Одолели нас люди заезжие
О гибели Сергея Есенина
Рубрика в газете: На линии огня, № 2019 / 23, 21.06.2019, автор: Иван ШЕПЕТА (ВЛАДИВОСТОК)
Сторонники самоубийства Есенина своё следствие ведут по методичке выдающегося следователя Агранова, душеведа и душегуба. Используют стихи поэта как показания против самого себя. Посмотрите, мол, как в 1924–25 возрастает упоминание слова «смерть» в сравнении с прежними периодами творчества. Готовился.
И потом – за последние 2 года дважды «лечился» в «психбольнице», много пил, из-за этого уже была попытка самоубийства в феврале 1924-го – резал жилы на левой руке в состоянии пост-алкогольной депрессии, но спасли в больнице.
В реальности Есенин только что вышел из лечебно-профилактического заведения, где после «дела четырёх поэтов» с 16 декабря 1923 два месяца прятался от властей. Находясь в диспансере, он не пил вовсе, поэтому никакой пост-алкогольной депрессии у него не было в помине.
В феврале 1924 года на Есенина было совершено бандитское нападение, когда ехал по узкой московской улочке на дрожках. Грабителя привлёк кожаный саквояж, стоявший за спиной и чуть влево от извозчика. Вскочив на подножку, натренированный гопник попытался на ходу умыкнуть дорогую, добротную вещь. С расслабленными нэпманами это получалось легко и даже изящно – только запоздалый выкрик раззявы раздавался вослед. Однако поэт, с «небольшой, но ухватистой силой»? среагировал молниеносно. Завязалась борьба. Каждый безуспешно, но молча, глядя в глаза друг другу, тянул саквояж на себя. Бандит выхватил финку из-под пальто и пару раз ткнул по обнажившемуся запястью левой руки Сергея. Не обращая внимания на ранение, Есенин попытался ударить свободной рукой справа, но грабитель, профессионально увернувшись, «саданул под сердце финский нож». От смерти спас толстый слой зимней одежды. Напоследок грабитель пригвоздил левую руку Сергея промеж костей предплечья к деревянному борту дрожек. Вывернул саквояж и скрылся в подворотне. Теряя сознание, поэт из последних сил всё-таки сумел выдернуть лезвие и вывалился на мостовую. Несколько метров его, застрявшего ногой в повозке, протащило по мостовой. Голова болталась из стороны в сторону, пока извозчик, очнувшийся от крика прохожего, не остановил лошадь.
В больнице его срочно прооперировали. Молодой организм и своевременная медицинская помощь сделали своё дело. Есенин, провалявшийся несколько дней без сознания и в бреду, остался жив. Надо сказать, что судебные приставы, как только Есенин оказался в больнице, тут же взяли след и пришли арестовывать, но увидев, что тот лежит при смерти, ограничились подпиской врачей реанимации сигнализировать об улучшении состояния. Едва поэт встал на ноги, друзья помогли ему, ещё слабому, перевестись сначала в Кремлёвскую больницу, чтобы «не подставить» врачей, связанных подпиской, а потом бежать оттуда и затеряться в городе.
В архивах медицинского заведения осталась запись, что поэт, поскользнувшись на тротуаре, угодил рукой в стекло полуподвального помещения. Адресом, откуда якобы был доставлен пациент, числилась квартира Галины Бениславской.
За последние два с небольшим года жизни Есенина несколько раз избивали и грабили на улице. Он, преследуемый сильными мира сего, порой паниковал и подозревал в каждом встречном человека из органов, и уже не отличал, где были спецслужбы, а где конкурирующие с ними бандиты.
Из не известной никому истории февраля 1924-го сочинители из ГПУ сделали «попытку самоубийства».
***
О следующем, бакинском эпизоде начала сентября 1924 написано много, цветисто и в подробностях. И всё неправда. Особенно о причинах резкой перемены в отношениях террориста из ГПУ и «крестьянского поэта». Сам Блюмкин, проявивший ненужную инициативу и вынужденный из-за этого объяснять начальству свою стрельбу и размахивание револьвером, обосновал своё поведение ревностью. Есенин, якобы, заигрывал с его молодой женой. Неважно, что она была в Москве, а не в Баку. Какое ни есть нелепое с точки зрения коммуниста («левака») объяснение устроило начальство и перекочевало потом в биографию поэта. Нелепое, потому что брак, семья рассматривались частью особо ретивых большевиков, выступающих за «общность жён», как буржуазный пережиток.
На самом деле, перемена в отношении поэта была замешана на антисемитских настроениях Сергея после заграничного вояжа. Читая рапорты «сексотов», Яков, рекомендовавший Есенина Троцкому, и, соответственно, ручавшийся за него, дошёл до точки кипения от возмущения «подлым» поведением приятеля, в общем и целом, прежде лояльного к власти. Его настроения входили в резонанс с настроениями неофитов, массово принятых в компартию после смерти Ленина. И это было по-настоящему опасно для троцкистов. Будто аварийный клапан Якову подорвало, когда увидел Сергея в вестибюле бакинской гостиницы. Видимо, возникло неодолимое желание показать, «кто есть кто». На безобидное замечание поэта, что к портье за документами «товарищ» влез без очереди, суперагент выхватил «ствол» и ткнул в грудь ошеломлённого Есенина. Выглядел Яков неадекватно. Казалось, что вот-вот грянет выстрел.
