НЕТ СМЫСЛА ИДТИ, ЕСЛИ ГЛАВНОЕ – НЕ УПАСТЬ

№ 2008 / 8, 23.02.2015

17 февраля исполнилось двадцать лет как погиб Александр Башлачёв. Дата эта пришлась на воскресенье, поэтому многие СМИ отметили её заранее – в пятницу, а то и в четверг. Вообще, у нас многое нынче начинают отмечать заранее – Новый год с ноября, выборы нового президента за полгода…

 

Газеты поместили на своих страницах в основном небольшие статьи, интервью с рок-ветеранами, где те рассказывали о себе и Башлачёве, а телевидение (по крайней мере, центральные каналы) печальную годовщину не заметило. Грустно…

И в который раз вспоминается модное словцо «неформат». Да, сохранившиеся кино- и видеозаписи Башлачёва не могут посоперничать с сегодняшней «цифрой» и компьютерными спецэффектами клипов популярных артистов, песни его не услаждают слух. Наоборот, они скорее раздражают чувства, как произведения всех больших поэтов. Не подходит Башлачёв сегодняшней культуре и всему, что её окружает, не подходит и единогласной, казарменно бодрой идеологии. Его песни «60 минут молчанья в час», «Абсолютный Вахтёр», «Сегодняшний день ничего не меняет», «Чёрные дыры», написанные четверть века назад, вполне могут войти (или входят уже) в разряд нерекомендованных к публичному исполнению, как, например, некоторые стихотворения Пушкина из «гражданской лирики» и басни Крылова (такие факты уже есть). И, по большому счёту, это не так уж плохо. Безобидных и забавных песен, стихов, рассказов, пьес миллионы, они сыплются, как песок, в воронку времени. А настоящее, не подходя по размеру, нарушает отлаженный ход процесса, заставляет с собой повозиться – и уничтожить невозможно, и протолкнуть в небытие не получается.

Башлачёв прожил короткую физическую жизнь – 27 лет, а творческая была поистине мгновенной – мгновенной, как вспышка, – меньше двух. С осени 1984-го по весну 1986-го. До этого – наверное, необходимая для вспышки подготовка, а после – угасание, пепел, так называемый творческий кризис, из которого Башлачёв не смог выйти. Или не захотел:

Хорошие парни, но с ними не по пути.

Нет смысла идти, если главное – не упасть.

Да, он очень быстро сгорел (единственно точное слово) – сожгли и накал собственных песен, и полулегальная обстановка его жизни. В основном подпольные концерты, недоступность студии грамзаписи, издательства, неусыпное внимание милиции…

Кто-то, как Борис Гребенщиков, Юрий Шевчук, Виктор Цой, упорно сражались за своё право быть в русской культуре и победили. Но у них, а это важно, были свои группы, то есть хоть крошечный, но надёжный отряд, а Башлачёв был один. Он не сдался, но ушёл с поля битвы.

Все, кто говорит о Башлачёве, обязательно употребляют словосочетание «трагическая жизнь». Да, конечно. И всё-таки, по-моему, ему повезло. Повезло в том, что в двадцать три года решился бросить работу в Череповце и приехать в Ленинград с несколькими песнями и гитарой, на которой путём не умел играть; повезло, что узкий и неприветливый круг питерских рокеров принял его, а многие из тех, кого Башлачёв считал недосягаемо выше себя, назвали его гением. Повезло ему и с временем, когда изречённое слово ещё много значило, слово слышали, а главное – умели изречь.

И сколько было в те 80-е на Руси подобных Башлачёву, но погибших, не вспыхнув, не нашедших сил разжать зубы. И, наверное, гибнут они и сегодня.

…У каждого поэта есть стихотворение, которое, может быть не являясь лучшим, стоит над всем его творчеством. Пресловутая визитная карточка. У Башлачёва это – «Время колокольчиков». Есть в нём такие строки:

 

Что ж теперь ходим круг да около

На своём поле, как подпольщики?

Если нам не отлили колокол,

Значит, здесь время колокольчиков.

 

Да, колокол, наверное, не отлит. Может, и нет в этом ничего страшного. Страшно то, что не слышно сегодня тех, будящих, раздражающих, зовущих подняться колокольчиков, одним из которых был Александр Башлачёв.

 

Роман СЕНЧИН