ДЕРЕВЕНСКИЕ ТЕМЫ
Рубрика в газете: Рассказ, № 2022 / 30, 05.08.2022, автор: Сергей КУЧИН (пос. Рамонь, Воронежская область)
В небольшой с двумя окнами комнате дома старой ещё постройки их встретила доброжелательная хозяйка, Надежда Матвеевна, невысокая, худенькая, чуточку ссутулившаяся старушка, – садитесь, подаю горячее, – пригласила она. На столе уже лежали пышечки собственной её выпечки, зелень лука, петрушки, чеснок. – Вам шкалик поднести? Пётр Алексеевич совсем не пьёт и мы уже отвыкли подавать спиртное.
Гость высказался за трезвый образ жизни.
Андрей попробовал из тарелки, напомнившей ему родительскую посуду времён его детства, несколько ложек супа и удивлённо, лаже восторженно посмотрел на хозяйку. Край кулинарных мастериц! В трактире он неожиданно для горожанина отметил высококачественное приготовление пищи, и здесь.
– Мы такие супы не готовим, не умеем, у нас получается рыбный бульон с пшеном, а вы что-то сказочное приготовили… я даже не знаю как похвалить такое блюдо.
– Довольна, что так оценили…
– Моей супруге нравится готовить. Да, да, правду говорю, она ведь хохлушка, а они мастерицы на кухне, – сообщил, улыбаясь, Пётр Алексеевич. – Говорят, что первая жена от бога, вторая от человека, а третья от сатаны. Мне третий удружил.
– Ну какая я хохлушка? В Харькове училась, вот он и дразнит. У меня ни одной прабабки хохлушками не были.
– А как со стороны дедов? – засмеялся Андрей.
– Отцовство – это всегда проблема. Кто ж знает, чей бычок первым запрыгнул, – весело ответила Надежда Матвеевна.
– Не уводите разговор в сторону от кулинарии. Мне есть, с чем сравнивать, поэтому обоснованно хвалю супругу. Да я до сих пор действительно удивляюсь, с каким Надя желанием занимается кухней. Когда я зашёл как-то к Сергею, мы дружили с её мужем, – уточнил для Андрея Пётр Алексеевич, – то попал к ним на обед и решил, что они какой-то праздник отмечают. Продукты то были обыкновенные, а блюда из них действительно вкусные. Тогда я и понял, что такое вкусно поесть. Я с детства приучен к простой пище, в нашей семье разносолов не знали, постоянно картошечка в трёх исполнениях, какой-нибудь супчик – изредка с потрошками, а чаще постный, и больше вспомнить ничего не могу. У учителей зарплата маленькая, а родители были настолько принципиальные, что им благодарные родственники шалопаев боялись даже пяток яиц принести. Я курицу, обжаренную в печи, ел только раз в год в вагоне, когда мы летом путешествовали. Покупали её на остановке поезда у тётечки, продававшей на перроне всякую заманчивую еду. А первая моя жена о кухне никакого понятия не имела. Зато чистоту блюла. С продуктами, какие привозил её отец, она не знала, что делать. Часто, прихожу я вечером с подработок, она заканчивает влажную уборку. Устала. Предлагает мне картошку сварить, или кефирчика выпить. Много позже я встретил свояченицу и она рассказала, что сестру её в школе хвалили только за отличную уборку класса, – лучше всех мыла пол. Да, ещё, намереваясь что-то сделать, она по пути к цели отвлекалась на другие дела, а вот к плите ни разу не отвлеклась хотя бы попутно…
– Что ты к ней придираешься? Золотая хозяйка! сама чистенькая, гнёздышко своё в чистоте содержала. И готовить научилась бы, терпения у тебя не хватило дождаться.
– Ещё давным-давно в Афинах умные люди озаботились крепостью государства и поняли, что не могут граждане быть взаимозаменяемыми на любой профессии, а каждого человека надо ставить на то дело, к которому у него есть способности; кому сапоги тачать, а кому пироги печь.. А у той жены не оттуда руки росли, чтобы научиться готовить. Ни в коем случае не унижаю никакой труд, но её нужно было оформить уборщицей в сельсовет. Она за гигиену и санитарию ежеквартально получала бы почётную грамоту и немножко денег…
– Ну и что, по-твоему, если не умеешь готовить, то и замуж не выходить?
