасно умеет делать на родном материале:

 

Москворецких далей панорама.

Как в непритязательном ремейке,

девушка в тени святого храма

с книгой примостилась на скамейке.

Небосвод простёрся синей ширью,

плещет ветка вызревшей черешни.

Девушка склонилась над Псалтырью,

пряча взгляд рассеянно-нездешний.

Монастырских крыш лепные главки

отвлекают чуть заметным креном.

Юная монахиня на лавке

душераздирающе смиренна.

Красота отчаянно условна.

Безусловны лишь святые лики.

А вокруг опрятная Коломна,

огороды полные клубники.

(«Коломна», 2013)

 

Как писал Юрий Кузнецов: «Край света – за первым углом». Так и в нашей поэзии часто сталкиваешься с мощным творчеством, свернув за ближайший угол, – открыв наугад случайно купленную, или доставшуюся в подарок книгу. Увы, многие пишущие замыкаются в скорлупе самомнения или членства в каком-нибудь писательском союзе, или в литературной группе и не видят, что происходит рядом, с твоим товарищем по литературе. Не смотря на то, что Галина Щербова сторонится всяческих союзов, её уже оценили не только читатели, но и поэты: на литературном фестивале «Словенское поле-2018» (Изборск-Псков) она стала лауреатом в одной из поэтических номинаций.

 

И всё-таки, хотелось бы подчеркнуть напоследок ещё раз: не пессимизм одиночества бегуна преобладает в стихах Г.Щербовой, несмотря на стайерский характер её творчества, а, наоборот, приятие жизни во всех её проявлениях, во всех её красках:

 

Ветра надраивают, дуя,

зимы лиловый чароит.

В мешок обёрнутая туя,

как привидение стоит.

Но днями невообразимо

сияют небо, облака!

Давно пора забыть про зиму,

весна не то чтобы близка, –

она играет пузырями,

клянёт капелью зиму вслух,

и ноздреватый снег ноздрями

сосёт её тлетворный дух,

летящий мимо контролёров

до дна метро большой Москвы, –

дух свежекрашеных заборов,

как обещание листвы.

(«Пей до дна», 2013).