Ситуацию разрядил спускающийся в вестибюль молодой человек. Он подбежал и схватил Блюмкина за руку. Не очень умело попытался отнять пистолет. Поднаторевший в мордобое «особист» тяжёлым ударом отправил юношу на пол. Этого мгновения Есенину хватило, чтоб повиснуть у Блюмкина на руках. На помощь тут же подскочили вышедшие из оцепенения свидетели. С трудом освободившись от Есенина, Яков, не выпуская пистолета, поднял руки вверх. Мол, всё, всё! – И, расталкивая обескураженную публику, поднялся в свой номер.
Сергей проводил пострадавшего юношу к себе, чтобы тот полежал на кровати и пришёл в себя, затем решительно направился к Блюмкину. Позвонил. Прямо с порога, высказав горячо и ненормативно всё, что думает о бывшем приятеле, врезал оплеуху. Блюмкин инстинктивно, расправив грудь, ринулся было на обидчика, но дверь захлопнулась перед носом. Вырваться наружу сходу не получилось. Тогда чекист выхватил пистолет и выстрелил через дверь. Пуля просвистела у есенинского виска так близко, что отломившаяся от дверного полотна щепка ужалила в щёку. Сергей отпрянул, но продолжал придерживать дверь ногой. Раздался второй выстрел. И опять – мимо.
На звуки выстрелов прибежали портье и ещё двое мужчин. Один из них потащил Есенина прочь, а двое удерживали разбушевавшегося чекиста.
В тот же день Сергей, не на шутку встревоженный, уехал в Тифлис, и там друзья снабдили его пистолетом.
Стычка с Яковом Блюмкиным в сентябре этого года в Баку – отчётливая, видимая невооружённым глазом черта, подведённая под попытками властей приручить не желающего «интернационализироваться», поэта. Решение о «наказании» Сергея Есенина в назидание прочим было принято на уровне политического руководства. Он должен был быть арестован в ближайшее время и вместе с другими «крестьянскими» поэтами проходить по одному с ними «делу». Просьбы Луначарского оставить Сергея Есенина в покое, отвергались Троцким. «Пусть отвечает по закону». Так, якобы, настаивал несгибаемый меньшевик. Талант рассматривался властью не как смягчающее вину обстоятельство, а как «отягчающее».
Широко распространена версия, что в конце 1925 Блюмкина не было в России.
Кирилл Ковальджи даже прислал мне фотокопию бумаги из «архивов ГПУ», якобы, подтверждающей, что Блюмкин сопровождал Рерихов в командировке на Тибет.
Никого наш террорист никуда не сопровождал. Хватало дел в столице. Там несколько месяцев готовился, потом – проходил 14-й съезд партии, где разгорелась нешуточная война за власть разных кланов. С 22 по 28 декабря Блюмкин был в Ленинграде. В логове Зиновьева, вождя Интернационала, Блюмкин координировал работу спецслужб в связи с быстро меняющейся обстановкой в Москве.
«Разобраться» с Есениным было факультативным, далеко не главным заданием Троцкого своему верному оруженосцу.
***
Тёмным ленинградским утром Яков Блюмкин постучал в номер Есенина. Нет, не в пятый полуподвальный номер. Этажом выше. Там в номере был и душ, и спальная комната. Увидев Блюмкина, Сергей Есенин пытался прикрыть дверь, опасаясь повторения бакинского сценария, но Яков натренированным движением успел вставить сапог между порогом и дверным полотном. Террорист был спокоен, ироничен, от него не исходило угрозы. Он просил поэта о важном, скорее для Есенина, чем для «особиста», разговоре.
Говорили недолго, в основном – Блюмкин.
Разговор был приватный, без свидетелей, но о сути его по некоторым обстоятельствам «дела Есенина» можно догадаться. Душа Блюмкина не лежала к выполнению «задания». Суперагент привык вести свою игру. Он вытягивался и козырял перед начальством, но поступал по-своему. И немецкого посла Мирбаха убил вопреки линии партии, и в Иране, и в Монголии творил то, что считал нужным, часто вопреки данному заданию. Прошло более двух лет с обидной для него дискредитации перед Троцким. И с тех пор было так много неприятных событий, что Яков забыл и простил есенинское «предательство». Хватало реальных врагов. Зачем ещё и бывшего приятеля делать таковым? «Хорошего», выпитого и задушевного, было больше.
Получалось, что поэту уже вынесен смертный приговор. Но Блюмкин готов помочь, как бывало прежде, если Есенин отдаст эти «чёртовы» бумаги, которые так нужны Троцкому.
Блюмкин ушёл, а Есенин ещё долго переваривал тот факт, что ни затеряться в чужом для него Ленинграде, ни прошмыгнуть через финскую границу, ни даже уехать незаметно в Москву не удастся. Если в Ленинграде не убьют без суда и следствия, то засудят и убьют в Москве. По закону. Достал припрятанный пистолет, покрутил его, разглядывая: «Может, и вправду застрелиться, как советует Яков, чтоб не мучиться?»
Бумаги были зашиты в матрас. Пощупал снаружи: если не знать, что там что-то есть, ни за что не догадаешься.
27 декабря 1925 года, накануне гибели, Сергей Есенин вёл себя так, будто готовился к чему-то. Принял душ, одел чистую рубаху. Устроил прощальный обед.
