Русские без старой ГВАРДИИ

№ 2016 / 1, 14.01.2016

Глубокоуважаемый Вячеслав Вячеславович! Поздравляю славный коллектив «Литературной России» с Новым годом. Газета сейчас на поразительном подъёме, и в ней стало престижно публиковаться. Мне очень понравилась и Ваша монография о Валентине Катаева «Циник с бандитским шиком». Я бы её рекомендовал для внеклассного обязательного чтения в школьную программу. Такую книгу старшеклассник прочитает, и вся закулисная гнилая изнанка «социалистического реализма», как в зеркале, совершенно наглядно встанет у него перед глазами.

Но к делу. В наступившем 2016 году исполняется пять лет со дня смерти постоянного автора «Литературной России», выдающегося русского историка и писателя, профессора Сергея Николаевича Семанова, у которого мы с Дмитрием Чёрным (он должен меня вспомнить!) ходили в прилежных учениках и многому научились. Посылаю свою статью о Сергее Семанове, она вроде бы должна выглядеть злободневно.

 

Русский вопрос

 

Пять лет назад умер Сергей Николаевич Семанов. Эти небольшие воспоминания написаны по одной простой причине: ничего не меняется под небом нашего несчастного Отечества. Семанов был участником грандиозной постановки под названием борьба либералов с русской партией в 60-70-е годы ХХ века. Сам Андропов, глава КГБ, зачитал 28 марта 1981 года на Политбюро ЦК КПС свою записку «Об антисоветской деятельности Семанова С.Н», обличавшую неких «русистов». Так Андропов, цинично пользуясь терминологией, подброшенной ему из так называемых «советологических институтов», финансируемых ЦРУ, клеймил «русских националистов» из негласной «Русской партии внутри КПСС».

Главный редактор журнала министерства юстиции «Человек и Закон» Семанов часто бывал у Андропова дома. Он дружил с дочкой Андропова, которая прежде работала в редакции серии «Жизнь Замечательных Людей», когда там до назначения на журнал «Человек и Закон» (а это была высшая номенклатура ЦК КПСС) заведующим был Сергей Семанов. Но чего не сделаешь, кого не предашь ради захвата власти.

Член Политбюро Андропов рвался на партийный трон – занять место сильно сдавшего Брежнева, и ему очень надо было ущемить сопротивлявшуюся его назначению негласную «Русскую партию внутри КПСС», которая поддерживала другую кандидатуру – Константина Устиновича Черненко. Поэтому Андропов подло навешал на Семанова массу грехов. В том числе, что Семанов якобы передразнивал Брежнева во время посещения посольства США. Хотя Сергей Семанов в посольстве США просто физически ни разу не был. Слава Богу, Брежнева его личная стратегическая разведка и контрразведка (у всех советских Генсеков была такая разведка, чтобы Генсекам не пудрил мозги в своих целях непомерно разросшийся КГБ), конкретно ещё с университета закадычный друг Семанова Байгушев, успела предупредить, что Андропов копает против него (Брежнева) и потому бесстыдно врёт, пытаясь устранить его наиболее верных приверженцев.

В одном нашем разговоре я спросил у Сергея Николаевича, что вот эта записка Андропова и есть вершина его (Семанова) политической деятельности, потом наступил период отлучения Семанова от игр влиятельных мира сего.

– По всей видимости, это так, – ответил он равнодушно, как о давно пережитом.

Семанов сделал блестящую карьеру, был комсомольским работником, написал и защитил диссертацию, работал в закрытых архивах, из Питера перебрался в Москву, возглавил редакцию ЖЗЛ, стал близок к помощнику Суслова (Суслов – главный идеолог страны) Воронцову. Под началом Семанова работала дочь Андропова, с которой у него сложились хорошие отношения, Семанов был вхож в тогдашнюю великосветскую тусовку, знаком со многими известными персонажами, включая Галину Брежневу и её мужа, заместителя министра МВД Чурбанова. Правда, Галине Брежневой он не понравился, по словам Александра Байгушева, он был для неё чужим. Хотя и сама Галина, и её муж, и министр МВД Щёлоков были не прочь разыграть «русскую карту» в пику Андропову.

