СОЛДАТЫ

№ 2007 / 52, 23.02.2015

Потери последних лет астраханской писательской организации – прозаик Борис Ярочкин и поэт Павел Морозов. Фронтовик, встретивший Великую Отечественную на западной границе, и литератор из того поколения, о котором Николай Дмитриев сказал:В пятидесятых рождены,
Войны не знали мы. Но всё же
В какой-то мере все мы тоже –
Вернувшиеся с той войны…
Помним, любим, скорбим. Что можно ещё добавить к этим вечным, как мир, словам? Пожалуй, только одно – читаем. Незабвенные Борис Ярочкин и Павел Морозов оставили нам настоящую прозу и настоящие стихи, которые, как хорошее вино, с годами только крепчают…

Так называлась первая книга писателя Михаила Алексеева. Его друг – астраханский писатель Борис Ярочкин – как-то признался мне, что мечтал в своё время дать первой повести о войне такое же название. Мечтал, когда не знал ещё ни Алексеева, ни его произведения. Да и немудрено: в культурно-воспитательной части УНЖлага было негусто с новинками советской литературы…
А познакомились писатели много позже, когда Ярочкин учился в Литературном институте, куда захаживал иногда и мэтр социалистического реализма Алексеев. Он и уберёг молодого коллегу от судьбы Александра Солженицына. Стояла хрущёвская «оттепель», и Ярочкин выплеснул всё, что пережил после облыжного обвинения и неправого суда, на страницы своей повести. Читал он её многим, и заманчивые предложения издаться за рубежом не замедлили появиться. Требовалось одно: отдать рукопись для тайной пересылки на Запад. А там – мутная диссидентская слава, деньги и свобода. О, эта пресловутая свобода лить помои на Родину! Порой несправедливую и беспощадную к своим детям, но – Родину!
Кто знает, как сложилась бы потом судьба Ярочкина – пример автора «Архипелага ГУЛАГа» перед глазами… Борис Петрович с младых ногтей был патриотом: и когда поставил кляксу на метрике, чтобы годом раньше положенного поступить в военное училище, и когда встретил командиром пулемётного взвода войну на западной границе, и когда без сна и отдыха прикрывал отход наших войск до Вязьмы и Ельни, и когда на пару с девушкой-радисткой был заброшен во вражеский тыл, и когда в качестве пом.начштаба полка пытался вывести на чистую воду воров и проходимцев, и когда был оклеветан ими в упреждение и отместку, и когда под пытками не признал свою мнимую вину, и когда отбывал восемь лет лагерей и пять «поражений в правах», и когда был полностью реабилитирован. Да, Ярочкин всегда был патриотом, а потому осталась в России и «лагерная» повесть, и её автор. По совету Алексеева писатель «забыл» на время о своём детище и вернулся к нему уже в перестроечные годы. Хотя «вернулся» – не очень точный глагол. Колоссальный писательский и жизненный опыт помог Борису Петровичу сотворить новое потрясающее полотно – роман-дилогию «Зона малая». К тому времени за плечами Ярочкина были уже и «Вяземская сеча», и «Ельня», и «В полымя», и другие романы и повести о мужестве и героизме наших солдат в самый тяжкий первый год войны, о рождении Советской гвардии.
Помню, в конце мая 1986 года мы с Борисом Петровичем проводили творческие встречи с читателями Ставрополья. Гуляя вечером по уютному, чистому Светлограду, говорили о том о сём, вдыхая густой аромат множества роз, заполонивших городские скверы.
– Да, розы, красота, – вдруг как-то отрешённо произнёс Ярочкин, – а шипы куда девать? Может, опоздал я уже со своей лагерной правдой, может, напрасно ждал, когда колючки отвалятся? А надо было не жалеть себя, рвать с мясом, идти напролом, а? Конечно, сегодня написал я лучше, художественнее, розоватей, что ли…
Он горько усмехнулся:
– Справедливое всё же изречение: всему своё время…
Прошли десятилетия, отсеивая шелуху суетного, сиюминутного от полновесных зёрен добра и правды, ради утверждения которых и живут на свете художники слова. Такие, как Ярочкин и Алексеев. Они крепко дружили. Михаил Николаевич месяцами жил на Волге, близ Никольского. Там написал свои знаменитые «Вишнёвый омут» и «Ивушку неплакучую», там и рыбачил с Борисом Петровичем. Об этом с любовным юмором написал Ярочкин в своём замечательном сборнике рассказов «А ещё был случай». Я, редактировавший эту книгу, помню, как восхищались прочитанным наборщицы-линотипистки, находя в быличках об охоте-рыбалке, о кочевом житье-бытье своё, родное, понизовское, незаёмное. Поверьте, такое бывает редко!
Годы брали своё, и всё реже пересекались пути-дороги старых друзей. В 2000 году Михаил Николаевич поспособствовал по моей просьбе ходатайству Астраханской писательской организации о награждении Бориса Ярочкина всероссийской литературной премией «Сталинград». Сам он в это время работал над своим последним романом «Мой Сталинград». Случайное совпадение? Может быть. А для меня это символ духовного братства двух настоящих писателей, непобеждённых фронтовиков, говоривших людям правду. И никогда не устареют «Хлеб – имя существительное», «Карюха» и «Драчуны» Михаила Алексеева, «Дамский вальс», «Незаконный» и «Моё – не моё» Бориса Ярочкина!
Они ушли один за другим в мае нынешнего года, не сумев уже поднять «наркомовские» сто грамм за очередной День Победы. Об их кончине, как водится, смолчало высокое начальство, не пожертвовало ради них «драгоценной» рекламной минутой бесстыжее телевидение. Но память о писателях-солдатах в нас, во всех нас, чьё имя – Народ!
Юрий ЩЕРБАКОВ
г. АСТРАХАНЬ