Оставшись один, Сергей Есенин действительно написал кровью стихотворение «До свиданья, друг мой, до свиданья!». Он его не сочинял – вычленил, как иногда делают стихотворцы, из более пространной заготовки 1924 года, которую держал в памяти. Стихотворный набросок по свидетельству матери поэта Татьяны Фёдоровны был написан по поводу ареста Ганина. И ещё она говорила газетчикам, одолевавшим её после скандальной смерти сына-поэта, что «Сергея убили нехорошие люди». Эхо этих интервью, переданные по цепочке от человека к человеку, докатилось до наших дней.
Восьмистишие «До свиданья, друг мой, до свиданья» написано кровью сознательно. Чернила в номере были. Это намёк для тех, кто умеет читать между строк, на трагическую безвыходность. В подвалы ОГПУ, где есть вход, но нет выхода, ему попадать категорически не хотелось.
Сергей достал пистолет, примерил ствол к голове, посмотрел в зеркало, но не выстрелил. Сунул револьвер за пояс брюк сзади.
В этот момент в дверь настойчиво постучали. Хотел не отзываться и не открывать, но тот, кто барабанил всё настойчивей, похоже, точно знал, что Есенин в номере. Не снимая цепочки, приоткрыл дверь. Зря. Здоровенный детина так саданул плечом в дверь, что вырвал цепочку вместе с частью дверного косяка. Шокированного ударом двери, Есенина скрутили, заломив руки. Затащили в зал, привязали к стулу. Обыскали и разоружили.
Их было трое. Двое начали допрос «с пристрастием». Третий с ужасом на лице наблюдал за происходящим со стороны. Очевидно, отправляясь на задание в группе, не ожидал, что дело сведётся к мордобою. Мрачный тип в кожаной куртке, старший в тройке, стоял перед сидящим на стуле Есениным и задавал вопросы. Второй, здоровенный усатый детина, подручный, набросив удавку, стоял сзади. Находясь в безнадёжной ситуации, близкой к потере сознания, Сергей всё-таки освободил правую руку и ударил, как мог, шефа. Попытался ослабить удавку, вывернуться, освободиться, удерживая её зубами. Однако прихваченная верёвкой к стулу кисть левой руки не давала необходимой свободы в борьбе. Тот, который был сзади, ударил револьвером по правому предплечью, чтоб сломить сопротивление, потом – по лицу. Ещё сильнее скрутил удавку, удерживая пытающегося освободиться Есенина. Озверевший от полученного удара шеф двинул подсвечником в переносицу, это и решило исход борьбы. Сергей вместе со стулом завалился набок, увлекая за собой душителя. Похоже, что в этот момент хрустнули шейные позвонки. По приказу командира тройки уже по лежащему на полу Есенину подручный сделал контрольный выстрел в голову. Приподнятое правое предплечье защищающегося Есенина застыло в воздухе и уже не опускалось.
Выстрел слышал тот, кто звонил потом Софье Толстой. Звонил не только ей – всем, кого знал. Как будто предвидел, что убийство поэта станет государственной тайной… Свидетельство о звонке будущего заслуженного архитектора СССР (а в декабре 1925 года – молодого рабочего-строителя, занятого на ремонтных работах в гостинице) Стефана Сергеевича Карпова оставил нам академик Зелинский Андрей Николаевич, создатель «Литургического Круга Времени».
Тройка обыскала гостиничный номер, но не нашла ничего существенного, кроме какой-то есенинской фотографии и стихотворения, написанного кровью. Связав из кожаных ремней чемодана петлю, душегубы имитировали самоубийство, но остались недовольны проделанной работой. Один из подельников сбегал вниз. С тыльной стороны гостиницы нашёл и срезал бельевую верёвку. На этой верёвке труп Сергея Есенина и повесили. Голову несколько раз ударили о трубу, потом с силой прижали, отсюда и совпадение следа на лбу с диаметром трубы отопления, кстати, чуть тёплой. Она не могла сделать ожогов на лице. Но там остался след от зажигалки, поднесённой к лицу во время «допроса». Именно в этот момент поэт высвободил правую руку и ударил мучителя.
Около 22.00 «тройка» вернулась в ОГПУ.
«Старший» доложил начальству о произошедшем, отдал найденное есенинское фото и пистолет. Обеспокоенный начальник отдела срочно позвонил в Москву, но там не выразили беспокойства. Напротив, успокоили ленинградского чекиста. Мол, «нет человека – нет проблем». Уже улыбаясь, он пожал руку «старшему» тройки, ошеломлённо выпучившему глаза, поблагодарил и отправил его отдыхать в специальную дежурную комнату к подельникам. Сам тут же вызвал доверенного сотрудника, чтобы зачистить следы преступления. Убийцы Есенина ненадолго пережили поэта. Их перестреляла следующая «тройка» прямо в «дежурке» ОГПУ.
В конце декабря были пышные похороны трёх сотрудников, погибших на боевом посту.
Смерть Есенина повлекла за собой на «тот свет» не один десяток человек. Был убит судмедэксперт (не А.Г. Гиляревский), производивший вскрытие, его жена. Ребёнка сдали в приют. Помощник судмедэксперта, писавший под диктовку акт вскрытия в 3-х экземплярах, также поплатился жизнью. Кстати, именно помощник патологоанатома «умыкнул» приглянувшиеся чёрные лакированные ботинки Есенина. Хоронили поэта в другой обуви, купленной Софьей Толстой.