Отличие Семанова от множества карьеристов тех лет, имён которых никто уже не помнит, заключалось в том, что он был искренний русский патриот.

Я его спрашивал, как же так, в руководстве страны было столько русских, почти одни русские и были, неужели все они были чужды русского национализма? Он отвечал, что за исключением нескольких фигур второго ряда все были чужды. И про того же помощника Суслова Воронцова, который протежировал Семанова и продвигал его, сам же Сергей Николаевич говорил, что там не было ничего личного, просто Суслов поручил Воронцову курировать «русскую партию», что тот и делал.

Хотя сами лидеры «русской партии», писатели, публицисты, некоторые комсомольские деятели, отдельные учёные, были искренними русскими патриотами. Но были они игрушками в руках кукловодов.

Советская власть вообще была горазда устраивать всякие шоу, какие загнивающему Западу и не снились. Эта власть неспособная дать народу даже минимум, люди десятилетиями жили в коммуналках, бараках, жалких деревенских избёнках, вынуждена была держать народ в состоянии постоянного специфического социального психоза.

Семанов вспоминал, как он учился при Сталине, и во всякие годовщины вся школа собиралась в актовом зале и начинали все орать до посинения: «Да здравствует великий Сталин».

– Вы не представляете, до чего это было противно.

Он же рассказывал с изумлением, как его отец, известный инженер-строитель осуждал с соседом на пару на коммунальной кухне Сталина, и никто не настучал. Изумление было от того, что отец человек умный, но вот дискутировал на кухне по поводу «великого вождя». Об отце Семанов вспоминал всегда тепло. Однажды мы сидели с ним в его кабинете, он завёлся от разговора о том, что на руках нынешних руководителей часы стоимостью в десятки тысяч баксов.

– Да разве это часы? – Взвился он, вдруг, – вот мне от отца часы достались, а ему от моего деда, это часы!

И тут же он достал из ящика огромные золотые часы, размером со средний будильник.

– Скажите, вот это часы? – восклицал он, давая мне в руки этот «будильник».

– Ещё какие часы, – подтвердил я.

Так вот, о советских психозах. Своё имя Семанов получил во время такого психоза. В 1934 году, когда родился Семанов, убили товарища Кирова, и все тогдашние СМИ исходили воплями – смерть врагам социализма! Предполагалось, что товарища Кирова убили враги социализма. Няньку, которая жила в семье Семановых послали записывать родившегося мальчика Адольфом, такое иностранное имя выбрали ему родители, тогда была мода на иностранные имена.

Нянька вернулась и доложила, что по дороге забыла эту «кличку собачью», а вокруг все только и кричали: «Сергей Миронович Киров, Сергей Миронович Киров». И записала она ребёнка не Адольфом, а Сергеем.

– Представляете, Саша, – смеялся он, – а так был бы я Адольф Семанов.

Так на чём же погорел Семанов? Почему остановилась его блестящая карьера? Там много непонятно, но если убрать в сторону всякие догадки, то вырисовывается следующая картина. Семанов, будучи приближён к самым верхам, был уверен, что он теперь тоже часть элиты, что он может всё. Он так считал, но его-то они своим не считали, как выяснилось.

Думается, что ему в любом случае не дали бы высоко подняться, никто из «русской партии» не сделал особую карьеру ни до 1991 года, ни после. Люди, которые служат народу, а не корпорации, не нужны корпорации.

Семанов был талантлив, почему его и поставили во главе журнала «Человек и закон». Тогдашнее руководство СССР проводило политику «разрядки напряжённости» с Западом, боссы КПСС взяли на себя определённые обязательства. Им нужно было доказывать, что права человека в СССР защищены, вот они и на базе заурядного ведомственного журнала «Человек и закон» решили создать массовый правозащитный журнал. Брежнев при подсказке своей Личной разведки остановил свой выбор на Семанове.

Брежнев мудро учёл, что тогдашних либеральных правозащитников обычные люди не интересовали, как не интересуют сейчас, журнал этот должен был защищать права простых граждан, что Семанов и блестящие сделал. Тираж журнала в короткие сроки достиг 5 миллионов. Семанов был очень азартен с одной стороны, и был искренне за народ, с другой стороны.

