ВОСТОРГ: проза Анны СМОРОДИНОЙ и Майи ФРОЛОВОЙ

№ 2001 / 19, 16.07.2015

АНГЕЛ ПРЕОДОЛЕНИЯ

 

“Ангел преодоления — это тот, кто помогает мне жить”, — так говорит о себе Майя Фролова, оглядываясь на пройденный путь, тем более что и повод имеется — в этом году она отметила солидный юбилей.

В январе мы бродили по центру оттепельной Москвы, прошлись по Тверскому, на Старом Арбате выпили кофе, побывали в открытом — на наше счастье — храме Христа Спасителя и через Александровский сад вышли на Красную площадь.

“Всё здесь исхожено, — приговаривала Майя Флоровна, — рада, что опять вижу все это. Может быть, прощаюсь. Молодыми, мы с мужем увидели Москву с изнанки. Снимали комнату в коммуналке, жили вплотную с пьянством, скандалами, по сути — среди люмпенов. Уехали — как освободились”.

В конце пятидесятых муж — офицер заканчивал юридическую академию. Майя Фролова работала в Воениздате корректором. Работала, как она умеет — добросовестно и с полной отдачей. Генерал — директор издательства — обещал комнату, но то ли ждать не было моральных сил, то ли звала иная судьба.

Судьба, которая отразилась в книгах Майи Фроловой. Первая, “Солнечная Северяния”, увидела свет в Магадане. Суровый северный край открылся молодой тогда писательнице не мрачной, удручающей, а именно солнечной стороной. Влюблённая в жизнь, в радость бытия, энергичная, талантливая Майя Фролова сумела и читателю передать своё мироощущение: это зимнее солнце, таёжные распадки, близость океанской стихии, редчайшие эдельвейсы у малохоженых троп. И главное, конечно, люди — совсем иные, чем на Большой Земле, иного уровня, иного размаха, иного взгляда на мир. Эти широта и открытость навсегда стали для Майи Фроловой знаками настоящей человечности.

И вот (бывало же в советские годы!) талантливую книгу заметили и переиздали в Москве. Разумеется, это было возможно лишь при существовании единого литературно-критического поля. Так, говоря официальным языком, начался творческий путь Майи Фроловой.

Да, я забыла сказать, что родилась будущая писательница в Смеле, на Украине. Была в эвакуации, в Сибири (о том военном времени написана трогательная, пронзительная книжка “Над Тавдой-рекой”). На мосту через Днепр эшелон с эвакуированными бомбили немцы. Два раза попадала в голод на Украине, до и после войны. Окончила Черновицкий университет, стала женой офицера, родила двух дочерей. Разделила все тяготы военной стези мужа: Украина — Магадан — снова Украина — Владивосток — Грузия.

В 1972 году, когда в Черкассах создавалась писательская организация. Майю Фролову пригласили вернуться на Украину.

Трудно в краткие строки вместить всю жизнь, навсегда связанную с вокзалами, переездами, вагонами, с такими простыми и обязывающими словами как “долг” и “служба”. Нельзя уже вытравить из себя сознание огромной страны, не раз и не два перепаханных расстояний, по земле и воздуху. Нельзя забыть, что жизнь твоя подвёрстана к чему-то бесконечно более значимому и огромному, чем ты сам. Всё это есть у Майи Фроловой. А ещё — светлый дар глядеть на мир всегда радостным, всегда удивленным, всегда ожидающим победы добра над злом — взглядом, сочетающим умудрённость и детскость.

Что ещё сказать? Майя Фролова — лауреат премии имени Короленко (высшей на Украине для русскоязычных писателей). Она — из тех, кто не сдался, кто активно работает и чьё присутствие ощущается в литературе.

Ну и самое главное — она моя мама.

Анна СМОРОДИНА

г. САРАНСК

 

---

 

 

Майя ФРОЛОВА

 

ВОСТОРГ

 

Поезд мчится по равнине, вдали она сливается с морем.

Уставшие пассажиры затихли в своих купе, в коридоре пусто, только я одна.

Из-за моря вздымается тяжёлая туча, вечерние сумерки становятся угрожающими.

Проводница поспешно поднимает рамы, закрывая окна. Одна рама не поддаётся, как ни бейся возле неё, мы вдвоём не можем её осилить. Проводница уходит, я остаюсь у полуоткрытого окошка.

