Техника критики деградирует
Камчадал с бензопилой спустя годы
Рубрика в газете: Жизнь национальностей: в поисках гармонии, № 2020 / 13, 09.04.2020, автор: Василий ШИРЯЕВ (г. ПЕТРОПАВЛОВСК-КАМЧАТСКИЙ)
Авторы, начинавшие творческий путь в «Литроссии», сегодня живут независимой полнокровной жизнью. В благодарность изданию за теплоту и бережное отношение к талантам они трепетно хранят в душе память о газете. Один из них, Василий Ширяев из поселка Вулканный, ответил на вопросы нашего корреспондента.
– Как относишься к коллегам по литературному процессу? Веришь в литературоцентричность и возможность эгоцентричности в карьере сегодня?
– Отношение к коллегам минимальное – из-за того, что живу на Камчатке. Ругаю тех, кто меня ругает, тех, кто меня хвалит, тоже ругаю. В литературоцентричность верю свято – даже перестал смотреть кино. Эгоцентричность в карьере – хотелось бы верить, но маловероятно. Карьера делается группами, соцсетями, институциями.
– Твоё отношение к искусству в целом. Ходишь ли в театр?
– «Важнейшее искусство для нас – рок-н-ролл, а важнейший спорт – классовая борьба» – так я пел в 2003, а сейчас – книга, конечно. Я остаточно слушаю музыку, рэп и фолк, остаточно смотрю кино. Хожу в театр за компанию, люблю театр, особенно бедный театр в духе Ежи Гротовского. Судьба театра – видимо, бедный театр и масса актёров в каналах. Я замечаю, что лучшие спикеры в Ю-тюбе – это актёры. Потому что они говорят хорошо, а не бубнят и бухтят.
– Твой взгляд на творчество известных писателей: З. Прилепина, Г. Яхиной, М. Елизарова и других?
– Ну, Елизарова «Землю» читал недавно, ты посоветовал – очень интересно! Яхина – извините за сексизм, это для женщин написано. Женщин-писателей, кроме Алисы Ганиевой (она же Гулла Хирачев), я не читаю. Прилепина уважаю, но давно не читал, не могу сказать.
– Какова роль Сергея Белякова в твоей судьбе, и вообще его значение для уральского литературного процесса?
– Он замглавред «Урала», то есть имеет большое и решающее значение для литературного процесса. Екатеринбург – это культурная столица России, потому что литература там соразмерна городу, а «Урал», соответственно, главный толстяк культурной столицы Евразии.
– Нравятся ли кинофильмы Сигарева? Как их правильно понимать?
– Нравятся. Понимать их правильно… Ну, может быть, отчасти с той точки зрения, что там много тонкого кельтского юмора. Кельтский юмор – это такая штука, которая с виду cовсем несмешная.
– Для потомков значение экранизаций «Войны и мира» и «Гарри Потера» будет столь же велико?
– Если на то пошло, я кино категорически не принимаю вообще. Кино отнимает время, которое можно было бы потратить на чтение. Книга гораздо богаче и полней любого кино. Единственное кино, которое, м.б., стоит вровень с книгой, это «Сатантанго» Белы Тарра. Нравится Бакурадзе, Сигарев, Юрий Быков, Кришти Пую, Войцех Смажовский, Кустурица.
– Любимые актрисы.
– Конечно, Яна Троянова )
– Где смотреть ленты: в кинотеатре или, как в Америке, на свежем воздухе на большом экране?
– В кинотеатре лучше, большой экран важен, люди, смотрящие вместе. Но вообще лучше «откупорить шампанского бутылку и перечесть «Женитьбу Фигаро»».
– Фильмы Юрия Быкова будут вечны?
– Мне, честно говоря, больше нравится, как он от себя говорит, на встречах со зрителями. Там он больше актёр. Кстати, это его мнение, что книга богаче фильма. Если всё-таки давать прямой ответ на вопрос, то, при всём глубочайшем уважении к Быкову, они не навсегда. Слишком он испорчен Голливудом, «Крёстным отцом» и прочими бумажными тиграми. Он как-то упрекал Бакурадзе в замедленности (читай, скуке), а, по-моему, Бакурадзе лучше Быкова. И вообще восточноевропейское кино (польское, румынское, мадьярское, наше) интересней заокеанского.
