Между Брамсом и Тимой Белорусских
Рубрика в газете: Страна поэтов, № 2020 / 37, 08.10.2020, автор: Анастасия ЯВЦЕВА
«Искусство переходит в цифровой формат. Такова актуальная тенденция, которую изменить никто не в силах. Это, к сожалению, неизбежный вопрос пятидесяти лет», – констатирует Анастасия Явцева, руководитель культурных проектов Централизованной библиотечной системы восточного административного округа. Её мечта – помочь поэзии приспособиться к вечно меняющему цифровому обществу, найти компромисс между старыми и новыми форматами. Для этого Анастасия организует поэтические мастерские, посвящённые абсолютно новому для нашей страны направлению в искусстве – digital-поэзии. Создание поэзии в виртуальной реальности, театр и компьютерные игры, русские рокеры и безобразие стихов Ах Астаховой – в интервью с Александром Рязанцевым.
– Ваши поэтические мастерские не ограничиваются простыми «летучками» и разбором стихов – вы создаёте настоящие творческие испытания вроде квестов или театральных сценок, даже проводите сеансы кинотерапии. Зачем?
– На поэзии культура не заканчивается, а потому хотелось бы прививать хороший вкус не только через литературу, но и другие виды искусства – например, кинематографа. Это хорошо развивает осознанность, тренирует умение рефлексировать, что очень важно для поэта – ведь чем больше он будет рефлексировать, тем лучше будет сублимировать свои переживания на бумагу.
– Какие фильмы вы готовы советовать поэтам?
– Мы опираемся на классику кино.
– Зарубежную или отечественную?
– И то, и другое. Тут нужна гармония.
– Ваши мероприятия – это поиск новых талантов или создание новых условий для творчества?
– Это социальный лифт. Мы находим молодые таланты, помогаем развивать имеющиеся навыки и получать новые. Всё для того, чтобы они могли найти коллег и стать командой – или же выбрать самостоятельный путь. И то, и другое поможет им занять определённое положение в социальной иерархии.
– Давайте разберёмся со «страшными» словами. Что такое digital-поэзия?
– Это особый жанр поэзии, существующий исключительно в цифровом пространстве. Условно говоря, стихотворение, прочитанное на видео, не может быть digital-поэзией, так как текст может быть понятен и вне видео – его можно прочитать. Хорошими примерами digital-поэзии можно назвать особые компьютерные игры – например, Илья Мазо создал такую. У вас есть «хрущёвка», зима за окном, вы играете от первого лица, можете трогать предметы, бродить по квартире, выходить на улицу – там всё достаточно мрачное, и вот это ощущение помогает нам окунуться в лирику, создать особое настроение для творчества.
– То есть, лирика невозможна без нуара?
– Не обязательно. Ведь поэты – тоже люди, и они могут по-разному воспринимать происходящее. У кого-то это вызовет грусть, у кого-то – восторг. Всё индивидуально.
– Digital-поэзия – это русское изобретение?
– Нет, это новый западный жанр, который активно развивается вот уже 10 лет, а у нас о нём толком и не слышали. Мы, как энтузиасты, хотим это исправить.
– Как я слышал, вы в том числе хотите объединить поэзию и театр?
– Да, это ещё один из форматов. Казалось бы, связь между поэзией и театром непрочна, но это не так. Мы можем смотреть поэтическое представление, взять смартфон, навести его на сцену и погрузиться в дополненную реальность. Так в гаджете будут наращиваться новые смыслы, наложенные прямо на происходящее на сцене. Здесь и сейчас.
– То есть, наряжаемся, приходим в театр, смотрим на актёра, наводим на него смартфон – и видим на голове заячьи уши?
– А например, поэты открыты для всего! Может, Статуя Свободы будет стоять…
– Патриотично!
– Не знаю, это я предположила…
– То есть, вы хотите сделать стихотворение, которое будет компьютерной игрой. Для кого?
– Для всех, кому близка современная поэзия, кто ищет в ней что-то новое. Получается алхимия жанров – мы пытаемся использовать все имеющиеся форматы, от театра до компьютерных игр, чтобы создать особую виртуальную реальность, где жизнь переплетается с вымыслом. Искусство переходит в цифровой формат. Таковая актуальная тенденция, которую изменить никто не в силах. Это, к сожалению, неизбежный вопрос пятидесяти лет – для того, чтобы выжить и развиваться, поэзия обязана перейти в цифровой формат. И мы стараемся помочь ей это сделать наименее травматичными способами.
– Это подразумевает отказ от классического восприятия литературы?
– Нет, мы его не исключаем; наоборот, стараемся плавно и мягко внедрять его в новые форматы.
– Классические форматы, книги и брошюры, станут элитарными?
– Я не думаю, что они умрут, но станут новым «винтажем» или «ретро». Возможно, они станут элитарными, а возможно, будут находиться наравне с новыми форматами. Пока никто не знает.
– Я большой ценитель русского рока, с удовольствием слушаю песни Бутусова, Шевчука, Ревякина и иже с ними. Но когда я читаю тексты их песен, то, чаще всего, не испытываю той магии, что мне дарит музыка. Текст вне песни мало чего значит, он невозможен без живого музыкального исполнения. Можно ли сказать, что русский рок – это digital-поэзия?
