КНИЖНЫЙ ГОЛОД?..

№ 2006 / 9, 23.02.2015


По читательской своей ненасытности постоянно бываю (за неделю в трёх-четырёх) в книжных углах столицы. Посещаю прежде всего букинистов, оптовый рынок в «Олимпийском». И, пожалуй, уяснил, на каких русских авторов остаётся устойчивый спрос.
Имея особый интерес к книгам Астафьева, конечно, более всего обращаю внимание на его издания, а также произведения других представителей деревенской прозы, друзей-современников Виктора Петровича и его литературных соперников.
Кстати, сборники «секретарской прозы» встречаются во вторичной продаже на удивление редко. Видимо, для своих трудов у литтузов был налажен поток через бибколлектор по стране (и в армейские библиотечки в том числе), а также в республики Средней Азии. В последние советские десятилетия одним из самых издаваемых (курировал полиграфию в СП), например, слыл прозаик Сергей Сартаков. Но его книги на московских развалах не всплывают.
Квалифицированный столичный читатель такое не брал и в годы дефицита.
Полагаю, букинистическая торговля даёт беспристрастную картину. Продавец выкладывает то, что надеется продать. Здесь представлено практически всё, что пользуется спросом. А вот как уходит книга, другой разговор.
Итак, как же распределяется предложение, спрос, «оценка» добротной русской прозы у букинистов?
Во-первых, вижу, убедился, что к книгам Астафьева по-прежнему есть устойчивый интерес.
А вот большинство произведений авторов астафьевского времени выложены по смехотворным ценам – от 5 до 25 рублей. Причём я говорю только о книгах в твёрдом переплёте.
На издания самого Виктора Астафьева прежних лет цена: 35 – 45 рублей. Этим своим наблюдением – упаси Боже! – никого не хочу обидеть, тем более унизить. Таков результат наблюдения на протяжении последних трёх лет, когда пристально занимаюсь астафьевской темой.
Но всё же если на книги с его именем букинист-товаровед ставит цену в два раза выше, чем на издания других современников, то он уверен, что книга уйдёт, не залежится.
Такого не скажешь, на его, видимо, взгляд, о томах прекрасного прозаика Сергея Антонова, оцененных в 5, 10, 20 рублей. Последняя, высшая цена, на толстый том идеальной сохранности.
В этом порядке цен и произведения Леонида Борисова, Сергея Воронина, Сергея Крутилина, Юрия Нагибина, Гавриила Троепольского… И даже Константина Воробьёва! И даже Евгения Носова!
Из старшего советского поколения настоящих, крепких прозаиков назову Константина Паустовского, Валентина Катаева, Вениамина Каверина, Леонида Леонова. Этих писателей сам читаю и в высоком качестве их лучших текстов не сомневаюсь. Есть в них художественная состоятельность. Но и при таких вот – выше обозначенных – бросовых ценах книги названных классиков соцреализма застревают в магазине на несколько месяцев.
Вернёмся к Астафьеву. Профессиональному читателю, думаю, хорошо известно, что частенько Виктор Петрович свои повести при переизданиях не только пересматривал, но и сильно правил, даже переписывал. «Пастух и пастушка» имеет, к примеру, 18 редакций! То же относится и к другим вещам. Почему и считаю, что лишь исследователя должны бы привлечь «Затеси» 1972, 1977, 1982 годов, т.е. неполные, устаревшие издания. Или повесть «Последний поклон», много раз выходившая в 70-х – 80-х годах. Однако только в 1996 году в красноярском двухтомнике это замечательное произведение Астафьева издано в полном виде, «дополненном и исправленном».
На московском прилавке впервые окончательный текст «Последнего поклона» появился в 2003 году благодаря издательству «Молодая гвардия». «Затеси» в подлинном авторском сборе существуют лишь на страницах седьмого тома собрания сочинений.