Именно на его лекциях в МГПИ я услышал, что русский народ первичен. Семанов тогда был сторонником «сильной руки», но значение народа понимал хорошо, как историк понимал. И тогда, и тем более сейчас это мало кто понимает, сакральное понятие «народ» рассматривают, как арифметическую сумму ныне живущих людей.

Любопытно, что люди Андропова через некоторых журналистов «Человека и закона» начали охоту на приятеля Брежнева Медунова, который тогда руководил Краснодарским краем, про него много было разговоров, что он берёт взятки. Семанов позднее признавал, что это никак не подтвердилось.

Если мы представим себе на минуту, что товарищ Андропов в начале 80-х годов уже представлял себе, как будет проходить «перестройка», какую роль в ней сыграют журналы, газеты и журналисты, то по одной этой причине Семанова следовало изгнать. Ибо под его руководством этот журнал представлял бы грозное оружие во внутренней идеологической борьбе.

Сергея Николаевича после окончания института я не видел и ничего не знал о его судьбе, встретились мы с ним уже в 1998 году, когда я работал в центральной газете «Правда» и написал рецензию на его книгу. С Семановым мы стали поддерживать отношения. Изредка я к нему приезжал, однажды он предложил мне написать книгу об истории серии ЖЗЛ. Он прекрасно понимал значение пиара, понимал, что если о каком-то явлении не говорят, то можно сказать, что этого явления нет, и не было. На самом деле речь шла о том, что в этой книге я расскажу историю «русской партии».

Но в таком виде мне всё это было не очень интересно. Как раз вышла книга Нарочницкой «Россия и русские в мировой истории», в ней Наталия Алексеевна вплотную подошла к теме русского национализма как альтернативной идеологии, подошла и остановилась. Но книга эта для тех лет была прорывом.

У меня были вопросы по многим проблемам, которые поднимались в этой книге, и начали появляться какие-то ответы. И я начал писать свою книгу… Но не серии ЖЗЛ.

В этот период времени один бизнесмен, узнав, что я пишу книгу, но жить мне не на что, стал выдавать мне 5 тысяч рублей в месяц. На эти деньги тогда можно было впроголодь прожить.

Семанов время от времени интересовался – пишу ли я книгу? Он обещал помочь с изданием. Я отвечал, что пишу, с некоторой досадой представляя его разочарование, когда он прочитает, что я написал.

Через 8 месяцев, а это был год 2004, я написал книгу, которая потом получит рыночное название «Останутся ли в России русские». Книга о русском национальном самосознании, а, значит, и о русском национализме в первую очередь. Привёз Семанову, ожидая от него вопросы на тему – где же здесь о серии ЖЗЛ?

Таких вопросов не последовало, когда он прочитал текст, я к нему приехал, лицо у него было лукавое и даже озорное. Вся рукопись была исчерчена его пометками. Если он в чём-то сомневался, то ставил знак вопроса, если оценивал что-то положительно, то ставил плюс, если ему что-то нравилось, то он ставил восклицательный знак.

Единственное что он мне сказал: «Это интересно». И спросил, как мне пришло в голову всё это написать. Я в шутку, но пафосно ответил, что вот читал Нарочницую и подумал что я, ученик профессора Кузьмина, могу написать не хуже. Семанов хмыкнул и заметил, что я ученик не только Кузьмина, но и его ученик. Что было правдой.

Так получается, что когда есть человек определённого масштаба и ему в руки попадают некие тексты, которые работают на идею, то он это поймёт сразу. Семанов понял, что нужно писать и говорить о «русской партии». Он много общался с либералом Митрохиным, который написал академическую книгу о русском движении в СССР. Семанов же с восторгом стал говорить о Байгушеве, о его книге, в которой рассказывалось о «русском ордене в КПСС».