– Про замужество не знаю, ответить не могу, пусть социологи этим вопросом занимаются. А вот с женитьбой я из огня да в полымя угодил, – вторая моя супруга не знала даже, что паутину по углам периодически обметать надо. Ужин приносила из совхозной столовой. Зато стихи к праздникам или для тех, кто в гости её приглашал на дни рождения, писала. Это было что-то! Я вначале, когда познакомился с её писаниной, хвалил для поддержания творческого настроя, советовал изменить некоторые места, написанные через пень колоду, а она заносчиво так отвечала, что это поэзия, и пишется, как вдохновение подсказывает. Домашние дела для неё на потом, главное – колгота, кутерьма на людях, устройство их культурной жизни. Особенно любила выступать в клубе с монологами из революционных пьес. У неё строгое платье было. Смотрелась как Ермолова на картине… забыл, Серова, кажется…
– Прямо ведьма, как ты описываешь.
– Да, в давние времена её бы точно сожгли, – хмыкнул Петр Алексеевич. – Но я по доброте душевной соломки ей подстилать бы не стал.
– Вот господь тебе такую и подсунул в отместку за то, что первую бросил, – поставила точку Надежда Матвеевна. Задумалась. Промелькнула в глазах усталость, вспомнила, – раз сидела я, мужа поучала, мать рядом была. Меня по-старому-то огреть бы разок вожжой, чтоб место своё знала, а я всё собачилась, – ну как же, я всё знаю как надо! Мать слушала, слушала и говорит зятю сочувственно при мне: «Серёга, Серёга, железная дорога, тяжело с бабами жить». Так-то вот дочь поддержала. Я даже обиделась на неё. А теперь понимаю правоту тех слов. Когда невестка приезжает, вихрь здесь поднимается, переполох, а если обе вместе приедут, то возгораются без искры, начинается кошмар: везде всё им надо, всем задания раздать… болтливые и упёртые. Мне тогда хочется куда бы уехать от них, да Петра не на кого оставить… Он наверное прав, когда говорит, что Александр Николаевич рано волю женщинам дал, ещё лет триста им в коровнике бы жить и по рыскалу бегать. А цеплять к рыскалу не за ошейник, а за язык…
– Я так не говорил, я говорил, что раз задумал реформу, смотри вперёд, бери ответственность на себя, а не доверяй придворным.
Андрей, на всякий случай улыбаясь, переводил взгляд с одного на другого супруга, не улавливая, шутят или не шутят они.
Тут прервал их разговор скособоченный старичок в стёганке, чистеньких мятых портках и в войлочных ботах, вошедший по-свойски без стука. Поздоровался. Прищурившись присмотрелся к новому человеку.
– Ты опять не по улице шёл, мимо окна не проходил, я не видел. Сломаешь ты мне забор.
– Я аккуратно одну дощечку отодвинул только, цел твой забор остался.
– Причётников Семён Егорович, сосед столяр, всю мебель в доме и в башенке, и саму башенку сделал нам, – представил хозяин.
– Фамилия интересная такая.
– У них барин был чудак. Переселил сюда в семнадцатом веке пять семей своих крестьян и внёс в перепись фамилии, какими они будут называться: Приречные, Прилогские, Прилесные, Пригорские; все на «при» начинаются, – объяснил Пётр Алексеевич. – Потом уж в деревню новые люди прибавились.
Хозяйка пригласила столяра к столу, он отказался, объяснил, по каким причинам дряхлость за общий обед не сажают, подал поллитровую баночку ей и попросил налить супчика его бабусе.
– Совсем она обезножила. Сделал ей ходули маленькие. И с ними еле ходит. Соседка пожалела меня, предложила жену в интернат оформить. Грех то какой мне будет не перед небом, а в себе. Теперь то вот она лежит, рассказывает что-нибудь, я дремлю, мне уютно, спокойно с ней…
– А себе ты варил что-нибудь? – спросила Надежда Матвеевна.
– Кашу варил, и бабуся поела, похвалила меня. Ты вот ещё что, Матвевн, заверни кусочек рыбки, – и сел на табуреточку в уголке у двери.
Обед заканчивался.
– Семён, расскажи городскому, чем дело закончилось с отнятой землёй. У тебя в том доме племянница живёт? Приезжий человек удивляется такому безобразию.
– А какое тут безобразие? Права с возможностями разделились. Права у всех есть, а возможности не у всех. Вот ещё живой случай: в 1992 году районная власть постановила выдать свидетельство Бутовой на право собственности участком земли, а свидетельство о том не выдали. Что же дальше? Она пользуется этим участком, а в пятом году принимают новое постановление о передаче земли, – туда и бутовский участок попадает, – работникам птицефабрики, а работники о том договоре ничего не знают. Бутова билась-билась, – добилась только себе болезней дополнительных. – Покачал головой. Вздохнул. Продолжил возмущённо, – до какой наглости доходят: фабрикуют свидетельства, подписанные давно умершими гражданами…
– Ты про дом доскажи, бороться продолжают после того журналиста или все уже притихли? – направил разговор Пётр Алексеевич.