Погиб и дежуривший портье, видевший убийц и спец. бригаду сотрудников спецслужб, вызванную, согласно инструкции, дежурным комендантом. Координировал действия подъехавший Назаров. Искали, но не нашли компромат – есенинские документы. Были в гостинице и сотрудники «скорой помощи», врач и медбрат, и судебный фотограф, фотографии которого не найдены по сию пору. Скорее всего, и врач, и фотограф были убиты. О них не осталось никаких сведений. Медбрат же скорой помощи по фамилии Дубровский, и это известно, остался жив, получив новогодние каникулы за молчание. Потом, правда, его упрятали в Гулаг, но он, отсидев много лет «на зоне», остался жив. Уже в хрущёвские времена, говорил о том, что «сидел ни за что». Отказываясь сообщить что-либо о смерти Есенина, криво усмехался: «Не хватало, чтоб ещё и за дело посадили».
Дежуривший портье много знал, понимал, что его могут убить, заперся дома. Однако это не спасло, когда приехала бригада чекистов. Бежал по крышам, но был застрелен красноармейцем, контролировавшим путь к отступлению.
Жену застрелили в машине, ребёнка сдали в детский дом.
Дежурный комендант гостиницы (нет, не Назаров), открывавший по просьбе четы Устиновых при помощи специально сточенных плоскогубцев дверь в запертый изнутри номер Есенина и знающий нравы чекистов, покончил с собой, используя служебное оружие. Хотел спасти свою семью «от зачистки». Не получилось. Жену застрелили после ареста прямо в автомобиле и закопали на кладбище, едва присыпав мёрзлой землёй. Сторож только головой покачал: мол, и закопать-то, как следует, не могут, душегубы.
Ребёнка сдали в детский дом.
Яков Блюмкин пришёл в гостиницу утром, когда Есенина «официально нашли» повесившимся. Опергруппа, работавшая в номере, не нашла интересующих суперагента бумаг, поэтому Яков подключился к поиску самостоятельно. В номере всё было перевёрнуто кверху дном. Труп Сергея Есенина с не застёгнутыми брюками, в рубахе с порванным рукавом, завернув в ковёр, уже унесли в 5-й номер (как Есенина несли откуда-то сверху в 5-й номер, видела горничная Васильева Варвара Владимировна, о чём оставила свидетельство в 80-е года). На столе остались стаканы и найденная опергруппой ещё ночью и тогда же опорожнённая бутылка. Из переполненной пепельницы на скатерть выпало несколько окурков. Валялись окурки и на полу. Опытным глазом Блюмкин сразу определил возможные места «схронов»: спальня и ванная. В спальне, когда его никто не видел, вспорол матрас, пошарил внутри и вытащил оттуда спрятанные бумаги. Оглядевшись, сунул их под гимнастёрку. Заправил гимнастёрку в брюки. Под ванной нашарил коробочки с ювелирными изделиями, которые поэт предполагал взять с собой в Англию.
На выходе из номера поднял руки вверх. Мол, ничего не нашёл. Разумеется, его никто и не собирался обыскивать.
В Москве Блюмкин, так и не прочитав, отдал бумаги Троцкому. Ювелирные изделия присовокупив к восточному кинжалу, подарил своему новому шефу в ГПУ.
Супруги Устиновы, Георгий Феофанович и Елизавета Алексеевна, люди, близкие Есенину, были убиты вслед за поэтом.
Георгий, как свидетель «самоубийства», на короткое время оказался в номере один. Обнаружив в кармане пиджака Есенина пачку денег, не смог удержаться от соблазна. Присвоил. Думал, обойдётся.
Уже в своём номере (предположительно 130-м) вместо благодарности получил оплеуху от супруги. Деньги Елизавета вынужденно взяла и спрятала у себя на груди.
Сотрудникам ОГПУ не составляло труда «вычислить», кто мог взять деньги. Им нужно было самоубийство, а не убийство с целью грабежа. Как только Георгия начали избивать при допросе, Елизавета вытащила из-за пазухи злосчастные деньги и бросила их на стол. Супруги ещё долго писали какие-то бумаги (не воспоминания ли, опубликованные полгода спустя?). Но спастись от расправы не получилось. Коль украл деньги, мог и бумаги Есенина припрятать. У сотрудников спецслужб с Устиновым, присланным из Москвы для работы с питерской прессой, не лояльной к Сталину, были разные начальники. Борьба между ленинской партийной гвардией и генеральным секретарём унесла десятки, если не сотни тайных сотрудников. Георгия удушили и небрежно повесили, так, что ноги, согнутые в коленках, доставали до пола. Супруге раскроили череп пистолетом и, решив, что она умерла, бросили рядом. Добили её, спустя некоторое время, уже в больнице, – исправляли огрехи «зачистки». Задушили подушкой.
Очевидно, собирались сфабриковать версию, по которой Устинов убил свою супругу по пьянке из ревности к покойному Есенину (у Есенина с «тётей Лизой» были, что называется, «отношения»), а затем, протрезвев, в ужасе от содеянного, повесился сам. Да вот незадача, Елизавета оказалась жива. Пришлось на ходу менять версию.
Официально Георгий Устинов повесился в 1932 году. Его могила на Ваганьковском кладбище – напротив есенинской – косвенное свидетельство того, что хоронили их в одно время. Кто писал «воспоминания» о Сергее Есенине вместо него, неизвестно. Кто писал заявления на восстановление в партии, тоже неизвестно.