Он же попросил меня сделать интервью с Александром Иннокентьевичем Байгушевым. Я приехал, Байгушев стал мне рассказывать про все дела «зазеркалья», про закулисную жизнь в СССР, обычному человеку въехать во всё это сразу очень трудно. Сначала было ощущение того, что меня просто разыгрывают. Я хотел просто уйти тогда, остановило только то, что в своё время Байгушев написал убойную статью «О саддукейсиве и фарисейсиве» (журнала «Москва», 1988, № 12 – статья занимала полномера) про фарисейство «застрельщиков» перестройщиков», в первую очередь, про любимца А.Н. Яковлева Коротича, который возглавил «Огонёк» и начал по яковлевской команде превращать «перестройку» в контрреволюцию. На меня эта нашумевшая статья сильно повлияла. Вот жили мы себе, жили в СССР, вдруг, с приходом к власти Горбачёва появились на ключевых постах в СМИ «демократы». Все эти Коротичи, Егоры Яковлевы, которые стали бороться за обновление страны. Кто они такие, что за ними стоит? Байгушев доходчиво поведал в статье, что Коротич советский пропагандист, который ещё пару лет назад писал совсем обратное. Беззаветно защищал брежневский СССР.

Перестройка Горбачёва не могла состояться, нельзя такое дело делать руками двурушников, это вызывало у нормальных людей отвращение.

И ещё из глубин памяти всплыл у меня эпизод, как Байгушев в 1991 году выступал перед нами на заседании организации «Отечество» и сказал, что скоро грядут перемены, что «перестройку» прикроют. Тогда его слова показались ерундой, но скоро грянул ГКЧП.

Ну и самое главное, что Семанов очень просил меня отнестись со вниманием к всем словам Байгушева.

Семанов раскручивал книгу Митрохина, книгу Байгушева, позднее мою книгу, он привлекал, как мог внимание к истории с «русской партией», я не знаю сейчас, насколько осознанно он это делал, но делал вовремя, ибо всё повторилось, советская Система воспроизвелась, и русские патриоты сейчас оказались в положении тех, кто действовал при Брежневе.

Семанов и Байгушев дружили всю жизнь, но они очень разные по психологии люди. Сергей Николаевич был очень осторожен в своих оценках, Байгушев часто не стесняется в выражениях, у Семанова один и тот же персонаж мог быть только со знаком минус или со знаком плюс, он эти знаки не путал, у Александра Иннокентьевича сегодня со знаком плюс, а завтра с минусом. Просто он берёт эпизоды, в которые одни и те же люди идеологически проявляют себя буквально прямо противоположно. Но при этом, если Байгушева слушать внимательно, то довольно хорошо вырисовывается общая картина прошлого.

Как историк я знал, что большевики после своей победы в гражданской войне действовали в России, как в чужой стране. Выяснилось, что и при Брежневе было так, был всё тот же стиль, руководители КПСС, силовые структуры, все они жили в нашей стране, как шпионы, как партизаны. Зачем и почему, когда это было уже не нужно? Это отдельный разговор. Но самое паршивое, что Система и сейчас порой действует так же, что уж совсем глупо и бессмысленно.

Байгушев огорошивал некоторыми своими словами, так он, вдруг, сказал в разговоре: «Вот ты мне веришь сейчас, а мне верить нельзя, я привык в силу своей профессии всегда запутывать следы, я по-другому уже не умею». Это как-то проясняло стиль поведения некоторых персонажей. Или Байгушев мог сказать вроде ни к селу, ни к городу: «Если агент начинает работать, то это всегда видно, другое дело, что доказать ничего нельзя».

Из многих разговоров с Байгушевым вырисовывалась картина того, как управлялся СССР, какие мотивы были главными, а мотивы чаще всего были шкурные.

Семанов часто вспоминал свои счастливые молодые годы, рассказывал о тогдашних тусовках, видно было, что товарищество для него было очень важно. Рассказывал о всяких курьёзных вещах, например, как возвращались с шашлыков националисты, а там Аполлон Григорьевич Кузьмин всех стращал масонами, а он умел это делать. И вот сели они в автобус и пьяненький Куняев подошёл к Аполлону Кузьмину и спросил трагически «Что же, и я масон»?

– Нет, – ответил Кузьмин серьёзно, – пока не масон, но уже на подходе.

Как-то постепенно Семанов перевёл наши отношения в дружеские, всё это шло годами, незаметно, но тон разговоров был уже другой. Сергей Николаевич не любил, чтобы было скучно, над близкими друзьями он мог довольно едко пошутить, но никогда не обижался сам на шутки в свой адрес.

