Тургениана. Век xx

№ 2012 / 26, 23.02.2015

Это не был сон. И не дре­мот­ное ви­де­ние. Мо­ло­дая жен­щи­на про­сну­лась как от рез­ко­го толч­ка. Ши­ро­ко от­кры­ла гла­за. Пе­ред ней в гу­с­тую тем­но­ту вы­со­кой про­стор­ной спаль­ни

Это не был сон. И не дремотное видение. Молодая женщина проснулась как от резкого толчка. Широко открыла глаза. Перед ней в густую темноту высокой просторной спальни кто-то словно вдвинул угол небольшой, скупо освещённой комнаты.

С.С. Матвеева. 1904 г.

Диван красного дерева с разметавшейся постелью. Ночной столик со стаканом воды, раскрытой книжкой и обгоревшей свечой. Неяркое пламя тянулось к дивану – за его спинкой чувствовалось дыхание распахнутой двери. На обложке книги стояло название «Псалтырь» и широкая надпись от руки: «куплено в селе Волово», недавняя дата. На стене висел дагестанский палас в красно-чёрных геометрических узорах, другой – зелёно-жёлтый – лежал на полу.

Молодая женщина зажмурилась – видение исчезло. Открыла глаза – незнакомая комната продолжала существовать, и от неё тянуло сквозняком. Ещё одна попытка. Ещё… Всё оставалось без изменений. Стоп-кадр, по выражению наших дней. Но 1 сентября 1900 года такого выражения не существовало.

Дом на углу Королевской улицы и Саксонского сада в Варшаве меньше всего располагал к мистике: его занимали квартиры командования Западного военного округа Российской армии, иначе – бывшего Царства Польского. Сама молодая женщина была далека от увлечений Серебряного века. Если бы, помимо Википедии и прочих информационных изысков Интернета, сейчас существовало фундаментальное научное издание, способное сравниться со словарём Брокгауза и Ефрона, Софье Стефановне Матвеевой, урождённой Лавровой, прямому потомку Ивана Cepгeeвича Тургенева по матери, было бы отведено достаточное количество строк. Единственная русская женщина начала XX столетия, окончившая математический факультет Сорбонны. Магистр математики, подтвердившая своё звание несколькими публикациями в общеевропейских математических бюллетенях, в том числе заявившая о себе принципами воспитания математического мышления у всех детей как условия полноценного развития человека среди стремительного развития науки и промышленности. То, что её признавали первой красавицей в офицерской среде Варшавы, полковницу Матвееву не волновало.

Только когда Софья Стефановна встала с постели, чужая комната исчезла. Она направилась к кабинету мужа: «Ваня, десять минут назад умер папа». – «Но почему? Кто сказал?» – «Он сам. У нас была договорённость, что в случае кончины я увижу его последние минуты. В доказательство существования Всевышнего. Папа сокрушался, что с моими математическими занятиями я поколебалась в вере. Тебе надо собираться и первым же поездом выезжать в Ливны, вернее, в Спасское-Лутовиново. Папа сейчас у Галаховых».

Почтальон принёс телеграмму через два часа.

Стефана Львовича Лаврова похоронили в Спасском-Лутовинове. Он оказался в имении «кузин» из-за ссоры с женой, не давшей согласия на брак дочери с офицером. Её выбор жениха пал на наследника владельцев богатейших ливенских элеваторов. Свадьбу сыграли, как в незапамятные времена, «уходом», в одной из сельских церквей. Одними из шаферов будущего магистра математики стали актёры только что образованного Художественного театра – В.В. Тезавровский и Всеволод Эмильевич Мейерхольд.

Молодые сразу из-под венца уехали в Варшаву. Присланная ими письменно просьба о прощении матерью не была принята. Семейная распря достигла апогея тем более, что Стефан Львович признался: условием своего согласия на брак дочь Соня поставила разрешение мужа продолжить ей образование в одном из западных университетов. Будущий последний дежурный генерал государя императора по Западной ставке данное невесте слово сдержал: Софья Стефановна стала магистром.

В Спасске-Лутовиново она попала с некоторым опозданием – помешали роды первой и единственной дочери (первой, а может, и единственной в довоенные годы женщины инженера-электрика, специалиста по электрооборудованию угольных шахт глубокого заложения). Тётка Галахова привела Софью Стефановну в комнату, где ушёл из жизни её отец, – до мельчайших подробностей комнату, которую она увидела в Варшаве. Когда хозяйка предложила взять на память любые вещи, окружавшие отца, дочь выбрала паласы и Псалтырь и не рассталась с ними до последнего своего дня уже в Москве, как и с памятью мужа – так называемыми каретными швейцарскими часами – подарком сослуживцев в связи с получением им очередного чина. На скрытом от глаз поддоне были выгравированы имена: Кутепов, Салтыков, Деникин.

Молоденькому прапорщику из подваршавской Ломжи Антону И.Г. Матвеев особенно благоволил, поддерживал в карьере и продвижении по служебной лестнице. Когда весной 1918 года генерала Матвеева не стало и его всем городом похоронили родные Ливны, где он находился в отпуску по ранению, занимавший соседний Воронеж Антон Деникин примчался за вдовой, чтобы спасти её от красных – помочь с отъездом из страны, магистр математики наотрез отказалась. Она не могла оставить свежей могилы мужа и не хотела потерять возможность использовать полученные знания и намеченные проекты на родине.

