Будет свет
Рубрика в газете: Цветущая сложность, № 2021 / 19, 20.05.2021, автор: Павел ЗАРИФУЛЛИН
Как известно, 27-ого апреля в Москве, в отеле «Азимут» состоялось довольно яркое событие – конференция «Новая Евразия». Организаторам удалось собрать в одном месте людей самых разных взглядов, этносов и религиозных конфессий из многих регионов России и даже из ближнего зарубежья: из Белоруссии, Донецка, Казахстана. Сергей Пациашвили присутствовал на мероприятии как гость от Тамбовской области; он побеседовал с организатором мероприятия – директором «Евразийского центра им. Льва Гумилёва» Павлом Зарифуллиным.
– Павел, какая главная цель такого масштабного по географическим меркам собрания?
– Географически масштаб, конечно, говорит о том, что наша организация представляет интересы большинства народов постсоветского пространства, большинства стран, и основная цель – это, конечно же, реализация воли народов наших стран на проживание в одной стране. Воля, которая была провозглашена ещё на референдуме 1991-го года. К сожалению, политики наших стран очень мало делают в этом направлении; существует много интеграционных организаций, большинство из них были созданы для раздела Советского Союза, такие, как СНГ, другие пытаются эксплуатировать идеи интеграции, например «Евразийский экономический союз», но, по сути, они ничего не делают для реализации чаяний наших народов. То есть, идут какие-то бесконечные экономические переговоры, о политическом единстве речи нет в этих организациях.
– Почему это стало актуально именно вот сейчас, в 2021-ом году? На моей памяти настолько масштабных собраний ещё не проводилось.
– Нет, проводились. Евразийское движение активно выступало в нулевые годы, в начале 10-ых годов. После создания «Евразийского союза» и ратификации его парламентами нескольких стран постсоветского пространства была иллюзия у нас – у евразийцев – о том, что наши идеи начинают реализовываться, что политические элиты реально пытаются создать Евразийский Союз. Сейчас ясно, что это не так, что это очередная ширма и дымовая завеса. Евразийский Союз – это иллюзия геополитическая, и, видимо, назрела среди общества наших стран идея о том, что мы должны опять объединиться и просто создать культурную парадигму, политическую парадигму евразийской интеграции, сделать её привлекательной, интересной, и в том числе заняться политикой, потому что наши политики не понимают важности и ценности интеграционных процессов. Это раз. И второе: ровно 100 лет назад была создана евразийская идеология, в Софии вышел сборник «Исход к Востоку», после этого началось создание евразийского движения сначала в белой эмиграции, потом проникновение евразийства в Советский Союз. И я думаю, 100 лет, это всё-таки серьёзный срок. Сейчас на всём постсоветском пространстве нет политической идеологии, которая могла бы примирить враждующие стороны и дать народам наших стран справедливое, безопасное будущее. Коммунистическая идеология в старой форме, в какой она была при Советском Союзе – уже работать не будет, это ясно совершенно. Либеральная идеология потерпела полное фиаско везде, не знаю, что с ней делать, как её реформировать – реформировать её не удастся, конечно же. Националистическая идеология, которая взята на вооружение рядом стран, и, либо в активной форме, как на Украине, либо, как у нас пытаются её пропихнуть – в виде русского национализма, или казахского национализма, или киргизского национализма – это всё не работает. И наши страны превратились в каких-то пауков, которые в одной банке сидят и жрут друг друга, как Карабахская война – недавний тому пример, или сражения на Донбассе. То есть, национализм не работает тоже, он пожирает как чужие страны, так и свою собственную. Поэтому только евразийство может стать той идеологией, которая даст нашему пространству будущее. А будущее у нас не радужное, потому что, либо мы сейчас объединимся, либо нас задавят наши конкуренты с Запада, из Китая, из исламского мира, и т.д.
– По поводу вот этой будущей идеологии, которая, как я понял, находится ещё в стадии формирования. Сразу возникает вопрос, какое место фигуре Сталина отводится в этой идеологии? Это не праздный вопрос, потому что на конференции «Новая Евразия» меня удивили выступающие, которые активно отстаивали сталинизм, сами, как понял, являются сталинистами, и открыто критиковали Хрущёва, называя его чуть ли не главным виновником распада страны. И всё это на фоне портрета Льва Гумилёва, который, как мы знаем, при Сталине сидел и вышел только благодаря хрущёвско-жуковской амнистии. Вас это не смущает?