Ни Сергей Есенин, ни Георгий Устинов, погибшие в конце декабря в бывшем «Аглетере», не числились как проживавшие в гостинице.
***
Либеральные публицисты, говорящие о тайне смерти Сергея Есенина, подчёркивают, что эта тема, якобы, впервые прозвучала в конце 80-х годов ХХ века, а современники поэта, якобы, не сомневались, что его смерть – самоубийство.
Неправда. И выстрел в гостинице, где проживали влиятельные граждане, и некролог Бориса Лавренёва «Убитый дегенератами» – прямая подсказка нам.
К тому же, Лавренёв и Браун отказались подписывать акт осмотра милиционера Горбова, ещё и выговаривали В. Рождественскому, что тот подмахнул бумагу, не видя поэта в петле. Все служащие гостиницы, где оборвалась жизнь русского национального поэта, знали, что Есенина убили. Именно поэтому исчезли свидетели – портье, дежурный комендант и дежурный кучер. Они видели «особистов»-убийц и могли дать показания. Перспектива изучения обстоятельств дела московскими спецами от Сталина, учитывая накал политических страстей, маячила реально. В Ленинграде расследование по факту смерти поэта не проводилось, но и дело в ожидании ясного сигнала из столицы не закрывали до 20.01.25 – а вдруг?..
Известие о насильственной смерти, как круги по воде, стремительно расходилось по стране. Церковь проводила обряды и в Москве, и в Ленинграде, и в родном селе Константиново, невозможные для самоубийц. Делегаты 14-го съезда партии, готовые строить социализм «в одной отдельно взятой стране», 30 декабря 1925 пришли встретить поезд из Ленинграда с гробом национального поэта. На стихийном митинге заговорили о необходимости создания «русской партии» и «русского ЦК».
По православному обычаю «на 9 дней» в начале января по всей стране прошли концерты, посвящённые памяти Есенина. Общественность находилась у опасной точки кипения. Публика, увидев сотрудников ГПУ в одном из концертных залов, потребовала покинуть мероприятие «убийцам Гумилёва и Есенина». Грузину Сталину, разыгрывавшему «русскую карту» в борьбе со старыми партийцами, «русский бунт» был не нужен. Он-то знал пушкинские слова про «бессмысленный и беспощадный». По касательной и его как инородца могла зацепить «русская тройка», сани которой пошли в занос. Тут же вышел запрет на участие в концертах памяти Есенина для артистов и литераторов профессиональных союзов, что резко снизило качество последующих мероприятий (40 дней).
Троцкий написал статью, и её опубликовала «Правда», главная газета того времени. В статье говорилось, что поэт ушёл из жизни «добровольно», потому что «был несроден революции». После этого правоохранительная бюрократия «выдохнула» и уверенно закрыла дело о самоубийстве Есенина за отсутствием состава преступления. Главным большевиком на тот момент был уже Сталин, но ленинградские «особисты» и милиционеры по инерции видели вождя в Троцком и ориентировалось на него.
Полковник МВД Эдуард Хлысталов собрал и систематизировал сведения, дошедшие до нас сквозь толщу лет. Косвенных улик, опровергающих суицид, или, по крайней мере, ставящих его под сомнение, оказалось много, слишком много, и ни одной, подтверждающей самоубийство. Кроме стихотворения, написанного кровью.
Есенин мог застрелиться. Написанное кровью стихотворение косвенно указывает на то, что поэт всерьёз обдумывал такую возможность, чтобы избежать предсмертных истязаний на допросах чекистов. Но сотрудники ТОРа – «террористической организации революции» – перестарались. Вместо того, чтоб нагнать страху и забрать, какие имелись, бумаги, сделали то, что умели делать хорошо – убили.
Убивать Есенина в тот сложный политический момент (декабрь 1925) не входило в планы революционеров. Расстрелять по решению «тройки» как «великодержавного шовиниста» – планировали, чего уж там. Но в другое, более удобное время. Однако, получилось – как получилось. Троцкий вынужден был «крышевать» своих «подручных». Версия самоубийства лепилась на ходу, по факту несколько неожиданной смерти поэта. Поэтому так много в этой версии ляпов и нестыковок.
Эскизный рисунок художника Сварога зафиксировал повреждения одежды Есенина (разорван рукав). Повреждения лица хорошо видны на фото кремлёвского фотографа Наппельбаумана и гипсовой посмертной маске. Многочисленные травмы, след от удавки (гароты) в уголках рта, травма правого предплечья, вытекший глаз указывают на отчаянную борьбу перед смертью. «Странгуляционная борозда» на шее поэта (фото в морге) неопровержимо свидетельствует об удавке, наброшенной сзади. Если бы это был след от петли висельника, след уходил бы по направлению к затылку, а не к основанию шеи. К тому же, согласно протоколу «следователя» Горбова, верёвка дважды опутывает шею поэта, а «борозда» почему-то одна.
Десятки косвенных улик убийства… Когда же Эдуард Хлысталов в 1996-м на итоговом заседании комиссии Прокушева просит выступавшего прокурора (Н.Н. Дедова) назвать хотя бы одну бесспорную улику, подтверждающую официальную версию самоубийства, тот впадает в лёгкий ступор, но потом, опомнившись, бормочет, что «это же и так понятно».
Так и живём «по понятиям». До сих пор.
Почему так боятся правды люди, никак не причастные к событиям столетней давности?
