Перед выходом в свет

№ 2012 / 15, 23.02.2015

19 апреля в Музее Пушкина Юрий Поляков представит третью, заключительную часть своего романа «Гипсовый трубач, или Конец фильма». Первая часть вышла в 2008 году, а вторая в 2009.

19 апреля в Музее Пушкина Юрий Поляков представит третью, заключительную часть своего романа «Гипсовый трубач, или Конец фильма». Первая часть вышла в 2008 году, а вторая в 2009. Третья была обещана в 2010, но выходит лишь сейчас.


Почему же? С этим вопросом мы обратились к автору.






Ю.П.: Впервые в моей жизни я, поддавшись уговорам издателей, пошёл на то, чтобы печатать роман частями. Хотя в литературной практике таких случаев сколько угодно – и Достоевский, и Шолохов, и Голсуорси… И хотя к 2008-му роман был вчерне написан, путь к окончательному, беловому, варианту оказался дольше, чем я думал. Ведь это у нынешних молодых писателей черновик является одновременно и беловиком. Впрочем, это право тех, кто в отечественной словесности проездом. Мой же текст разросся, разветвился, усложнился… Третья часть оказалась самой трудоёмкой, ведь здесь замыкается сюжет, сходятся линии, наступает развязка. А это самое трудное. Мастеров завязывать сюжеты у нас великое множество, а развязывать – единицы. Поэтому я и не выпускал из рук третью часть, пока она была сыровата. В этом деле лучше не торопиться…


«ЛР»: Хочу задать неудобный вопрос. Почему о первой и второй частях так мало писала критика? Хотя, насколько мне известно, читательский успех выразился в огромных тиражах.


Ю.П.: Да, за 300 тысяч. Я давно заметил, что критика не любит писателей, которые могут напрямую обратиться к читателю, не нуждаются в рекомендациях и толкованиях критики. Эта первая причина. Вторая заключается в том, что у меня странное положение в литературе. И уже давно. Я – между. Для наших патриотов я недостаточно почвенный писатель. Ну, в самом деле, пристало ли русскому литератору, вместо того, чтобы оплакивать погибель Земли Русской, насмешничать, ведь я от природы сатирик, и роман мой весел и ехиден. Даже Распутин однажды спросил меня хмуро: «Чего вы потешаетесь, ведь страна гибнет! Так нельзя!» «А Гоголь?» – уточнил я. «Но вы же не Гоголь!» – отрезал он. Да, я не Гоголь, я другой. Кстати, сатира у нас почему-то давно числится по ведомству другой нации. Как будто-то не было Салтыкова-Щедрина, Зощенко, Булгакова? Что же касается либеральных критиков, то для них я – просто враг, потому что моя сатира направлена как раз против тех охмурительных ценностей и священных коров, над которыми они так трясутся. Наши либералы не понимают, насколько они нелепы со стороны, и когда им это показывают, приходят в бешенство. Мне в этом случае остаётся довольствоваться благосклонностью читателей и диссертациями, которые защищают по моим сочинениям.


«ЛР»: Роман писался почти десять лет. Это главный труд жизни?


Ю.П.: По тем усилиям, которые затрачены, возможно, и так. Но какая вещь – главная, покажет только время. Та твоя книга, которую будут читать через двадцать лет, и есть главная. Классик – это перечитываемый писатель. Один раз можно прочитать любую ерунду, ведь книжная реклама агрессивна. Но ещё никогда пиар не сделал плохого писателя хорошим. Известным, ненадолго – да. Хорошим – никогда! Кстати, некоторые мои вещи уже перешагнули порог двадцатилетней востребованности. Например, «Апофегей» переиздаётся до сих пор, по нему сейчас даже фильм снимают. А кто перечитывает «букеров» трёхлетней давности? Никто. Вот и ответ.


«ЛР»: Почему вы решили предложить читателям нашей газеты именно этот фрагмент?


Ю.П.: «Литературная Россия» – издание для литераторов и тех, кто увлекается литературой. В «Гипсовом трубаче» немало ехидных мест отведено современной художественной жизни, представляющей из себя по большей части грандиозную мистификацию или мелкий мухлёж. Постмодернизм – это вообще договорное мероприятие. Договариваемся считать, скажем, роман «Ортопедия» шедевром, а автора гением. Дальше – вал восторгов, толкований и премий. И всё бы хорошо, если бы не было читателя. Ему-то нужна не договорная, а хорошая, настоящая литература, от которой щемит сердце и светлеет мысль. Про такого «договорного гения» рассказывает предлагаемая глава. Кого-то может смутить чрезмерный эротизм стихов Ангелины Грешко. Но, ей-богу, это просто пуританские шалости по сравнению с тем, что можно прочитать в книжках трубадуров концептуализма…

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.