– Так не притихли, продолжают писать в верха. А по слухам того журналиста пригласили в прокуратуру и вежливенько ему заметили, что мол ваши разговоры о местном начальстве тянут на статью, хотя бы за клевету. Несколько заявлений жителей о вашем поведении уже поступили к нам. Журналиста после того предупреждения как ветром сдуло.
– Свои депутаты не помогали? – задал наивный вопрос Андрей.
– Да кто в депутаты-то прошёл? – махнул рукой столяр, – такие депутаты помалкивают в тряпочку.
– Ты, Семён Егорович, в оппозицию что ли вдарился? – попыталась смягчить его тон Надежда Матвеевна.
– При чём тут оппозиция? Я эту оппозицию метлой бы погнал! Обидно, что людям всякой хренью мозги запудривают, – и обратился к Андрею, – в городе-то вам тяжело жить? Посмотришь. посмотришь по телевизору – у вас то пробки, то развязки дорожные, то завязки разные. Какое горе: москвичи из-за пробок на дорогах два, три часа едут на работу! А нам-то зачем на вас смотреть? Да у нас между сёлами никаких пробок нет, приезжайте жить и работать к нам. Рабочие места, как говорится. создавайте. Не хотите? Ну тогда и на сочувствие не рассчитывайте и время в передачах не занимайте!
– Разбушевался ты, Семён!
– Да хоть с вами душу отведу.– Вздохнул. Подумал. – О, вспомнил, ещё чего удумали, я сначала не поверил, когда рассказали: из города на деревенский погост хоронить привозят не только бывших тутошних жителей, но и совсем чужих, неизвестно чьих. Бизнес новый слепили! Ничего страшного, покойника надо придать земле, но куда эти городские начальники смотрят? Депутаты-то ваши что ж вопрос не решают? Ты города раздуваешь, думай сразу, куда покойников девать! А какую хрень вы в газетах пропускаете! За такое при коммунистах не только редактора выгнали бы с работы, а и секретаря райкома турнули…
Андрей вопросительно взглянул на Петра Алексеевича. Тот объяснил:
– Летом зашёл ко мне здешний давний знакомый, я когда-то учил его, мальчишку, прививать деревья, – показать своим детям голубей, и оставил несколько разных газет, среди них одна, забыл как называется, связанная с литературой. В ней читаю произведение под названием рассказ и пытаюсь понять, где надо засмеяться и над кем. Там обобщённый образ мужика, собирающего утром на дворе в ржавый подойник куски посуды, обломок тяпки, свекольную ботву. Автор сдабривает эту рухлядь терминами из теоретической физики. Мужик вываливает всё из ведра в канаву – получился хаос. А дна в ведре не оказалось, под ним открывается бездна и… листья жёлтые над городом кружатся, – слышится гыгыканье автора над читателем – палата номер шесть. Я прочитал творение Семёну Егоровичу проверить, может народу тут всё понятно, так он вот до сих пор чертыхается, забыть не может.
Интересные собеседники, но хватит уже на сегодня. Андрей собрался попрощаться с ними, как пришла ещё одна гостья, его хозяйка, тётя Поля.
– Вы что ж жильца у меня сманиваете? Я обед сготовила, а вы его тут прикармливаете?
– Садись, не шуми, видишь какие люди собрались, а у тебя с кем разговаривать? Даже кошки нету.
– Ладно про кошек, – я к вашему разговору новость принесла. Нехорошую. Слышали, Милка померла…
На минуту затихли все. Столяр сидел в своём уголочке покачивая головой. Надежда Матвеевна нахмурилась. Пётр Алексеевич сжимал, разжимал губы, наблюдая за столяром.
– Вот это горе, так горе, – наконец высказался тот, – ну как проклятие на её семью наложено. Весной внук повесился… Отчего ж померла, известно?
– От сердца, вроде. Да у нас всё сердце не выдерживает.
– Какое сердце выдержит? Всех семейных похоронила, горе их преследует, – качнул головой Семён Егорович.
– Остался у них кто-нибудь? – спросил Андрей у тёти Поли.
– Внучка вроде, – та в городе живёт. А дочка умерла от какой-то тяжёлой болезни, двоих детей оставила. Сынок её, Милкин внук, работящий малый был, безотказный. Теперь они как, молодые мастера? просишь их помочь с розеткой или в колодец залезть, кран отрегулировать, – на такое копеечное дело они с дивана не слезут, им давай заказ на миллион, а тот паренёк, о чём ни попроси бывало, поможет, весь в отца. Но болезненный был с детства, его и в армию не взяли, и умер лет в двадцать пять. Муж Милкин тоже молодым умер, до сорока не дожил.
– По порядку все убрались, смотри-ка, – вставил словечко Семён Егорович.