– Ну такие люди у нас. Всех надо образовывать ещё (смеётся). Надо специальные курсы проводить. На самом деле, евразийство – это, ещё раз повторю, идеология – она, как матрица, она может включать в себя и все иные идеологии тоже. Были предтечи евразийцев, «скифы» – они были красные, это левые эсеры. Потом евразийцы были белые, белые эмигранты, потом появились красные евразийцы. То есть внутри евразийства могут существовать разные матрицы, целые эпохи, потому что это действительно достаточно совершенная идеология. С точки зрения евразийской геополитики, можно найти в Сталине позитивные черты, он – человек, который остановил Гитлера. Русские отвернулись от Бога в 10-20-ых годах, и, раз отвернулись, Бог прислал сюда Сатану, от слова Сатанаил – со Сталиным практически идентичен (смеётся). Ну кто мог Гитлера остановить? Только русский Сатана, конечно же, он это и сделал. Сталин – сатана, но он наш сатана. Русский и евразийский сатана, который остановил Гитлера. Как можно было победить западное зло? Только абсолютным нашим злом. А с точки зрения конкретного евразийства, как движения – да, все евразийцы были при Сталине либо расстреляны, как Святополк-Мирский, Эфрон или Карсавин, который погиб в Коми в лагере, либо сидели в тюрьмах, как Савицкий и Гумилёв. Поэтому отношение к Сталину конкретно у евразийцев – оно, конечно же, отрицательное. И благодаря Хрущёву они вышли на свободу и смогли сохранить свою идеологию и передать её следующим поколениям евразийцев.
– Захар Прилепин ведь известный сталинист, почётный гость мероприятия…
– Ну, не просто «почётный», он – соучредитель, организатор. Ну, у него такая точка зрения. Ещё раз повторю, что мы объединяем людей разных политических взглядов. В этот раз получилось, что больше красных. Но мы совершенно не закрываемся вообще ни от каких политических сил. Вот у меня такая точка зрения, у Прилепина – другая.
– Возможно, я как-нибудь задам этот вопрос Прилепину: как он выступает на фоне портрета Гумилёва и не смущается?
– Вот Прилепину и задайте этот вопрос. Свою точку зрения я озвучил.
– В своей речи на конференции «Новая Евразия» я отстаивал проект «Москва – третий Рим», причём рассматривал его не как православную идею, а как солнечную монархию, о которой в своё время писал барон Эвола, когда описывал Византию. Поэтому не могу не спросить: как вы относитесь к проекту «Третий Рим» в качестве интеграционного проекта?
– Ну, евразийцы к этому относятся спокойно, как и к ко множеству других политических проектов, которые были на нашей территории. Для нас главное – единство этого геополитического пространства. Оно имело разные названия. Когда-то называлось «Российская империя» когда-то – Советский Союз, Золотая Орда, Скифское царство, Тартария, Сарматия. Был такой проект – третий Рим, во многом, как мне кажется, преувеличенный, потому что я, как историк права и политических концепций, писал очень много материалов, в том числе про церковные соборы и политические идеи XV, XVI, XVII-го веков, и прекрасно знаю, что такие фразы во многом надуманные. Сидел в монастыре монах Филофей и взял и написал: «Ни есть ли там Русь Третий Рим?». Со знаком вопроса.
– Потом, как мы знаем, был ещё митрополит московский Макарий при Иване Грозном, который был иосифлянином, а иосифляне как раз поддерживали идею такой монархии византийского типа, то есть второго Рима.
– Это сложный вопрос. Одновременно они добились того, что Иван Грозный взял татарский титул «царь». Царём называли всё-таки у нас ордынского царя, царя Золотой Орды, и царями считались только… Так именовали руководителей Крымского Ханства, Сибирского царства, Астраханского царства.
– Да, это интересный момент, что латинским титулом «царь», от слова «цезарь», у нас называли почему-то татарского хана, а потом это перешло на московского правителя.
