За белых или за красных?
№ 2012 / 18, 23.02.2015
Сюжетные правды у авторов этих книг, смахивающих на социальные памфлеты, вполне узнаваемы. Налицо извечная борьба государства с индивидом в особо изощрённых формах.
Сюжетные правды у авторов этих книг, смахивающих на социальные памфлеты, вполне узнаваемы. Налицо извечная борьба государства с индивидом в особо изощрённых формах. И хотя советская тема уже отыграна во всех жанрово-стилистических регистрах и на порядочном расстоянии от мест боевой и политической славы, но предание сие свежо. Словно дежурный винегрет в стиле «Старых песен о главном».
 |
 |
 |
В антиутопии Ольги Славниковой «Лёгкая голова» к безобидному столичному рекламисту, словно в старые недобрые времена, являются два агента и требуют застрелиться. Ибо голова у нашего героя особая, и если не пожертвовать ею, то причинно-следственные связи – цунами, климатические сдвиги – будут развиваться в крайне нежелательную сторону. И в одночасье пухлый парнишка родом из малороссийской глубинки становится виновным во всех катастрофах и терактах. Далее уже перестаёшь следить за фантасмагорией сюжета, сверяя детали опального быта героя с букварём репрессий – слежка, прессинг родных, кляузы на работу. Если не знать истории советского террора, то всё происходящее может показаться мистерией, и поэтому «Лёгкую голову» нельзя разбирать исключительно по методам литературы. Ведь чем дальше по сюжету, тем актуальнее становится сталинская архаика, овеваемая свежим ветерком путинского режима. И хотел было герой наш посрамить наследников тупых большевиков, «которые, вместо того чтобы грохнуть недомерка Сталина, гуртом тащились в лагеря», да вышла квартирная склока с участием публики. Старики из пикетов бросают в героя гнилые помидоры, аккуратно поставляемые доблестными чекистами, а молодые, успевшие глотнуть свободы при Ельцине, увлечённо пишут: «Наш народ можно обирать, и топтать, и глотки затыкать. Но народу надо, чтобы кто-то время от времени жертвовал для него жизнью». Угадайте с первого раза, кому придётся жертвовать.
Роман «Жизнь Суханова в сновидениях» эмигрантки Ольги Грушиной, переведённый на тринадцать языков, также стоит рассматривать в контексте модных рефлексий на тему безъязычной эпохи брежневского застоя. Книга рассчитана не только на скупо осведомлённого, но в первую очередь – на интересующегося советским прошлым читателя. Любящего Дмитрия Быкова или вышеупомянутую Ольгу Славникову. Сама автор «шедевра иронического сюрреализма, полного воистину гоголевского юмора», как уточняет «The New York Times», признаётся, что это не исторический роман о России, а притча о жизненном выборе творческого человека. Чтение, безусловно, приятное – словно чай с коньячком на тёплой кухне в квартире по улице Белинского, в сердце старой Москвы. Кроме неё, у главного героя – редакторство в главном журнале советских художников и жизнь, втиснутая в три с половиной столбца хоть и мелкого шрифта, но в «Большой Советской энциклопедии». И неудивительно, что во сне и наяву, как в одноимённом фильме Романа Балаяна, он летает то в своё детство, то в более дальнюю историю Родины. И вроде бы перестройка не за горами, а также ускорение и прочие раскрытия архивов, и жена-красавица, и дети в будущем дипломат и журналистка, а с министрами он вообще запанибрата, да только бьётся жилка на седеющем виске, предвещая то ли пулю в лоб, то ли инфаркт через пару десятков страниц.
Новый роман петербургского автора по имени Фигль-Мигль – это более изысканная смесь праздной болтовни и воскресной аналитики на тему «страну развалили, гады». И главное в подобной, стилистически вычурной прозе – не детективный стержень (в подъезде своего дома убит редактор модного журнала, а в школе, где преподаёт известный кинокритик, погибла, упав на лестнице, завуч), а то, что, пардон, на него нанизано. То есть, много-много приятных воспоминаний о фильмах, которые мы любим, но не всё в них понимаем.
Да разве только в кино? Например, о жизни лучше всех в этой книге расскажет такса по имени Корней, размышляющая, отчего «как-то, уж не знаю как, разговоры превратились в вопли, шутки – в издёвки, пространства – в тупики, а семейная жизнь всем встала поперёк жопы». Впрочем, один из персонажей романа всё-таки открывает завесу «полифонической» авторской придумки, рассказывая, как в детстве он звонил на заветный номер и попадал в открытый космос телефонных разговоров. Жадно вслушиваясь в ночной эфир, различая любимые голоса и изредка подавая реплики из убежища своей тайной болезни.
То же самое в структуре самого романа. Вначале перед нами бессвязный поток монологов различных коммунальных экзотов, рассуждающих по телефону о любимом кинематографе. Хотя, какие там фильмы у школьников начала 80-х, надеюсь, помните? Правильно, осатаневшая в чаде нереализованного либидо «душа советского школьника середины восьмидесятых всецело и, безусловно, была на стороне белых», и неудивительно, что герой-кинокритик «в середине девяностых оказался на стороне отринутого и оплёванного Советского Союза». И посему вся романная компаративистика сводится к тому, что «голливудскому кино свойственен бодрящий идиотизм, а европейскому – унылый». А другого кино у них для нас давно уже нет.
Ольга Славникова. Лёгкая голова. – СПб.: Аст, Астрель, 2011.
Ольга Грушина. Жизнь Суханова в сновидениях. – М.: Эксмо, 2011.
Фигль-Мигль. Ты так любишь эти фильмы. – СПб.: Лимбус Пресс, 2011.
Игорь БОНДАРЬ-ТЕРЕЩЕНКО
Добавить комментарий