Автографы на площадях не раздаю

№ 2012 / 16, 23.02.2015

Прозаик Марина Степнова в своём деле не новичок. За плечами у неё Литинститут (семинар художественного перевода), журнальные публикации, в том числе в «Новом мире» и «Звезде»

Прозаик Марина Степнова в своём деле не новичок. За плечами у неё Литинститут (семинар художественного перевода), журнальные публикации, в том числе в «Новом мире» и «Звезде», две книги, из которых вторая была, наконец, по достоинству оценена критиками и читателями. О романе «Женщины Лазаря», номинированном, как и предыдущий роман «Хирург», на премию «Национальный бестселлер», мы побеседовали с автором буквально за пару дней до оглашения «короткого списка».







Марина СТЕПНОВА
Марина СТЕПНОВА

– Марина, что значат для вас литературные премии и, в частности, «Нацбест», ведь вы там не впервые присутствуете в списке номинантов?


– Лично для меня премии не имеют особенного значения. Я вряд ли куплю книгу только потому, что она получила приз в какой-нибудь гонке – если тест пяти страниц не будет пройден, премиальность меня не соблазнит. Всё-таки мы не номинации любим и читаем, а книги. А скверный текст не станет лучше, даже если снабдить его всеми титулами и премиями мира. И как автор я к премиям отношусь совершенно спокойно. Конечно, приятно, когда твою книжку замечают и куда-то выдвигают – значит, твой труд оценён, это всегда радует. Но всерьёз огорчаться, если тебе не дали диплом и медаль на ленточке – это, по-моему, просто детство. А ведь многие мои коллеги по перу по-настоящему страдают, не попав на премиальный пьедестал, угрызаются, чувствуют себя несправедливо униженными и обойдёнными. Это очень грустно. Мне кажется, если ты написал книгу (по-настоящему написал, не ради денег, не ради славы), если осилил эту гору, справился – это уже награда сама по себе. Больше ничего и не нужно.


Но это моя точка зрения – не больше. Что бы я там себе ни воображала, литературные премии всё равно необходимы. И читателям, и авторам, и господам благотворителям. Люди устроены так, что им нравятся соревнования. Зрелища, рейтинги, схватки, азарт – мы, конечно, созданы по образу и подобию божьему, но развлекаться предпочитаем на своё усмотрение, по человеческим законам. Авторы волнуются, книги распродаются, читатели делают ставки, а меценаты платят за право называться культурными людьми, а то и людьми вообще. Всё правильно. Всё честно. Не надо только относиться к этому очень всерьёз.


Кстати, «Нацбест» – раз уж речь сегодня именно о нём – приятно отличает от других наших литературных премий своеобразная неформальность, особая атмосфера, созданная, конечно, исключительно Виктором Топоровым. Он, в отличие от многих, действительно любит литературу, что для критика просто удивительно. Конечно, литература от любви Виктора Леонидовича иной раз пищит в голос, а то и вовсе ложится спать с подбитым глазом, но это точно – любовь. Её не подделаешь. И это делает «Нацбест» живым.


С этой премией у меня роман долгий, хотя и необременительный. Первая моя книжка «Хирург» (АСТ, 2005) попала в лонг-лист «Нацбеста», её номинировал Вячеслав Курицын, о чём я узнала очень по-киношному – из газет. Теперь вот в лонг-листе и вторая моя книжка «Женщины Лазаря» – спасибо большое Алисе Ганиевой, это она позаботилась. Что из этого выйдет? Думаю, ничего.


– Кстати, о «Хирурге». Какова была судьба этого романа после выхода книги? Изменилось ли что-то сейчас, ведь несомненный успех «Женщин Лазаря» должен был, по идее, как-то «подтолкнуть» переиздание? И почему, на ваш взгляд, эта, как сказано в аннотации, «предельно жёсткая, беспощадно красивая проза» в 2005 году так мало обратила на себя внимания со стороны так называемого экспертного сообщества?


– Почему судьба одной книги складывается удачно, а другой – нет? Нипочему. Habent sua fata libelli* – это чистая правда. На «Хирурга» обратили внимание критики – впрочем, очень немногие, он пришёлся, судя по отзывам в читательских сообществах, по душе читателям – тоже очень немногим. И всё. Такая судьба у книжки. Что тут поделаешь? Сейчас, кстати, «Хирурга» переиздают – и как раз в редакции Елены Шубиной. Возможно, интерес к «Женщинам Лазаря» поможет книге найти новых читателей.