– Дело в том, что это вопрос спорный: от слова «цезарь» ли слово «царь» происходит? Но возможно оно, как и слово «сарай» от слова «сарый» – золотой. Поэтому у разных народов есть свои представления о том, что это за название. Византийское название императора – василевс, то есть римский император, властитель. А цезарь – это кайзер, это немного другое слово. Поэтому слово «царь», с моей точки зрения, и с точки зрения нашего евразийского лингвиста – Теодора Шумовского, оно как раз восточного происхождения. Поэтому, Третий Рим, ну.… Можно назвать, как угодно. Хоть горшком назовите, только в печку не ставьте – есть такая поговорка. Для нас, ещё раз повторю, главное: цивилизационное единство этого пространства. Если людям нравится, что это Третий Рим, какой-то узкой группе ориентированных на православие наших коллег, пусть они считают это Третьим Римом. Мы считаем это большой нашей цивилизацией: Россия-Евразия. Одни её называют Золотой Ордой 2.0, другие считают, что это Советский Союз 2.0, третьи считают, что это Российская империя. Мы это называем большой «цветущей сложностью» народов и культур: Россия-Евразия.
– Белая Индия, которой посвящена ваша книга, может быть таким вот большим проектом для России?
– Проект «Белая Индия» – это изучение «глубинной России». С лёгкой руки Владислава Суркова появился у нас «глубинный народ». «Белая Индия», она же Беловодье – это страна старинных русских сказок и апокрифов. А наш проект «Белая Индия» организовывает экспедиции к точкам сакральной географии России и Евразии от Соловков до Пакистана, от Приднестровья до Якутии и Монголии и осмысливает их, обращаясь к пра-слоям культуры, к пра-слоям языка.
Оттуда, из «сказочного состояния» Страны-Которой-Нет, выходят смыслы, священные знаки и символы, оттуда произрастают народы нашей Русской равнины. Когда мы, как литераторы или этнографы обращаемся к этому «поэтическому», сказочному пространству, то находим и соответствие с теми, кто тоже пытался в нашу эпоху это делать. Наверное, это Андрей Платонов с «Чевенгуром», либо Александр Башлачёв, который в конце жизни, вместо того, чтобы петь перестроечные гимны, выл очень страшные былины, даже не языческие, а праязыческие, обращающиеся чуть ли не к скифским временам или к пресловутому «времени оному». И Белая Индия – это Страна Там, это пространство, где рождается всё, это такой священный грааль нашей цивилизации. Это одновременно и русский Восток, и легенда о царстве пресвитера Иоанна, и легенда о Беловодье, и путешествие Ивана-царевича на Тот свет, и возвращение с чудесными подарками оттуда.
При этом, каждый может находить своё определение того, к чему мы пытаемся прикоснуться в наших поисках, экспедициях. Но Белая Индия дарит образы, которые здесь, в нашем «Мире Сям», отсутствуют. Вот сейчас у нас всё очень просело после 91-го года: просело мировоззрение, просело общество, просела культура на порядок – она упростилась, опустилась. В начале 80-ых наша культура, условно говоря, была четырёхмерной, потом она раз – и стала двухмерной, и по сию пору двухмерной остаётся. Какие-то этажи были просто снесены. Образов нет, но нам нужны эти образы, нужны новые знаки, чтобы ну как-то этот дом потихоньку отстраивать. А там только летучие мыши летают, ковидные.
– Ну да…
– Просто так ты эти образы нигде не возьмёшь, они отсутствуют в этом нашем измерении актуальной Российской Федерации. Поэтому приходится обращаться к праязыку, к пра-стране «Белой индии», из которой родилось всё. Это страна наших снов, наших грёз, вот Оттуда можно новые (или очень древние) смыслы вынуть. Вынуть оттуда Скифию, Татарию, Новую Евразию – что захочешь, что попросишь. И в принципе эта страна отдаёт их; ну так, нелегко, но расстаётся с этими образами, грёзами, мы их вынимаем – в этом наша миссия – мы таким образом наполняем смыслом и светом Россию, которая сегодня без смыслов долго не протянет.
Вопросы задавал Сергей ПАЦИАШВИЛИ
Добавить комментарий