Михаил КИЛЬДЯШОВ. Мальчик в библиотеке

№ 2016 / 21, 18.06.2015

Слово сохраняет всё. Сшивает в единое полотно разрозненные фрагменты жизни. И они, полузабытые, всплывающие в памяти, как туманные сны, вдруг проясняются, обретают смысл.

Я расскажу три эпизода, случившиеся с интервалом примерно в пять лет. Эпизод первый произошёл в середине нулевых годов. Студентом-первокурсником филфака педуниверситета я однажды пришёл в свою родную библиотеку имени Пушкина, куда ходил ещё с первого класса. В небольшой детской провинциальной библиотеке тогда ещё не было компьютерных залов, электронного каталога, вай-фая и плазменных панелей. Не думали там создавать кружков кройки и шитья, обучать компьютерной грамотности, устраивать библионочи с булгаковской «нехорошей квартирой» и гоголевской Панночкой. Но была в библиотеке тишина, сосредоточенность, рабочая атмосфера. И главное: в ней были читатели, а библиотекари занимались своим прямым делом – сбережением слова.

Так вот в тот день в читальный зал библиотеки пришёл мальчишка лет четырнадцати. Самый обыкновенный: по внешнему виду и манерам не прилежный ученик, не отличник. У библиотекаря он спросил карандаш и листочек и что-нибудь для доклада о «Ревизоре» Гоголя. Мальчишке принесли монографию Манна «Комедия Гоголя «Ревизор» – книгу, надо сказать, для школьника достаточно сложную. Но мальчишка её раскрыл, долго вчитывался в первые страницы, затем заглянул в оглавление, заложил страницу в середине книги, вновь вернулся в начало и что-то потихоньку начал выписывать. С книгой, к удивлению, он работал как профессиональный филолог: вникал в её структуру, осмысленно переходил со страницы на страницу, периодически возвращался к прочитанному, конспектируя, использовал какие-то значки и схемы. И часа за полтора убористо исписал листок формата А4 с двух сторон. Тогда я ощутил за этого мальчишку какое-то учительское спокойствие, которого никогда теперь не испытываю за ученика, распечатавшего из Интернета доклад с выровненными полями, чёткими сносками и яркими рисунками.

Эпизод второй. Однажды наш филологический факультет посетил главный редактор журнала «Литература» Сергей Волков. Во время выступления он поделился своими опасениями, что в ближайшее время литература как школьный предмет по своему статусу может быть уравнена с уроками музыки и ИЗО. То есть будет преподаваться всего лишь как один из видов искусства: полуфакультативно, вполсилы, обрываясь где-то в 9-м классе. И всё это из-за того, что из школы убрали сочинение. Тогда мы, студенты выпускного курса, честно признаться, не разделили подобных опасений. В нас жили слова Лотмана о значении литературы для русского человека: «…поэтическое слово получает ценность слова, дарованного свыше, наделённого особой авторитетностью, становится Словом». Да, мы уже изучали на занятиях по методики преподавания особенности работы в боевых условиях ЕГЭ, но всё же верили, что здравый смысл восторжествует очень скоро, и родное, добротное сочинение в школу вернётся.

Ведь стратегия образования определяется контрольной точкой: ты готовишь ученика к тому, что с него спросишь в итоге. И в этом смысле сочинение было не просто экзаменом по конкретному предмету, аттестацией по словесности. Сочинение было итогом всего школьного обучения, показателем сложившегося если не мировоззрения, то мироощущения ученика. И потому на это итоговое сочинение работали все школьные предметы. Когда учителя старой закалки в лабораторных по физике и химии снижали нам оценки за орфографические, пунктуационные и даже стилистические ошибки, мы не обижались, потому что осознавали, что это тоже наша подготовка к главному экзамену.

Теперь же главным экзаменом стал тест. Не по какому-то конкретному предмету, а тест в принципе. И все школьные усилия направлены на сдачу именно теста. Можно сколько угодно утверждать, что он тоже формирует информационную базу, определённый тип логического мышления, но он не формирует и не выявляет главного – того самого мироощущения.

Эпизод третий. Недавно мне довелось быть членом жюри конкурса детских сочинений. Конкурсантам за несколько месяцев были даны три тематических направления, а написать сочинения они должны были в режиме реального времени, собравшись вместе. Каждый участник сдавал и окончательный текст, и его черновик. В итоге члены жюри увидели следующее: вместо черновиков в основном белые листы, а сочинения написаны без единой помарки и обкатаны настолько, что явно заранее заучены наизусть. При этом, например, пятиклассники активно использовали причастные и деепричастные обороты, о которых, по-хорошему, в школе они узнают только в седьмом классе.

Таково тестовое мышление: вы задали нам вопрос – получите ответ, а какого-то мироощущения, живого суждения вам, уважаемые члены жюри, никто не обещал. Как Диогены с фонарём среди бела дня искали мы в этих сочинениях живую душу, но увидели информацию и логику.

Я специально не связываю эти три эпизода причинами и следствиями. Слово для каждого установит здесь свои связи. Но где же ты, тот мальчик, что писал конспект в библиотеке? Где же ты? Как мы все по тебе тоскуем!

 

Михаил КИЛЬДЯШОВ

г. ОРЕНБУРГ