А «Царь-рыба»? Она переиздавалась более ста раз. Но в авторской редакции, с восстановлением изъятых цензурой фрагментов и целой главы «Норильцы», названной позже прозаиком более современно «Не хватает сердца», увидела свет лишь в 1993 году в Красноярске; и спустя ещё несколько лет – в столице.
Таким образом, я утвердился в своей мысли о том, что книги Астафьева покупают и в «несовершенном» виде, ибо хотят их читать. При всём том издавали Астафьева довольно много, полагаю, значительно чаще, чем его товарищей по поколению.
Наблюдения за букинистикой дают такие удивительные сигналы читательского внимания. Почему эти впечатления считаю важными?
На вторичном книжном рынке, во-первых, присутствуют реальные, активные читатели и, во-вторых, те, кто формирует фонды для школ и уцелевших районных библиотек. Согласитесь – важный сектор духовной сферы. Хотя с финансовой точки зрения, конечно, не самый сильный, цены-то на букинистику значительно ниже (от трёх до десяти раз!), чем на только изданные тома. Зато покупают эти книги точно для чтения, а не – допустим – для подарка, престижа (хотя по этой причине, полагаю, теперь почти не берут книг).
В заголовок я вынес странное название вот почему. В «очередном обходе» 19 февраля в течение двух часов отбирал для себя приглянувшиеся издания. Нашёл много нужного, пропущенного в прошлые годы. Отобрав экземпляр-два, складывал их на полке для покупок, что существует в данном магазине (ул. Декабристов, д. 2) для удобства покупателей.
В какой-то момент краем глаза усёк, что у отложенной мною стопки возбуждённо вертится дама… Но – подумал – просто рядом с моими находками определяет свои. А сам по себе странного поведения человек в букинистическом магазине почти норма.
На прилавках было, чем увлечься, и я забыл о подозрительной возне. Удивление возникло при оплате. Оказалось, что часть отложенных мною изданий исчезла. Иначе говоря, всклокоченная особа выбрала из моей пачки понравившиеся ей экземпляры, оплатила и мгновенно испарилась.
Конечно, я только рад, что кому-то эти книги оказались нужней. Но поразили стремительность и страсть, проявленные, надеюсь, читательницей, а не сумасшедшей, в то воскресное утро. Давненько не наблюдал я такой конкурентной прыти у книжных полок. Может, возвращаемся к страстному поиску книг и чтению?!
Хотя разве можно сейчас представить, что кто-то будет ходить отмечаться, а затем всю последнюю «перед подпиской» ночь стоять у магазина, чтобы оказаться в числе узкого круга счастливцев, оформляющих абонементы на сочинения Льва Толстого (1963) или Хемингуэя (1968). Имена писателей могут быть заменены на другие, связанные с собственными воспоминаниями того, кто пробегает глазами эти заметки.
Возвращаясь к ассортименту букинистической торговли, скажу и о том, что реже всего встречаются прижизненные издания Владимира Солоухина, Фёдора Абрамова, Юрия Казакова, хотя в букинистических рублях их книги оценивают невысоко. Говорю ответственно, ибо на эти имена специально обращаю внимание, они относятся к предмету моего повышенного внимания. Удивительно и то, что никогда не встречал ни томика Глеба Горышина, Георгия Семёнова.
О поэзии? Тут надо бы поразмышлять отдельно. А сказать есть о чём. Например, все ранние книги (и редкие!) Евгения Евтушенко и Андрея Вознесенского оценивают от 8 до 15 рублей. Стоят они на полке по две-три недели, и уходят! Все остальные поэты советского времени находятся в постоянной продаже, и по более низкой стоимости. Совсем не встречаются поэтические сборники Николая Рубцова.
Если эти мои заметки найдут отклик, то о ценах и спросе на поэзию, собрания сочинений, публицистику и критику прошлых лет можно поговорить ещё раз-другой.Юрий РОСТОВЦЕВ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.