У «Женщин…» судьба совсем другая. Правда, текст сразу попал в очень хорошие руки. В него поверили лучшие у нас в стране литературные агенты Юля Гумен, Наташа Смирнова и Наташа Банке. Редактором и издателем стала Шубина, по-настоящему легендарный редактор. «Женщинами Лазаря» занимались, понимаете? А «Хирургом» нет. Это очень важно, когда твоей книгой занимаются – профессионально, доброжелательно, с умом. Но и это не гарантия успеха, конечно. Плохой текст ничто не спасёт, ни обложка, ни поддержка, ни реклама…


– Сосредоточимся на «Женщинах…». Вячеслав Курицын, просто блистательно, по-моему, отрецензировавший этот роман в журнале «Однако», выписывал в своём отзыве, как «Белинский из Грибоедова», цитаты – «стилистические чудеса». Вы, безусловно, видели и другие отзывы. Что в них показалось вам наиболее интересным, точно подмеченным, или, напротив, смешным, даже вздорным?


– Критики «Женщин Лазаря» заметили – в данной ситуации для книги это, пожалуй, важнее всего. Не все довольны, разумеется, но я ценю чужое мнение, каким бы странным оно мне ни казалось. Единственное, что меня сильно позабавило, это недовольство одного из критиков тем, что роман «слишком хорошо написан». Критику было от этого тошно. Ну что поделаешь? Надеюсь, кто-нибудь уже вернул ему аппетит и нормальное пищеварение.


Мне очень дороги отзывы коллег. Вячеслав Курицын, Захар Прилепин, вы, Максим, вы вообще первым написали о романе. Когда на твой текст находит время и силы свой брат, писатель, это особенно ценно. Не осрамиться перед своей гильдией – что может быть важнее? Но для меня драгоценнее всего, что на «Женщин…» много читательских откликов. Это неправда, что мы пишем для своих, в стол, для потомков или ангелов небесных. Мы пишем для читателей. Их оценка приоритетна. Поэтому когда я вижу, как работает книжное сарафанное радио, и люди, не связанные ни литературными условностями, ни личными связями, ни премиальными обязательствами, на вопрос, что почитать, рекомендуют друг другу именно мою книгу… Честное слово, я чувствую себя счастливой.


– Писатели часто относятся к собственным художественным произведениям как к детям. Рождение ребёнка вообще многое меняет в жизни родителей. А как повлияло на вас появление на свет второго «наследника»? Изменилось ли что-нибудь в вашей жизни, в вашем образе мыслей, в манере письма, возможно? Я знаю, что, например, журнал «Сноб» заказал вам рассказ. Завязались ли другие контакты с издателями в России и за границей?


– Андрей Вознесенский как-то писал, что когда опубликовали его первое стихотворение, он скупил пачку газет, расстелил на полу и катался по ним от восторга. Вот это здоровое честолюбие. У меня – уж не знаю, к сожалению или к счастью – всё не так. Ни вторая, ни первая публикация ничего в моей жизни принципиально не изменили, по полу я не каталась, круг общения не сменила и автографы на площадях не раздаю. Радует, что от меня ждут новую книгу, пугает, что я с ней не справлюсь, но это ведь нормально. Всегда хочется, чтобы следующая работа оказалась лучше предыдущей.


Конечно, новые контакты появились. С тем же «Снобом» у нас завязалась очень славная дружба – надеюсь, что надолго. Они большие молодцы, конечно, что выпускают литературные номера, несмотря на свой жёсткий формат. И молодцы, что именно заказывают тексты. Это отличный вызов для автора – написать рассказ (да ещё хороший желательно) на заданную тему и к определённому сроку. Ещё «Женщин Лазаря» переводят на немецкий, шведский и эстонский языки – и это полностью заслуга моих литературных агентов, конечно. Я не пытаюсь их рекламировать, они в этом не нуждаются – просто хочется, наконец, чтобы литературный процесс (именно процесс – издание, переводы и прочие тягомотные и сложные вещи) в нашей стране перестал быть дилетантским. Автор не может и не должен носиться по редакциям с рукописью, ерошить волосы над непонятными договорами, соображать, как достучаться до иностранных издателей. Автор должен писать – по возможности, хорошо. А остальным пусть занимаются профессионалы.


Все от этого выиграют, мне кажется. И, в первую очередь, читатели.


