ПОЛЯ СРАЖЕНИЙ ПОСЛЕДНЕГО ИМПЕРАТОРА (Изумляемся вместе с Александром Трапезниковым)

№ 2017 / 41, 24.11.2017

Книга Сергея Ольденбурга «Царствование императора Николая II» (издательство «Центрполиграф») начинается словами Манифеста, возвестившего России о восшествии нового царя на прародительский престол. Там, после строк о горе и слезах в каждом русском сердце «по государю, безвременно отошедшему в вечность и оставившему родную землю, которую он любил всею силою своей русской души», следуют такие слова, что «не только в России, а далеко за её пределами никогда не перестанут чтить память царя, олицетворяющего непоколебимую правду и мир, ни разу не нарушенный во всё его царствование». Это верно, Александра III любили и чтут, в той или иной степени, до сих пор, а споры о его правлении в современном медиа-пространстве практически не возникают. Как те ожесточённые дискуссии о правлении его венценосного сына, расколовшего современное общество. Что уж говорить о неизмеримо большем кровавом расколе сто лет назад, вызванном концом Дома Романовых. Да и чисто человеческая судьба отца и сына различна и поучительна. Первый скончался в Ливадии, окружённый августейшей семьёй на руках её императорского величества государыни, в любви и покое, оставляя Державу на пике могущества и благоденствия. Второй принял мученический венец страстотерпца вместе со своими любимыми чадами и домочадцами. А за окнами Ипатьевского дома уже вовсю шла Гражданская война на истребление по всей России…

Я не собираюсь подбрасывать дров в костёр споров о том, был ли Николай II человеком слабой государственной воли или нет, мог ли он избежать крушения Империи, спасти не только вверенное ему царство, но и свою семью. У меня есть личное мнение, но моё дело – оценивать книгу Сергея Ольденбурга. А она представляет несомненный интерес и по ней новые русские поколения могут объективно познакомиться с прошлым своей страны. Более того, она может стать настольной у каждого гражданина, считающего себя россиянином и болеющим за свою Родину. Поскольку в ней приведены глубокие исследования истории России конца ХIХ – начала ХХ веков, которые создают многогранный законченный образ мощной державы со всеми её экономическими, политическими и социальными потрясениями. Автор имел доступ к уникальным документам, которые он и приводит в своём более чем шестисот страничном труде.

Здесь любопытна, по аналогии, судьба отца и сына Ольденбургов. Первый, Сергей Фёдорович, был известным в России востоковедом, министром народного просвещения Временного правительства. В советское время стал директором Института востоковедения АН СССР. Окончил жизнь мирно и в почёте. Второй, Сергей Сергеевич, являлся убеждённым монархистом, не изменившим своим идеям и идеалам. Не приняв Октябрьскую революцию, он эмигрировал во Францию. Юрист и историк по образованию, он слыл честнейшим эрудированным человеком, и, может быть, именно поэтому Высший монархический совет поручил ему написать историю царствования императора Николая II. И со своей задачей, считаю, он справился блестяще. В его распоряжении, надо заметить, находились копии оригиналов подлинных исторических актов Российской империи, которые в целях предосторожности стали отправлять на хранение в русское посольство в Париже ещё задолго до Первой мировой войны.

А заканчивается труд всей жизни автора, что характерно, словами другого Манифеста, от 2 марта 1917 года, о котором тоже не утихают раздирающую душу споры: «В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу Родину, Господу Богу угодно было ниспослать России новое тяжёлое испытание… Да поможет Бог России». Дальнейшее, о чём уже не пишет автор – известно. Впереди – смерть. И ещё строки, начертанные государем в своём дневнике в тот же день: «Кругом измена, и трусость, и обман». Как заключает С.С. Ольденбург: «Государь дал своим противникам всё, что мог: они всё равно оказались бессильны перед событиями. Руль был вырван из рук державного «шофёра» – автомобиль рухнул в пропасть».

 

Постскриптум. Хочется в итоге привести оценочное суждение о том времени нашего изначального сильнейшего противника, если не сказать – врага, Уинстона Черчилля, бывшего в момент русской революции английским военным министром, из его книги «The world crisis». Он свидетельствует: «Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Её корабль пошёл ко дну, когда гавань была в виду. Она уже перетерпела бурю, когда всё обрушилось. Все жертвы были уже принесены, вся работа завершена. Отчаяние и измена овладели властью, когда задача была уже выполнена. Долгие отступления окончились; снарядный голод побеждён; вооружение притекало широким потоком; более сильная, более многочисленная, лучше снабжённая армия сторожила огромный фронт; тыловые сборные пункты были переполнены людьми… В марте царь был на престоле; Российская империя и русская армия держались, фронт был обеспечен и победа бесспорна. Согласно поверхностной моде нашего времени, царский строй принято трактовать как слепую, прогнившую, ни на что не способную тиранию. Но разбор тридцати месяцев войны с Германией и Австрией должен бы исправить эти легковесные представления. Силу Российской империи мы можем измерить по ударам, которые она вытерпела, по бедствиям, которые она пережила, по неисчерпаемым силам, которые она развила, и по восстановлению сил, на которые она оказалась способна.

В управлении государствами, когда творятся великие события, вождь нации, кто бы он ни был, осуждается за неудачи и прославляется за успехи. Дело не в том, кто проделывал работу, кто начертывал план борьбы: порицание или хвала за исход довлеют тому, на ком авторитет верховной ответственности. Почему отказывать Николаю II в этом суровом испытании?.. Бремя последних решений лежало на нём. На вершине, где события превосходят разумение человека, где всё неисповедимо, давать ответы приходится ему. Стрелкою компаса был он. Воевать или не воевать? Наступать или отступать? Идти вправо или влево? Согласиться на демократизацию или держаться твёрдо? Уйти или устоять? Вот – поля сражений Николая II…

Вмешивается тёмная рука, сначала облечённая безумием. Царь сходит со сцены. Его и всех любящих предают на страдание и смерть. Его усилия преуменьшают; его действия осуждают; его память порочат… Остановитесь и скажите: а кто же другой оказался пригодным? В людях талантливых и смелых; людях честолюбивых и гордых духом; отважных и властных – недостатка не было. Но никто не сумел ответить на те несколько простых вопросов, от которых зависела жизнь и слава России. Держа победу уже в руках, она пала на землю, заживо, как древле Ирод, пожираема червями».

И это пишет непримиримый противник «русского мира», непогреша против правды и истины.

 

Александр ТРАПЕЗНИКОВ