Было и ещё одно не менее важное обстоятельство. В последней записке жене «красный генерал» (не ушедший из вновь образованной Красной армии), как его назвали газеты, просил, чтобы они с дочерью не оставляли России: «От того, что в доме появился тяжело больной, дом не бросают. И больному и всему дому помогают выжить любой ценой».

Супруги Лавровы – В.И. и С.Л. 1888 г. Ливны

Но магистр математики отлично понимала, что новые условия диктовали новые условия существования. Сразу после кончины мужа она сдаёт экзамен на звание народного учителя, дававшее право преподавать в школе. И главное – вместе с дочерью она поступает в Новочеркасский политехнический институт. В анкетной графе о социальном положении появляется приветствуемая новыми властями запись «студент», а кончить технический вуз по специальности сельскохозяйственных машин для магистра математики не представляло труда.

Потом был перевод в Москву в Плехановский институт, работа математичкой в средней школе и возможность, благодаря поддержке Н.К. Крупской и М.И. Ульяновой, реализовать уникальный эксперимент, до четвёртого класса С.С. Матвеева вела все предметы в своём классе вместе с обязательно включаемым ею трудом. Дальше – до десятого класса – она вела всю группу точных наук и… труд. Её воспитанники выходили из школы с основательным знанием слесарного, столярного, монтёрского и переплётного дела, умением шить обувь и конструировать одежду (и мальчики, и девочки!). В сконструированных её восьмиклассниками костюмах шла одна из колонн на Первом параде физкультурников по Красной площади. Магистр математики имела золотую медаль Всемирной выставки в Париже за основанный на математических расчётах метод кроя платья. Любого фасона и любой сложности. Второй выставкой, принёсшей С.С. Матвеевой-Лавровой высшие награды, стала Первая Кустарно-промышленная выставка 1923 года, на месте нынешнего ЦПКиО имени М.Горького. Единственной памятью о деятельности супругов Матвеевых остались работы Софьи Стефановны в фондах Музея истории Москвы и вещи генерала в фондах музея А.В. Суворова в Петербурге.

Между тем паласы из сна поколениями жили в семье, на стенах крохотных комнаток в коммуналке. Они оставались на фотографиях гостей – основоположников русской энергетики профессоров Г.И. Угримова и А.И. Круга, создателя гениальной школы пианизма профессора и директора Московской консерватории Г.П. Прокофьева, К.С. Станиславского, ставшего наконец всемирно известным «русского Кафки» Сигизмунда Кржижановского, хирурга-онколога профессора Б.И. Милонова, всех не перечесть. Постепенно разворачивалась и их история.

В ожидании возвращения из Германии после окончания университетского курса любимого сына Варвара Петровна Тургенева устраивает ему на антресолях только что приобретённого дома на Остоженке (№ 37) новомодный «кабинетец». В сороковых годах XIX века в нём были обязательны атрибуты Кавказа. Варвара Петровна останавливает выбор на дагестанских паласах, поверх которых вешает «всяческое оружие».

Воинственный вид «кабинетца» приводит в недоумение пришедших сюда актёров Малого театра, которым только после кончины Варвары Петровны Тургенев читает свои драматические произведения. Описание «кабинетца» с такими странными для хозяина кавказскими паласами описывают своим родным М.С. Щепкин и П.М. Садовский. Но в связи с разделом имущества вся обстановка личных комнат Тургенева вывозится в Лутовиново и там последующими наследниками используется для устройства флигеля. Паласы путешествуют в дальнейшем в Варшаву, Ливны, Ставрополь, Воронеж, наконец, Москву.

Крутой поворот их судьбы был определён дочерями Расула Гамзатова. Это они обратили внимание на оказавшиеся едва ли не самыми старыми из сохранившихся дагестанские изделия. Старшая из сестёр Патимат Гамзатова, один из крупнейших специалистов по коврам, кстати сказать, консультирующая Британский Королевский музей, поднимает вопрос об их приобретении музеем. И вот именно тогда для владельцев времён нового тысячелетия, внучки магистра математики и её мужа, недавно ушедшего из жизни живописца, теоретика искусства и поэта Элия Белютина, становится очевидным: паласы должны вернуться к Тургеневу, но не в дом на Остоженке, вычищенный от своего исторического «нутра», а к действительным хранителям тургеневского духа – орловчанам.

Очередная проблема наших дней – вопрос транспортировки да ещё соблюдения бесконечных бумажных формальностей – решается самодеятельным способом. Найти машину, идущую в Орёл, и попросить водителя забросить в Литературный музей два безымянных и никак не объявленных свёртка. Просто сбросить их на крыльцо музея.

Хитрость сработала. Тургеневские паласы оказались в музее. И как здесь не сказать о благородстве сестёр Гамзатовых. Конечно, они думали о музее в Махачкале, но всё равно помчались в Орёл, снова осмотрели паласы и вызвались прислать для их реставрации мастериц из Дагестана. Ведь любой музей для вещи или произведения искусства – путёвка в жизнь, в будущие годы. Но невольно возникает вопрос: что, если бы тургеневские ковры не объявились в видении молодой женщины, существовали ли бы они сегодня? Скорее всего, нет.

11.06.2012

Нина МОЛЕВА