Что? Контрольный выстрел в голову Есенина? Автор вообще-то понимает, что пишет? Да один лишь выстрел в голову однозначно мог бы доказать убийство, а не самоубийство. Зачем же тогда автор так старательно перечисляет второстепенные детали, а про выстрел говорит как бы мимоходом? Для пущего эффекта?
– В последние годы стало модным писать в стиле “на основе реальных событий с домыслами автора” – “нон-фикшн”.
Автор не присутствовал при событиях, но озвучивает подробности, которые и сам свидетель тех событий не назвал бы.
Какое правильное название у этого рассказа – действительно, одолели заезжие.
Автору спасибо!
Какой верный ник у предыдущего комментатора – действительно, он читатель.
Есенина, правда, не читал…
Но всё впереди.
Бред с продолжением. Автор, когда ты будешь немного разбираться в теме, владеть терминами (“гопник” посмешил), чувствовать поэзию и иметь хоть каплю уважения к памяти Есенина, тогда, человече, приезжай снова. А так – одолеть не одолел, но поднадоел изрядно.
И брось свои Аграновские штучки – всех, кто имеет другое мнение, объявлять врагами русского народа. Агранов плохо кончил из-за этого.
Есенин два раза в одном месте не ночевал, чтобы не отыскала милиция, и прятался от властей в психиатрической лечебнице, чтоб не нашли. Автор, сам-то все таблетки, что доктор прописал, принимаешь? А те, что медсестра? А те, что нянечка наказала пить? А те, что санитары дали?
Надеюсь, это окончательное окончание опуса Шепеты. Сил нет, как сильно.
1. Чтобы понять мотивы действий троцкистов давайте рассмотрим совместимость крестьянской идеологии Есенина и космополитической ленинско-троцкисткой идеологии “мировой революции”.
2. Доверчивый русский народ обманули, сыграв на нерешённом тогда земельном вопросе. Не было в России угнетения условно малых народов великим русским народом, не было «тюрьмы народов». В царской России сначала на новые земли шло Православие, а потом уже представители власти. Грамотность, мораль и просвещение несли малым народам русские православные миссионеры. И Есенин к 1922 г. понимал всё происходящее в России, когда писал:
Не злодей я и не грабил лесом,
Не расстреливал несчастных по темницам.
Я всего лишь уличный повеса,
Улыбающийся встречным лицам.
(Стих. “Я обманывать себя не стану…»)
Легкий юмор, самоирония сквозят в этих стихах Есенина. А некоторые пламенные критики по своему желанию и мышлению понимали эти слова буквально. Не замечая главного: «Не расстреливал несчастных по темницам».
3.Есенин, наверняка, знал о расстреле в Екатеринбурге. («По существу, самолюбивый Ленин мстил за казнь брата, который был, террористом. Ленин, Троцкий и Свердлов – духовные организаторы этого расстрела без суда», изъято редакторами статьи 2004 г. см. материалы Международной Есенинской конференции, прим. автора). Николай Второй был уже не царь, а гражданин России, он отказался от престола добровольно.
4. Прожив много времени в эмиграции, и Ленин, и Троцкий не могли не знать, что революция сытых западных рабочих, да ещё в условиях господства меркантильной идеологии невозможна. Есенин уже за полгода пребывания в Западной Европе разобрался в психологии местной публики, когда писал в 1922 г.:
«Германия? Об этом поговорим после, когда увидимся, но жизнь не здесь, а у нас. Здесь действительно медленный грустный закат… Никакой революции здесь быть не может. Всё зашло в тупик».
5. И ещё от Есенина: «Что сказать мне об этом ужаснейшем царстве мещанства, которое граничит с идиотизмом? Кроме фокстрота, здесь почти ничего нет, здесь жрут и пьют, и опять фокстрот. Человека я пока ещё не встречал и не знаю, где им пахнет. В страшной моде Господин доллар, а на искусство начихать – самое высшее мюзик-холл».
Есенин в подтекстах писал о событиях и своём отношении к ним. Его откровения типа «В советской стороне, был самый яростный попутчик» понимали его друзья. Недруги не хотели принимать протест поэта против антинародной политики; исповеди и поведение поэта трактовали как бытовое хулиганство. А в родном селе поэта считали своим.
Клубится Кугель мутными волнами,
Взбешённый Рецептур даёт рецепты…
Есенин вновь живой
И снова с нами,
И остаётся лучшим из поэтов!
Рецепты – поэтов…
Ну-ну.
Какое, блин, счастье, что Дербина была сразу арестована, а не сбежала с места происшествия.
Иначе не миновать нам расследований убийства Рубцова евреями-чекистами в духе Шепеты
И тут рецепты. Вы с автором, читатель, у одного доктора наблюдаетесь?
И уж решите – воскрес ли Есенин или бессмертен. Это разные сюжеты.
Впрочем, судя по стихам, что так, что сяк – не в коня овес. Читал-читал читатель, а складывать не научился. И чего время тратил?
Андрею. Она не только не сбежала, а сама пошла в милицию с признанием.
Кугелю. У русских один сюжет. Не так ли?
Один, милок, один. О том, как портье сбежал по крышам, но чекисты его сняли на лету. Больше он никому не расскажет, что видел, глядя сверху.
Но лично меня всегда занимал другой сюжет – зачем надо уничтожать Есенина, Маяковского и т.д. Какая с этого выгода? Никто ни разу не дал четкого ответа.
