МАНСИЙСКИЕ НАПЕВЫ

№ 2007 / 41, 23.02.2015

Эту деревню я очень люблю. Хорошо знаю здесь каждую семью, каждого жителя, каждого человека. В жизни манси она занимает особое место.
Ломбовож

Эту деревню я очень люблю. Хорошо знаю здесь каждую семью, каждого жителя, каждого человека. В жизни манси она занимает особое место. Быть может, потому, что рядом находится святилище, которое особенно почитается моим народом. Святилище высокое, одухотворяющее душу человека.
В моём народе это поселение называют – Лопмус. При составлении первых географических карт, когда ещё не было манси, знающих русский язык, – проводниками исследователей тех лет были, вероятно, обские ханты и коми-зыряне. Не всегда проводники отличались лингвистическим слухом, аккуратностью в точной фиксации названий. Таким образом, Лопмус стал Ломбовожем, а Ёлиус – Люлю-карами («ус» – в переводе с мансийского означает – «город», «вож», – то же самое на хантыйском, «кар» – зырянском языках).
Расположенный у слияния трёх рек Лопмус и сейчас богат преданиями, хранителями, творцами, мастерами, красавицами. И благодаря им помнит мансийский народ, как во времена Ялпын Щакв (Всемирного Потопа), когда вода затопила всё кругом, – поднимался этот город, сохраняя жизнь. Поднималась вода – поднимался выше к небу город. И закрепилось с тех пор в народной памяти, в родном языке имя этого города – Лопынус, Лопмус («лапын» – в переводе с мансийского означает «поднимающийся»).
В последние годы в Ломбовоже жители стали понимать самоценность своего народа. Это радует. Но случаются и трагедии, когда погибают люди. И тогда я думаю, что в этом, может быть, есть и часть моей вины. Что мне надо почаще приезжать в деревню и побольше находиться здесь, среди людей. Внушать им веру в жизнь, веру в будущее. Веру в то, что все они самоценны и будут востребованы своим народом. Если особенно этот народ мал числом. Ведь тогда жизнь каждого человека обретает особую ценность. Словом, нужно, как бы трудно ни жилось, внушить каждому любовь к жизни…
Хотя одному человеку невозможно всё это сделать. Надо всем народом. Всем вместе. Помогать друг другу строить эту гармонию в жизни.

О семье журавлей на домашнем болоте

Рядом с нашей деревней живёт семья журавлей. Мама обратила на них моё внимание ещё в детстве. Они тоже выросли рядом с этой красотой. В каждую весну журавли возвращаются на наше болото. Живут там, выкармливают своих детей, а осенью улетают на юг.
Мы, люди, слышим, когда они возвращаются, и не всегда можем скрыть своё ликование. Помню, как, сдержанные на эмоции, взрослые радовались и обращали внимание детей на журавлиные радостные крики. «Красиво кричат – радуются встрече с родиной», – говорили они.
Будучи в детском возрасте, воочию я их ни разу не видела, хотя моё тогдашнее любопытство было очень сильным.
В засушливые годы мы ходили за ягодами через это болото на близлежащий бор – Яныгсуй (в переводе с мансийского – Большой бор). А затем по перешейкам переходили на соседние величественные, пропитанные солнечным теплом и светом, сосновые боры – Маньсуй, Мотавтсуй. В моём восприятии и сейчас эти боры как продолжение моего дома.
Журавли слышались близко, но мы их не видели. Своё гнездо они обустраивали прямо на болоте, в самом топком месте рядом с небольшим озерцом. Ранней весной, пока ещё не растаяли болота, а журавли уже вернулись, наши охотники любуются ими издалека. И по их рассказам у меня сложилось представление о жизненном устройстве наших курлыкающих соседей. И когда слышишь их курлыканье, как-то спокойнее становится на душе. Это значит, что всё в жизни будет хорошо. Журавли своей песней благословляют всю округу.
Реку, такую свежую, бурлящую, смеющуюся.
Чистую воду.
Стаи рыб в воде.
Стаи птиц в небе.
Жителей моей деревни.
И понимаешь, что журавли – это наше главное богатство.

О моих корнях

Мой твёрдый характер и достоинство только оттого, что у меня были хорошие корни. Прочные, крепкие, надёжные. Я не имею права не чтить их высоту.
Наверное, таковым был весь мой народ. Почему я говорю «был», он живёт и сейчас и будет жить вечно. По мудрой жизненной философии энергия уходящего мансийского человека не умирает, а вселяется в души вновь рождаемых малышей. Я и сегодня среди своих родственников, моих (наших) современников, наверняка знаю тех, о которых сейчас хочу рассказать.
Прежде всего мой дед Алексей по отцовской линии. В 27-летнем возрасте на оленьей упряжке он повредил себе колено сильным ударом об пень. Пока болела одна нога и он мог ходить, съездил в Тобольск в надежде, что помогут. В 30-е годы прошлого столетия медицина помочь не смогла. Отнялась вторая нога.
Дед на много лет был прикован к постели. И при этом никому не стал обузой.
А времена меж тем наступили тяжёлые и непонятные для мансийского человека. С обжитых родных мест в короткие сроки, по плану, началось переселение в более, с точки зрения власти, крупные центры. Жителей родного Тоболдино перевезли сначала в Алтатумп, затем в Анеево. Несколько семей, и в том числе Гоголевых, остались на месте.