Однажды он мне позвонил, такой оживлённый, и сказал, что может рассказать историю про меня. Уже по его тону я понял, что ему самому очень смешно. История, в самом деле, была забавная. Великий певец Карузо репетировал какой-то спектакль, дирижёр ему объясняет, вот тут так поёте, а здесь вот так вот ножкой, а вот так вот ручкой и всё. Карузо поёт, а ручкой и ножкой у него никак не получается. Дирижёр ещё раз показывает, снова не выходит, и в третий раз не выходит, и в десятый, тогда дирижёр в сердцах говорит: «Ну и дурак вы, господин Карузо». Карузо в ответ: «А голос?».

«Вот так и вы, Саша, голос есть, а ручкой и ножкой никак не можете научиться, ни работы у вас, ни денег», – сказал Семанов.

Ну что? Смешно, верно, и не обидно, потому что про Карузо речь.

В другой раз звонит и рассказывает в удивлении, что в их доме работал публичный дом. Ну, в общем-то это для кого угодно шок. Но Семанов-то жил в элитном доме, квартиру ещё при Брежневе получил.

– Представляете, Саша, что творится?

И тут я взял и ляпнул зачем-то: «Вы-то туда успели сходить, Сергей Николаевич?»

Он сделал паузу, типа того, что оценил юмор и стал говорить о чём-то другом.

Ходил он уже с палочкой, говорил, что у него из всего тела нормально работает только голова, как «голова профессора Доуэля».

Была такая история. Я уже где-то писал, как пришёл к нему в гости, а у него на столе лежал автомат ППШ. Но там было продолжение, я взял этот автомат в одну руку как пистолет и стал целиться в потолок, и довольно долго держал так, не сказать, что для этого нужно быть силачом, но какую-то силу нужно иметь.

Семанов в молодости занимался профессионально самбо и боксом. Он как-то занервничал, глядя на моё прицеливание, стал автоматически засучивать рукав, видно было, что он тоже хотел взять и подержать так, проверить силу руки.

Как-то он рассказал такую историю. Гулял он в молодости по парку и увидел блатного, нынешним молодым людям это не понять, но я успел застать эту категорию хулиганов, мерзкие твари, чувствовали себя хозяевами везде, но уж в парках сам бог велел. И Семанов специально толкнул его плечом, малый этот выхватил кастет и ударил Семанова по голове, потекла кровь, но на ногах Семанов устоял, тут люди подлетели, скрутили блатного. Потом была очная ставка, следователь говорил блатному, который уже один срок отсидел: «Зачем же ты писателя по голове ударил? Умные люди – это народное достояние».

Во какие милиционеры тогда встречались! Понимали, что такое умные люди, что они ценность.

Блатного это не проняло, держался он вызывающе, Семанов без всякого выражения сказал: «Храбрый был парень».

Вот в этой зарисовке весь молодой Семанов. Тогда не так много было людей, которые не боялись шпаны, ну и не стал он расписывать, что тот на него первый напал, правда для него была интересней.

Политическое движение только тогда сила, когда его поддерживают люди разных поколений. Националистам-демократам с этим не очень повезло. Ненамного мы разошлись с Солженицыным, он до конца дней своих листал журналы в надежде найти что-то положительное, вызывавшее надежду. И нашёл. В журнале «Москва» нашу дискуссию с имперцами, где со стороны националистов были Ремизов, Соловей, Сергеев и я.

Солженицын позвонил главному редактору «Москвы» Леониду Ивановичу Бородину и спросил, где он нашёл таких людей? Следствием чего было назначение Сергеева главным редактором «Москвы», но скоро Солженицын умер, Бородин снял Сергеева. Стал выступать против национальной демократии.

Помню, как патриоты собрались в журнале «Москва», мы, националисты, нам оппонировали имперцы, тут пришёл Бородин, уже больной, тоже выступил против нас, какая-то тягостная тишина наступила:

– Но вы же наш, – сказал я Леониду Ивановичу, тот как-то сник, махнул рукой, сказала, что «да, ваш», ушёл после этого сразу.

Один Семанов из «старой гвардии» выступил открыто и нас поддержал, а у него же были иллюзии, связанные с сильной рукой, иллюзии эти наполняли его в начале нулевых.

 Александр САМОВАРОВ