– Вы как будто знали – у меня диплом и диссертация по рок-поэзии! (смеётся). Я разбираю только тексты; это стихотворения, которые в музыкальном сопровождении становятся песнями, то есть с помощью музыки наращивают новые смыслы. Это просто другое направление в искусстве. По смыслу да, это так же работает как поэзия или digital-поэзия, но песня может жить не только в цифровом пространстве, но и в других сферах. Digital-поэзию нельзя потрогать.
– Значит, русские рокеры – поэты?
– Конечно! Я фанат Ильи Кормильцева, автора текстов группы «Наутилус Помпилиус». Не могу сказать, что он лучший, но один из лучших. Без него сложно представить такой феномен как «свердловский рок».
– Что вы думаете о современной поэзии?
– Что с ней сейчас всё очень трудно и непонятно. Мне кажется, сейчас доступ к площадкам и тиражированию творчества стал намного шире, чем раньше. У поэзии есть фильтры, которые всё время меняются – сейчас доминируют «академические» фильтры, то есть академическая среда, профессура, которая может дать критику… Авторы, не соответствующие академическому формату, отправляются в вольное плавание – они могут выкладывать свои работы в Интернет. Потому мы пытаемся создать специальные институции через проведение творческих школ и лабораторий, чтобы не фильтровать, но, хотя бы, создавать условия для развития новых талантов.
– За чем будущее поэзии – формат выдавит содержание или содержание будет использовать формат для поиска новых путей?
– То, о чём мы говорим – переход нашего общества в метамодернизм, детище модернизма. Модернизм – это и отрицание содержания, и отрицание форм – иными словами, принципиальное отрицание, которое сейчас не может быть актуальным. Метамодернизм же – это стремление к поиску компромисса как между формами поэзии, так и между содержанием стихотворения и его форматом. Содержание, как и форматы, может быть разным – возвышенным, как во времена Пушкина, или «низким», массовым. Мы можем говорить как о проблемах интеллектуалов, так и гопников или людей без определённого места жительства…
– То есть, в основе всего – проблема социально-экономического неравенства?
– Не уверена, просто ведь до сих пор есть приверженцы «высокого» и «низкого» искусства, а такое разделение невозможно без неравенства. Часто можно встретить такую позицию: «Я интеллектуал, я не буду вашу попсу слушать, мне только классика нравится. Я в ней разбираюсь, и мне в ней комфортно».
– Редко встретишь такого человека в наши дни.
– Да, и мне кажется, что раньше подобный подход разделяли очень многие люди – сейчас же мы стали по-другому слушать музыку, особенно молодёжь. Мы можем любить Брамса и в то же время слушать Тиму Белорусских. Тут нечего стыдиться – мы ищем и находим компромисс. Нет смысла падать в бессмысленный концептуализм.
– Поэзия – это рассказ истории или передача настроения?
– Часто она может быть и тем, и тем. Когда мы передаём свои чувства и рассказываем историю, то на выходе получаем поэму. Когда концентрируемся исключительно на собственных переживаниях – это уже лирика. Но ничто не мешает сюжету и лирике быть вместе.
– Сейчас многие поэты утешаются только публикациями в Интернете и прозябают в безвестности, тогда как Ах Астахову знаю даже я.
– К сожалению (смеётся).
– Конечно, она многим нравится, но я не могу понять, как можно любить стихи уровня поздравительных открыток… Тем не менее, её много печатают, в отличие от интересных поэтов, которые не могут показать миру свой талант. Это справедливо? Можно ли что-то поменять, нужно ли?
– Массовое искусство всегда будет подвергаться гонениям потому, что она «массовая». Мне не нравится Ах Астахова – и я её не читаю. И я рада за тех, кто читает даже её – ведь они хоть что-то читают. Это хотя бы какое-то чтение. Но это не качественная литература, она не способствует внутреннему развитию, так как не может открыть для тебя что-то новое. Это не развивает – так зачем оно вообще должно существовать?
– Так как же можно укрепить поэзию?
– Открывать новые таланты и давать им возможность творить, используя для этого все возможные способы и форматы. И мы делаем для этого всё возможное – для того, чтобы поэзия была релевантна современному литературному дискурсу.
Беседу вёл Александр РЯЗАНЦЕВ
Повсюду цифровой формат.
Ковид проклятый виноват.
Но гений, не боясь формата,
Привычно выскажется матом.
Лингвист досужий! русский мат –
Формат ли или неформат?
1) Опять что-то повторяем за Западом.
2) “Так в гаджете будут наращиваться новые смыслы, наложенные прямо на происходящее на сцене” Очень непонятная фраза, в ней смысла нет.
3) Я вспомнил Бодрийяра, перед нами – “поэзия-симулякр”
А дама читателям, что, “козу”, что ли, показывает? Не запугать!
Изображённая на здешней фотографии пионерского вида барышня – “руководитель культурных проектов”? Повезло проектам! Просто сказочно повезло! Только один вопрос: и чего же эти “проекты” проектируют? Что-нибудь проектное?
О, этот новый Digital!
Для тех, кто стал Konzeptual.
Зачем учить — машине штифт?
Вам создадут соцпрофи-лифт!
Зачем Рубцов, Есенин. Блок?
Держите курс на Настин Рок!
Чтоб релевантною была
Рок-песня каждого козла.
При дискурсе – все без проблем!
А пальцы веером — Зачем?
Вспотеешь: пили “гжелку”, ром.
Проветрюсь – пальцы веером.