Поезд торопится умчаться от надвигающейся грозы, в окошко хлещет вихрь скорости, холодный ветер с моря.

Кто-то выглянул из купе и снова боязливо задвинул дверь.

Грозовой мрак опалила молния. Казалось, она возникла не в туче, а восстала из моря, чтоб расколоть тучу, разнести в клочья, освободиться от тяжёлого мрака.

Мне не страшно. Наоборот — душу объемлет восторг, я и сама становлюсь как бы соучастницей стихий, в меня тоже вливается их необузданная сила. Не страшно!

Молнии восстают одна за другой, грома не слышно, ибо сотрясается, грохочет весь состав. Ветер жестоко треплет мои волосы, забивает дыхание, но мне хорошо, мне — прекрасно!

Я не ощущаю опасности, исходящей от огненного древа. Оно охватывает огненными извивами уже всё небо. Ещё давай, ещё, ты — прекрасно, ты — могуче!

Поезд не может убежать от грозы, единственная колея железной дороги прижата к морю, с другой стороны горы, мне не видно их, и это великолепно. Пусть бушует предо мною мощь и красота, приобщая и меня, ничтожную, к своей могучести, выхватывая мою душу из немощного тела, вознося её в охвате восторга…

Длись, гроза, длись, мощное движение вперёд, ликуй, восторгайся, душа!..

Когда-то, в детстве, я уже переживала этот дивный восторг.

Сколько мне было лет — пять, шесть?

Мы жили на окраине городка, через пару улиц — луг, крохотная плотина на речонке, запруда возле неё. Нельзя! Не ходи! Опасно!

Но работающим родителям некогда углядеть за нами. Старший брат умчится со своими друзьями, и ты остаёшься вольной, бесконтрольной, иди, куда хочешь…

Вокруг всё своё, ничто не страшит, опасности мы не ощущаем, ни от доброй земли, ни от кормящих нас садов, ни от людей, обитающих в уютных домиках, ни даже от той речки и плотины с маленькими водопадами, сквозь прозрачные струи которых можно глядеть на белый свет.

Мы с подружкой, такой же вольной, как я, устремляемся к реке, и длится бесконечно счастливый день, босой, полуголодный, но — вольный. Спохватываешься, когда солнце начинает скатываться к горизонту, мчишься домой и встречаешь родителей, приходящих с работы чуть позже, невинными глазами. Ни мне, ни брату не нужны были часы, мы знали, когда нужно вернуться.

Однажды налетел вихрь, туча мгновенно выскочила из-за края земли, закрыла солнце, затмила весь белый свет. Всё знакомое, всегда мирно окружающее нас, стало опасным, угрожающим.

Мы мчались не через луг, где ветер косил траву, мог скосить и нас, а вдоль “большака”, как называли вымощенную булыжником дорогу. Лавировали между старыми вербами, они казались нам защитой, хотя обреченно клонились и стонали, иногда с треском просвистывала над головой ветка.

Грянул ливень, потоки воды хлестали по ногам вымытой из песка галькой, секли холодными струями по голым спинам, норовя содрать с нас единственную нашу одежду — трусы.

Мы крепко держались с подружкой за руки и бежали, бежали, боясь остановиться, чтоб не просквозила нас острая молния, не обрушилось рокочущее небо, не сбил с ног грозный поток, не бахнула по голове ветка.

Когда мы выбежали на открытое пространство перед домом и посмотрели вслед уходящей туче, истерзанным вербам, седому от воды лугу, нам стало весело, восторг охватил наши души.

Мы скакали под дождём, растопырив руки, воздев лица к небу — пусть смоет этот уже не страшный, лёгкий дождь всю грязь и ужас. А мы — сильные, мы — могучие, сильнее злого вихря, одолели его, превозмогли!

Из окна грозил кулаком брат, он успел примчаться раньше и, конечно, тревожился, ему, старшему, отвечать перед родителями.

Но над лугом уже пробивалось солнце, утихомиривая грозу, и нам, мокрым, с поцарапанными ногами, невозможно было уйти, спрятаться за стенами от всего этого.

Восторг возносил наши души, познавшие могучесть стихии и могучесть человеческого духа — перед опасностью.

Жаль, что таких моментов в жизни немного, иначе бы мы больше верили в себя, в способность своей души одолевать стрех, концентрировать силы в неизъяснимом восторге, из которого рождается подвиг.

Возносись, душа, очищай нас, утверждай!

 

г. ЧЕРКАССЫ