– В интервью, которое вы дали мне прошлой осенью для «НГ-EL», на вопрос о планах вы изложили в общих чертах синопсис третьего романа. «Это история целой династии врачей, жизнь нескольких поколений семьи, которая все время готова была прерваться, прекратить своё существование, но всё-таки выживала, выкарабкивалась. И ещё это будет история о том, во что превращается жизнь человека, который вынужден отказаться от мечты». На какой стадии находится роман сейчас?


– Ох, какой сложный вопрос, прямо мучительный. Ну что сказать? Я собираю материалы, изучаю устройство русской усадьбы середины XIX века (целый мир, удивительный, сложнейший, гармоничный!), историю земской медицины… Страдаю, что не стала врачом – это самая большая глупость и ошибка в моей жизни. В перерывах между страданиями и копаниями в книгах и архивах, пишу. Честное слово, пишу! Очень медленно и тяжело, но у меня всегда так. Выдавать книжку в год, с прибаутками и вприсядку, – это особый талант. У меня такого таланта, к сожалению, нету.


– Когда это интервью выйдет, «короткий список» «Нацбеста» уже будет объявлен. Не будем гадать, кто в него попадёт, но мне интересно знать ваше мнение о других номинантах. Кого бы из них выделили вы лично, чтобы, может быть, рекомендовать читателю?


– Сразу признаюсь, что не читала всех книг, номинированных на «Нацбест». Что-то, с чем хотелось бы ознакомиться, пока существует только в рукописи. Что-то вполне доступно, но наоборот – заглядывать туда не хочется даже под угрозой необитаемого острова. Но несколько романов я прочитала с большим интересом – причём задолго до того, как они были номинированы. Это «Живые и взрослые» Сергея Кузнецова, «Боги богов» Андрея Рубанова, «Вонгозеро» Яны Вагнер и «Адамово яблоко» Ольги Погодиной-Кузьминой.


Книга Кузнецова – совершенно чудесная повесть, несмотря на кажущийся мрачный антураж, очень светлая. Я не стала бы называть её детской – но если вы родились в 1970-е годы, то с удовольствием почувствуете себя ребёнком. У меня было ощущение, будто я снова читаю «Кортик» и «Бронзовую птицу» – и каникулы, и солнце, и в школу идти не надо, и на диване – тарелка с вишней… Только за это никакую премию дать не жалко.


Андрей Рубанов – отличный, очень умный писатель, который, на мой взгляд, только начинает входить в зенит. Если бы он перестал писать современные романы на злобу дня (мне кажется, они у него очень заурядные), а сосредоточился на фантастике, мы бы очень скоро получили новых Стругацких (звучит странно, но как ещё сказать?). У Рубанова для этого есть абсолютно всё – умение создавать полноценные зримые миры, острое нравственное чувство, такой, знаете, внутренний моральный барометр, без которого писатель быстро превращается в писаку, в словоблуда…


«Адамово Яблоко» Ольги Погодиной-Кузьминой – не просто хороший роман (со всеми атрибутами этой хорошести – живые люди, отличные диалоги, точные детали), в нашей гомофобной стране он ещё и просто необходим. Должен был, наконец, появиться писатель, способный напомнить нам всем, что Господь дышит, где хочет, и любовь – если она любовь, конечно, – соединяет людей, именно людей, а не половую их принадлежность.


И, наконец, «Вонгозеро» Яны Вагнер – книжка, от которой я оторваться не могла, честное слово! Крепкая, динамичная, отлично написанная, необыкновенно живая и яркая, поразительно точная в деталях. Катастрофа, мир погибает от гриппа, мать умерла, всё рухнуло – а главная героиня думает о том, что на заимке, к которой они прорываются, спасаясь от пандемии, ей придётся жить в крошечной комнатушке, без удобств, с чужими и неприятными людьми. И нечем будет вымыть голову, потому что шампуня всего один флакон. И это такая невероятная, чистая, убедительная правда, что невозможно не верить во всё остальное. Это и есть настоящая литература – когда тебе открывают нарисованное окно в выдуманный мир, а там всё настоящее: холод, страх, любовь, ненависть, снег, вкус макарон с тушёнкой в чужой помятой кастрюле.


И шампуня остался один флакон.


Так что если любая из этих книг окажется в «коротком списке» «Нацбеста», я буду рада.



* Книги имеют свою судьбу (лат.)










Беседовал Максим ЛАВРЕНТЬЕВ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.