Кугелю. Да ты сам только что дал все ответы.
Кто из людей может построить смысловую цепочку из слов: “уничтожать Есенина, Маяковского, выгода”, тот это и способен совершить.
На комм. 15. Кугелю и не только. 1.Чёткий – не чёткий, но предлагаю такой примерно Ответ.
2. Слишком много не по заслугам гонора и Эгоцентризма , что у отдельных личностей, что у некоторых социальных групп. У которых свалившееся с неба меркантильное бытие определяет соответствующее сознание и поведение.
3. Философия нищеты – или от христианских заповедей.
Автор, ты бы хоть название статьи Б. Лавренева правильно написал. Не “убитый” – “казненный”. И дегенераты были не скажу на кого похожи. Дегенераты во все времена одинаковые. Темные, наглые, безграмотные, нахрапистые. Блюмкин – особист, это ж заржать и не вставать.
В общем, не стоит еще раз публично казнить поэта, который сам на себя руки наложил. Помнится, когда еще писал, что на рукаве-то повесится. Агранов тогда другую фамилию носил и другое имя с отчеством. И по другому ведомству служил.
На юге Италии есть городок Альберобелло.
Знаменит тем, что там до сих пор сохранились трулло – конусообразные жилища из камня, построенные таким образом, что при доставании одного (секретного) камня из под основания, вся конструкция рассыпается и дом превращается в груду камней.
Делались эти домики местными для того, чтобы не платить налог на недвижимость в Средние века. Приезжал сборщик податей, народ камешки вынимал и всё – нет деревни, нет налогов (Где живут? Да в норах). …
Так и с этим “контрольным выстрелом” в статье.
Получился “контрольный выстрел в доверчивого читателя” и конструкция гипотезы рассыпалась…
Есенина хоронили в открытом гробу тысячи людей….
“…зачем надо уничтожать Есенина, Маяковского…”
Странный вопрос. Поэты на Руси – носители правды, народной воли, народной нетерпимости в преступным проявлениям властей, бунтари. К поэтам присоединялись и журналисты, прозаики… Зачем режиму надо было убивать столь зверски депутата-журналиста Щекочихина?.. До сих пор преступление не раскрыто, потому, что это дело рук властей и спецслужб. Так было и так будет, пока есть государство, чиновники, сексоты, власть денег, корысть, ненависть одних к другим. В животном мире чище и справедливее, чем в человеческом.
Щекочихины, Немцовы и прочие враги Отечества и Церкви Божией давно уже корчатся в аду, на раскаленной сковородке.
И вопят: “Господи, верую!..”
И трепещут.
Никто не знает, почему могли убить Есенина. Версии – разные. Может быть, документ какой-нибудь хранил или письмо, кого-нибудь компрометирующее. Написано во многих источниках, что его чемодан и бумаги были разбросаны по номеру, будто что-то искали. Может быть, было и самоубийство. На фотографии Есенина в гробу видны изъяны на лице. Разобраться трудно, да и стоит ли?
1. Галине и др. дезинформаторам. Есть публикация-расследование следователя Э.Хлысталова После получения Снимков убитого Есенина. Не надо наводить тень на плетень! Вам-то зачем быть адвокатом убийц? фразой: “Может быть, было и самоубийство”. Поэту не могли простить такое понимание разрухи организованной в России “пламенными революционерами”, цитирую: “Напылили кругом. Накопытили. И пропали под дьявольский свист”., также “Словно тройка коней оголтелая, прокатилась во всю страну”, также “как оспой ямами копыт изрыты пастбища и долы…”, также ” не расстреливал несчастных по темницам”.
2. Были в интернете фото с впадиной над переносицей у Есенина. Есть же или было в Константиново посмертная маска Есенина с явным следом заретушированной впадины на лбу Есенина.
3.Есенин, наверняка, знал о расстреле в Екатеринбурге. («По существу, самолюбивый Ленин мстил за казнь брата, который был, террористом. Ленин,Троцкий и Свердлов – духовные организаторы этого расстрела без суда», изъято редакторами статьи 2004 г. см. материалы Международной Есенинской конференции, прим. автора). Николай Второй был уже не царь, а гражданин России, он отказался от престола добровольно”. Мотивов для расправы хватало.
Если это было убийство, то интереснее всего причина его. Кто убил, почему? Многие считают, что было самоубийство и доказывают это так же убедительно. Например, в 1989 году была создана Есенинская комиссия, по инициативе которой было проведено несколько экспертиз. Вердикт был однозначный – самоубийство. В номере был дорожный сундук высотой полтора метра. Поэт, имевший рост 168 см, мог на него забраться. Поэтому отпадает довод, что при высоте потолков 4 метра в гостинице, Есенин якобы не мог соорудить петлю. В 2005 году “Комсомольская правда” публиковала интервью с экспертом Бюро судебно-медицинской экспертизы Департамента здравоохранения Москвы Сергеем Никитиным. Они изучили копию акта осмотра места происшествия, копию акта вскрытия тела, подлинные фотонегативы, семь гипсовых посмертных масок. Самая качественная из них, где видна каждая морщинка, изготовлена скульптором Золотаревским. Один из ведущих судмедэкспертов России Евгений Мишин также опровергал версию об убийстве. Он профессор, доктор медицинских наук, заведующий кафедрой судебной медицины Судебной Академии имени Мечникова. Он сам занимался этим делом, тоже все изучил и дал подробное описание и приметы самоубийства. И полоса была от повешения, и удар рукояткой пистолета, если бы был нанесен, то дал бы отек и гематому на фотографии, а не пробоину на черепе, и много чего еще он рассказал. И это выглядит убедительно. Прочитайте сами. Мне самому неважно, как погиб Есенин. Если убили, то кто и почему? Я тоже считаю, что все версии имеют право на существование, если нет свидетелей убийства и не найдены убийцы.