Началась эпоха колхозов, леспромхозов

С раннего утра до поздней ночи всё взрослое население работало на несвойственных народу тяжёлых видах труда: раскорчёвке первых полей, лесозаготовках для строительных нужд округа, на лесосплаве, вылове рыбы по плану.
По воспоминаниям бабушки – работая на раскорчёвке лесов вручную, обдирали ладони до костей. Новой власти боялись. Увезли куда-то с концами родного брата деда, оставив семью из семи ребятишек без отца. О том, что он был расстрелян в Остяко-Вогульске в 1937 году, узнали только в 90-х годах. И в этой атмосфере всеобщей растерянности дед был мудрым слушателем и источником жизненной энергии.
Никто и никогда не видел деда Алексея в подавленном настроении. Он был настолько светлым, внутренне сильным и благородным, что все жители деревни – взрослые и дети – шли к нему, к мудрому слушателю, чтобы поднять дух, чтобы поговорить с ним, если нужно, успокоить душу…
Со стороны деда по материнской линии у меня была замечательная родственница. Её звали Евдокией. В семье кроме неё было три брата: Андрей, Савелий и мой дед Яков. Евдокия вообще не умела на кого-либо сердиться или ругаться. Если её что-то расстраивало или беспокоило, она начинала с большой скоростью бегать по двору, что-то прибирать, мыть, вычищать. Вот таким образом она освобождалась от гнева, от обиды. Никогда и ни с кем не устраивала ни ругани, ни разбирательств. Таким образом бабушка Евдокия сама себя приводила в состояние гармонии. И лечила всех своей бесконечной добротой. Её дочь Анна Григорьевна, которой сейчас уже 72 года, самая старшая жительница в деревне Ломбовож. Лёгкая, жизнелюбивая, добрая и удивительно молодая, вся в свою мать, в мою бабушку Евдокию.
Есть рядом с нашей деревней Ясунт место, которое называется «Макщум рощ» (рощ – в переводе с мансийского означает «песчаная коса»).
Это история про Максима, прадеда по маминой линии. Когда из-за Урала появились первые переселенцы с большими семьями, здесь они нашли поддержку и помощь всех наших манси, моих родственников. Их принимали у тёплого очага как своих. Мама вспоминает, что в детстве всю зиму им не удавалось поспать, только проводят одних гостей, как подъезжает следующий обоз из оленьих упряжек.
Одна женщина-зырянка, Кустышева Клавдия Семёновна, которой тогда было 84 года, рассказывала нам с финнами, что у всех её детей крёстные мамы – мансийки. Это говорит о том, что, когда они приехали впервые сюда на нашу землю, их встретили здесь очень душевно. С большим теплом и гостеприимством. Но вместе с тем они вели себя иногда не так, как подобает гостям. Они увидели, что народ манси очень добродушный, и начали злоупотреблять этим. Стали обижать и стеснять тех людей, которые на первых порах помогали им освоиться на новом месте.
Был такой случай, который по рассказам бабушек я помню с детства. Наш прадед Максим был высокого роста. Словом, богатырского сложения. Его дом стоял на крутояре чуть ниже по течению от деревни Ясунт, где жила моя бабушка. Однажды приехали переселенцы и уже рядом с деревней отпустили пастись своих оленей. Хозяевам это не понравилось, но по законом мансийской этики промолчали. Пришёл наш легендарный дед Максим, походил-походил, хитро улыбаясь задуманному. Завязки от его кисов свешивались к коленям, на плечи была наброшена самосшитая распашная куртка из сукна. И затем выбрал среди оленей самого крупного, привёл его к дому, где находились приезжие зауральцы. Поставил этого оленя и провёл обряд поклонения Покровителям местных вод и земель. Недоумённые переселенцы молча стояли и смотрели. Они были просто шокированы. Ведь они привыкли к другой норме поведения со стороны коренных жителей, а тут их собственностью распоряжается первожитель этой земли, наш знаменитый предок. Дед Максим заколол этого оленя и сказал переселенцам, чтобы они не считали, что пришли на эту землю хозяевами. Если вы пришли сюда, к людям, то сначала спросите разрешения, где можно кормить оленей, где можно пасти стадо, и ведите себя так, как подобает гостям. После этого урока переселенцы действительно, приезжая к дому манси, вели себя, как подобает гостям. По отъезду гостей мясо он сам поделил на все семьи и сказал, что этот урок прежде всего для самих хозяев поселения. Не каждый мог отважиться на такой поступок.
Мы в детстве, когда по первой воде ехали в Ясунт, всегда останавливались у крутояра. Почтить память о прадеде.