– Проникают ли польские слова в русский язык? Возможно ли примирение народов?
– Ну, слов польских очень много: от «пончика» до «справедливости»… Значение польской культуры для нас? Это очень общий вопрос. Я вот смотрю польское кино и ютюб, читаю на польском, на полке у меня любезно подаренная тобой книга Антона Кучинского «Поляки Сибири: 400 лет», общаюсь с местным ксендзом, рекомендую всем польский death-psycho рэп проект A.J.K.S. А для кого-то всего этого не существует. Хотя сейчас вот вспомнил: у покойного Лимонова в «У нас была великая эпоха» милиционер по фамилии Зильберман читает польские журналы, прикинь! Но глобальная поп-культура всё это забивает и забьёт, наверное. И тогда-то и встанет вопрос о возможном примирении. В общем, примирение существует на уровне отдельных людей, а на уровне государств… Ну, наверное только в рамках Europy od Lisbona do Wladywostoka, евразийского проекта или мирового государства. Поделить Украину – временное решение, которое приведёт к ещё большей напряжённости. Я, кстати, говорил нашим полякам, что если б Владислав Ваза остался русским царём, мы б также имели Советский Союз, но с белорусским акцентом и столицей, скажем, в Вильно.
– Значение «Слова о полку Игореве» в связи с угрозой терроризма сегодня повышается?
– «Слово» – непреходящий шедевр, который определяет русскую литературу до сего дня. Я помню, как удивился, когда Андрей Константинов (который «Бандитский Петербург») сказал, что в детстве знал «Слово» наизусть. И это не случайно. А вот злободневные метафоры – это же всё пройдёт и никто не вспомнит. Половцы «Слова» – не мусульмане ни разу, и князь Игорь – очень условный христианин, во многом ещё язычник. Так что не знаю, что тут вам присоветовать – может быть Тенгрианство. Я не спец по геополитике, за этим к Юрию Быкову, но могу сказать: ислам – это только один из габаритов. А их очень много. А «Слово» непреходящее.
– Следишь ли за судьбой коллег, начинавших с тобой карьеру критика, например В.Жаровой, Е.Ткачевой, Н. Аверьяновой, Я. Шенкманом?
– У Жаровой всё хорошо, она с Быковым работает. Ткачёва живёт в наиболее близком к Польше месте, она серьёзная девушка, я не могу судить, что у них там происходит на другом конце глобуса. Я читал её роман, надеюсь, у неё всё хорошо. С Надей Аверьяновой я постоянно общаюсь – дай ей Бог всего, иншАлла, как говорят наши южные друзья. Шенкманн начинал раньше и серьёзней, чем я, я ничего не знаю о нём.
– Любимый анекдот о литкритиках?
– Ну, ты намекаешь на «говна такая»?.. Да, к сожалению или к счастью, всё вокруг критиков связано с качелями вверх-вниз.
– Отчего пал Древний Рим, будет ли разрушен русский Карфаген?
– Ну, просто говоря, я не следил за этим движением. Рим же так и не упал, он видоизменился. И Россия не упадёт, я думаю. Если уж на то пошло, Карфаген (Новгород) – это США, Рим – это Россия. Важные замечания: 1) аналогии никогда не работают и все книги по истории, начиная с Моммзена, кстати сказать, я вынес из дома ещё 3 года назад, 2) мышление аналогиями оглупляет людей.
– Есть ли будущее у российской демократии? Какова судьба критики политического режима?
– Я бы иначе ставил вопрос: судьба критики режима для критики вообще. Так вот, объективно, эта судьба сокрушительная и роковая. Потому что сама техника критики деградирует. Я – старый постмодернист. Я помню, насколько агитостойки и пропагандоупорны были люди 90-х и 00-х – люди просто не брали в голову. А вся свистопляска 10-х была нацелена на то, чтоб люди начали брать в голову. Этот парадокс демократии отмечен, например, Хобсбаумом: при демократии промывка мозгов эффективнее, чем при тоталитаризме. При тоталитаризме же наше мнение в принципе никого не интересует, а при демократии важно, чтоб это мнение было правильное.