– Я же с Милкой в одном классе училась, – начала вспоминать Надежда Матвеевна, – с первого по восьмой. Она потом в педучилище пошла, я к тётке в район, в одиннадцатилетку. Помню, мы уж замуж вышли, встретились в районной консультации, она про свои болячки рассказывала и проронила, что видно Славке придётся жену менять на здоровую. Я смекнула, что про сочувствие Славке – это женская уловка, а по правде, что-то у них не складывалось. Мужик то он был завидный и про скандалы её с ним не слышно было. Я вскоре уехала. Когда вернулась сюда, близко не встречались, по разным сторонам лога жили.
– Ну вот скажи, это по-твоему не проклятие на семью легло? Ты всё не веришь в такое, но тут пример налицо, – повернулась Полина Тимофеевна к молчавшему Петру Алексеевичу.
– Тут точно рок к семье пристал, – поддержал столяр.
– Промысел Божий, – добавила она.
– В любой семье можно выстроить цепь печальных происшествий и обозвать эту цепь проклятием, судьбой, промыслом. Чем эта женщина могла навлечь на себя гнев неизвестных сил? Какие-либо тайные знаки, особые предупреждения она получала? Птицы налетали в её окно, стучали ей? Труба печная гудела? – задумчиво, как-то вяло ответил Пётр Алексеевич.
– Фома неверующий ты, безбожник! Присмотрись, тут же проклятие семейное написано.
– Что ж вы Бога ко всему лепите! А, может, это нечистая сила вон из-за печки вылезла? Ты скажи, за что проклятие то она получила?
– Это нам не дано знать!
– Если не дано знать, то и нечего обсуждать, – сказал как отрезал Пётр Алексеевич. – Как вам пофантазировать хочется, сказочницы! Сразу объяснить такие случаи каким-то внешним намерением я не готов, однако, если тонко проанализировать «напасти» разного рода, то предположение о внешнем воздействии, о предначертаниях несчастий, отпадёт само собой. Не могу я признать вмешательство сверхъестественных сил в естественные процессы окружающего мира. Нет такого вмешательства! Связь серии семейных несчастий с потусторонним воздействием на эту семью воображаемая. А вообразить при желании можно чёрти что независимое от знаний и понимания. В нашем сознании множество комбинаций и из них всегда может оказаться одна, подходящая для ненормального объяснения какого-то вполне обычного жизненного случая. Или, по-вашему, всё это наказание семейное за то, что их бабка когда-то на Благовещенье голову помыла? Да что толку вам всё это объяснять? Как вы надоели со своими сказками!
–Ты сам-то не фантазируй, не наговаривай, ненормальными не обзывай! Предчувствия, вещие сны есть? Ясновидение, предсказания сбываются? Признай! Люди не зря говорят…
– Есть такая сказка про сбывшееся предсказание Нерону, слышали о таком цезаре, конечно? Его пифия – ну волшебница, – предупредила, чтобы опасался 73 года. Он решил, что цифры означают возраст его смерти и не волновался за свою жизнь, а его сверг испанский правитель, которому было как раз 73 года. Назови пифия другое число, и к тому другому можно было бы найти объяснение. Только постараться наврать поскладнее… о том, чего не было, а придумано…
И обратился устало к Андрею:
– Завтра на речку не пойду, отдохнуть надо в тепле, так что распоряжайся как знаешь.
Спасибо автору С. В. Кучину за “Деревенские темы”, для меня деревня, это бальзам на душу и деревенская тема меня всегда будоражит, что в детстве, что сейчас, правда в детстве все было намного лучше, я помню, как пососедски все помогали друг другу во всем, будь то квашение капусты в бочках, пшено сбивали на муку в ступе, мне нравилось на это смотреть, картошку посадить и выкопать. И как в деревенской теме, соседи так же заходили хлеба попросить или что-то ещё, так же с столу приглашали, а потом годы шли и шли изменения, вроде бы также живём с соседями дружно, но не так, как в воспоминаниях детства, хотя также приглашаем друг друга на чай, делимся огородным урожаем, мне с соседями всегда везло и везёт, слава Богу, а вообще все зависит от нас самих, относись к людям так, как хочется, чтобы относились к тебе. До глубины души меня тронула “Деревенская тема”, потому, что я люблю деревню, а Сергею Викторович я желаю здоровья, спасибо и жду продолжения.
Интересные темы: хорошая хозяйка, супружеские отношения, проблемы с земельными вопросами…Читаешь и представляешь себя в том месте и в то время. Для человека, родившегося и прожившего всю жизнь в деревне, так все знакомо. Сейчас другое время, но деревенские темы остались те же. Спасибо автору за интересный рассказ.