В мире детства

Читая Е.Д. Айпина, вспоминаю уютный и ласковый мир детства. Вижу бабушку. Сейчас она что-то шьёт, сидя на низенькой скамеечке. И ногой покачивает берестяную люльку, усыпляя мою младшую сестрёнку. Мы со второй сестрёнкой тоже заняты какими-то своими делами и слушаем её неторопливую речь.
Потом услышанное определит наше особое отношение к маме, друг к другу, ко всем жучкам-паучкам, лягушкам, к Огню, Земле, Небу.
И только теперь я хорошо понимаю, что бабушка через народную мудрость связала нас с корнем древней человеческой мысли.
Я очень благодарна автору этой книги за то, что простым и ясным языком он умеет воспроизвести атмосферу, в которой формируются природные души наших народов.

Бегущая Луна

Отца своего помню красивым, молодым, с весёлым раскатистым смехом. Мне всегда казалось, что он любил меня больше всех. Из-за моих детских капризов зачастую несправедливо попадало брату. Отца не стало, когда мне было девять лет. А в памяти моей чаще других вспоминаются наши с ним поездки за кинобанками в соседнюю деревню Щекурью. Поужинав и тепло одевшись, мы падаем в душистое сено розвальней и долго-долго едем молчаливым лесом, потом болотом, освещённым лунным светом, потом рекой. Молчим, под скрип полозьев каждый думает о своём. Небо ясное, деревья торжественно высокие. И Луна, торопливо бегущая за нами.
Мне тепло, уютно, спокойно, и только беспокоюсь о Луне. Кажется, ей страшно остаться одной, поэтому и бежит за нами.

Дыхание Земли

Где бы ни была, где бы ни ехала, я физически ощущаю дыхание земли. Это дыхание ощущается там, где есть коричневые, очень мягкие и пушистые болотные кочки. Там, где просто сосновый бор стоит. Когда ощущаю это дыхание, мне становится легче. Почему? Потому что от сонного состояния очнулись её дети, дети Земли. Прежде всего эти дети – это коренные народы, коренные жители. Эти люди сейчас свою судьбу берут в свои руки. Они стараются сделать всё возможное, чтобы своему следующему поколению лучше жилось.
Если говорить о нашей земле, о местах проживания обских угров, обнадёживает то, что уменьшилась нагрузка на эту землю. Мы становимся разумнее. Теперь в нас больше разума. Больше средств направляем на то, чтобы оздоровить больные территории, чтобы залечить раны Земли.
По моим ощущениям, Земле становится легче дышать.

О художнике Панкове

Я открыла его для себя очень поздно…
Дорожу тем, что Константин Панков манси, что он мой земляк.
Картины его навсегда остаются в памяти. Такие бело-голубые жизненные пространства, созданные тоненьким-тоненьким штрихом, по которым бежит песец.
Горы.
Леса.
Охотники.
Приполярный Урал.
Истоки моей реки Северная Сосьва.
Он писал так, что заставляет тебя вздрогнуть каждый раз, когда видишь его творения. Настолько всё это спокойно и прекрасно. И так светло, так божественно. И тихо радуешься тому, что на этом полотне запечатлена твоя земля.
Так высоко.
Так спокойно.

О времени

Как я сегодня ощущаю время? Мы живём в непростое время. Время смутное, бурное, яростное. Но вместе с тем появились и первые признаки пробуждения. Человечество просыпается. Человечество пробуждается ото сна. Каждый народ сейчас пытается восстановить свою историческую память. Свои исторические корни. Возвращается к вере. Немало внимания уделяется рождению нравственного начала в жизни общества. Его стройному и безоблачному будущему.
Время, когда Россия жила в спячке, во лжи, прошло. Поэтому важно вернуть людей к самостоятельному образу мышления и бытия. Чтобы каждый человек сам решал свои проблемы. Ведь человеку для достойной жизни не так уж много и нужно.
Иметь в жизни человек может то, на что он способен потратить свою личную энергию. Не живя в долг. За счёт будущего внуков. Один рыбу ловит, другой выращивает картошку. Каждый живёт, надеясь на самого себя. Только не надо мешать ему. В этом есть разумное начало целеустремлённости и трудолюбия, постижения постоянно меняющегося мира, доброжелательность и открытость.

Моё кредо

Моя личная позиция: быть всегда настойчивой и последовательной. Нужно конкретным делом обеспечивать определённое движение жизни.
И не только собственной.
Сейчас промышленное освоение перемещается на Приполярный Урал. На мансийские земли. Мне больно, когда наносят удар по Матери-Земле, по людским судьбам.
Тут я полагаюсь на своих единомышленников. Они помогут обеспечить нормальный ход жизни. Чтобы мы, манси, которых на планете сохранились последние единицы, смогли выжить.

Татьяна ГОГОЛЕВА
В материале использованы работы Константина Панкова