– Как заинтересовать, завербовать читателя? Возможны ли материальные посылы?
– Ох, слушай, ну только если это будут профессиональные читатели, т.е. критики, и писатель будет им проплачивать чтение своих книг. Потом, может быть, нужны уже специальные школы, институты чтения – люди же разучились читать, вести дневник читателя, создавать маргиналии, делать выписки. У Чарльза Лэма я хорошую вещь прочёл, что книга, прочитанная и снабжённая заметками, в цене возрастает. Он это выражает так: «я одалживаю свои книги только при условии их возвращения с процентами маргиналий». Тут есть путь.
– Как относиться к исчезновению языков? Какова роль традиции и преемственности поколений?
– Ну как относиться?.. Как к данности. Помнишь, Наполеон говорил старику Гёте: «Какая сейчас может быть судьба?.. Политика – это судьба» (имеется в виду Рок древнегреческий). Так и сейчас: какая может быть традиция? Фэйсбук – вот традиция.
– Почему популярны книги ЖЗЛ, жанр биографии? Твоё отношение ко взгляду Алисы Ганиевой на Лилю Брик?
– Про Брик не читал, не могу сказать, но в целом жанр ЖЗЛ не одобряю. Это как раз из-за неумения читать роман-повесть. Из-за тяготения к некой (конструированой, конечно же) «правде». Если ещё более общо: ЖЗЛ – это такая же пропаганда, как новости.
– Что ближе народу шансон, беллетристика или высокая интеллектуальная литература, романы?
– Вспоминается «Поднятая целина»: «– Что, романы читаешь? – Дура, это же доклад товарища Андреева на ростовском партактиве!». Ну, я не могу за народ сказать, но я как бы часть народа и сам – народ, и шансон слушаю, и беллетристику, вот только философию с историей отлюбил.
– Народное творчество влияет сейчас на литпроцесс? Анекдоты, частушки…
– Народное творчество сейчас в интернете. Хип-хоп всякий. У нас страна довольно демократичная, поэтому отделить народное творчество от ненародного сложно.
– Может сейчас появиться критик, уровня Агеева и Топорова?
– Максим Алпатов.
– Вернётся ли разговорный жанр? Гомер или Боян?
– Или комеди-клаб?.. Сравните, как Довлатов мучился, слагая свои тексты (хотя он невротик был), и как можно, пользуясь камерой и диктофоном, тексты наговаривать, минуя ручку и бумагу. Другое дело, эти тексты будут ли мне интересны?.. Понимаешь, для развитой литературы необходимо развитое классовое, сословное общество. Литература, описывающая «реальность» – крестьянский подход. Сейчас, как и 500 лет назад, только тот, кто умеет читать настоящим образом, толкуя текст, может надеяться на улучшение своего социального положения. А стэндап-КВН – устная литература для «нового класса», студентов, «new bydla». Это ведь студенты из той побасёнки, что хлопцам 3 пути: зона, армия и вуз, но первые два государству обходятся дороже. Здесь ответ на твой вопрос о критике.
– Вспоминаешь про «ЛитРоссию»?
– У меня на полке лежит связка «Литроссии»!
– О чём мечтаешь? Издавать свой журнал? Жить в Париже, Белграде?
– Жить в Белграде, конечно. Издавать чужие книги со своими маргиналиями. И снять кино про Владимира Владимировича Атласова и про Юрия Быкова!
Беседу вёл Николай ПАЛУБНЕВ
– Бэрримор, что это?
– Камчатка, сэр!
Занесло куда-то автора в том, чтобы писатель проплачивал критикам за чтение своих книг. Как это можно понимать в условиях, когда писатель, написав книгу, сам ищет деньги на ее издание, не получая никакого гонорара или другого дохода, да еще доплачивать критикам? Вопрос: кто кому еще должен доплачивать? В стране нужно создавать систему, когда каждый получает деньги за свой труд.
Василий крут!!!
история и философия закончились. Остался фэйсбук