Бабушке Мане: вам же дали направление в Кащенко, а вы не являетесь. Нехорошо. Выпейте что-нибудь успокаивающее (у вас в тумбочке лежат таблетки) и идите на приём, психиатр вас ждёт.
О степени проникновения автора в предмет свидетельствует и такое. Он подробно расписывает, как саквояж стоял сбоку и сзади за спиной извозчика. Но у дрожек (см. текст) сиденье для извозчика очень короткое и совсем узкое. Сбоку еще можно примостить саквояж, правда, в любой момент и от любого движения извозчика этот саквояж упадет, но сзади его поставить ни под каким видом нельзя. Просто нет места. И потому ручную кладь ставили в ноги седоку. И тогда вся конструкция этого эпизода – лжива и неправдоподобна. Чтобы выхватить саквояж со дна пролетки, не надо на нее вспрыгивать. Наоборот, следует нагнуться, оставаясь на мостовой. Вранье и выдумки, выдумки и вранье.
Умники и умницы. Сейчас интернет отключат, и все ваши вопли будут в глухую стену. А тогда и интернета не было. Как эту правду-матку Есенин или Маяковский донесут до темного народа? На тумбу уличную залезут и будут невнятные стихи читать, просвещая? Это что, в пределах Страстной площади? До окраин месяцами известия доходили, советская власть не могла годами утвердиться. Бросьте этот литературоцентризм, пустое это. Если бы поэты могли хоть чего-то изменить в мире, давно бы мир поменялся. Не с Есенина и не с Маяковского литература началась, и до них были сочинители, а история шла своим чередом. Это вы налетаете и копытите, пылите. Литература есть литература. Есенин, Маяковский и прочие – только сочинители. И как-то убого выходит, если только их во всей русской культуре замечать. Кто они рядом с Блоком, Некрасовым, Тютчевым, Державиным, Заболоцким? Один – недоучка, второй – недоучка и скудоум, вообще лишенный связей с русской культурой. Не творите себе кумиров, выходит-то чучело.
Судмедэксперты считают, что было самоубийство. Писатели, журналисты, кинорежиссёры предпочитают версию убийства.
Есть подробное исследование судебного эксперта А. Маслова. Ему были предоставлены все сохранившиеся вещественные доказательства и документы. Правда, тут же послышатся возражения, что Агранов покойников лично переодел, но на то он и Агранов, чтобы всех перехитрить.
В общем, судмедэксперт проанализировал материалы и подробно об этом написал. Дважды книга издана. Экспертиза была проведена не по его личной инициативе, а по требованию комиссии, занимавшейся в девяностые годы расследованием смертей Есенина и Маяковского.
А эти-то умники рассуждают без документов и материалов, на основании личных познаний и культурной исключительности. Отсюда и расхождение в выходах. А. Маслов написал официальное заключение: в обоих случаях – самоубийство. Никакой заинтересованности у него не имелось, работал в структуре угрозыска, если не ошибаюсь. То есть, профессионал с большим опытом.
Правда, можно попробовать заклеймить его, как скрытого троцкиста и тайного аграновца, но надо ли.
Товарищи убийцы Пушкина, Маяковского и Есенина,
Не надо запоздалой истерики!
От вас ждут всего лишь раскаянья
Как в России, так и в Америке.
Лермонтов в стихи не вместился, что ли? А еще А. Полежаев, которого крысы в лазарете съели. Тоже можешь добавить до кучи, спиши на троцкизм.
А рифмы мог бы и получше собрать для такого случая. Америки – замер реки.
Для Кугеля главное в стихе – рифма,
А для меня – замер головного мозга.
Поэтому примитивных кугелей нынче тьма,
И бороться с ними бесполезно и поздно.
Отлично.
Пора переходить к замеру спинного мозга.
А затем – продолговатого.
Главное – не останавливаться на достигнутом.
И тьма будет побеждена.
Потомки рулят!
Замер-то мозга, надеюсь, ты правильно делаешь: до еды и после, чтобы положительная динамика была?
Кугель, у тебя, как я и думал, точка отсчёта – еда.
А у меня – написание очередного произведения.
Мы с тобой катастрофически не совпадаем!
Прости, брат.
“Написание очередного произведения” – это сильная точка отсчета!
Точнее говоря, жирная.
Так держать, потомки!
Не прощу. “Написание очередного произведения” рассматриваю как нарушение сразу нескольких статей УК – насилие над личностью читателей в особо крупных размерах, сочинение заведомо ложных измышлений с целью дальнейшего их распространения, плюс то, что автор рецидивист – очередного! Жаль, смертной казни нет, есть только скука смертная.
У них Есенин виноват,
Что был рождён в Руси поэтом.
У них и Пушкин виноват,
Что перед нашим Белым Светом
Сказал Всем раз и Навсегда:
“Мы не признали наглой воли
Того, под кем дрожали вы?”
Здесь под Державием Москвы
Мы ложь врагов перемололи.