От Иоськи – к Тимуру
№ 2023 / 27, 14.07.2023, автор: Максим АРТЕМЬЕВ
I
Многие популярные в своё время произведения советской литературы 20-х-начала 30-х, впоследствии незаметно ушли на второй план, а иные и вовсе выпали из поля внимания литературоведов. Например, «Цемент» Ф.Гладкова, «Бруски» Ф.Панферова были забыты весьма скоро, также как «Улялаевщина» и «Пушторг» И.Сельвинского. Это и понятно – написаны они были совсем невыразительно, а то и наивно-нелепо, как в случае с лидером конструктивистов. Ту же судьбу познали романы К.Федина и Л.Леонова, повести Вс.Иванова и иных звёзд того времени. Проверку временем они не прошли. Да и пресловутая «Зависть» Ю.Олеши тоже сильно переоценённый товар. Короче говоря, с перечисленными выше авторами всё понятно – не было у них таланта Платонова или Булгакова, причины забвения – чисто эстетические.
Но бывали и случаи, когда автор безупречен идеологически, и классиком советской литературы признан, но всё равно, что-то в его ранних книгах не то. Например, «Думу про Опанаса» Эдуарда Багрицкого – произведение для него ключевое, затмила «Смерть пионерки», которую и ввели в школьную программу. У Александра Фадеева пылкий юношеский «Разгром», принёсший ему славу, отошёл на второй план по сравнению с «Молодой гвардией». Единой причины такового отношения к их произведениям не существовало, но среди прочих имелась одна, которая не лежала на поверхности, но, тем не менее, своё влияние оказывала.
Я бы назвал её неудачным (по меркам последующих годов) выбором ключевых персонажей с точки зрения этничности.
Главный герой «Думы про Опанаса» – командир продотряда Иосиф Коган, человек безжалостный и принципиальный:
По оврагам и по скатам
Коган волком рыщет,
Залезает носом в хаты,
Которые чище!
Глянет влево, глянет вправо,
Засопит сердито:
«Выгребайте из канавы
Спрятанное жито!»
Ну, а кто подымет бучу –
Не шуми, братишка:
Усом в мусорную кучу,
Расстрелять – и крышка!
Себе при этом он в радостях жизни не отказывает, и на падающего в голодный обморок Цюрупу не похож:
В хате ужинает Коган
Житняком и мёдом.
В хате ужинает Коган,
Молоко хлебает,
Большевицким разговором
Мужиков смущает:
– Я прошу ответить честно,
Прямо, без уклона,
Сколько в волости окрестной
Варят самогона?
Своей революционной суровостью он доводит до дезертирства заглавного героя:
Ой, грызёт меня досада,
Крепкая обида!
Я бежал из продотряда
От Когана-жида…
Кончается поэма расстрелом комиссара, славной смерти которого желает себе и Багрицкий (перекличка с Маяковским, но у того выразительнее про Нетте):
Так пускай и я погибну
У Попова лога,
Той же славною кончиной,
Как Иосиф Коган!..
А «Разгром» завершается следующими словами:
«Левинсон обвёл молчаливым, влажным ещё взглядом это просторное небо и землю, сулившую хлеб и отдых, этих далёких людей на току, которых он должен будет сделать вскоре такими же своими, близкими людьми, какими были те восемнадцать, что молча ехали следом, – и перестал плакать; нужно было жить и исполнять свои обязанности».
Левинсон не менее строг, чем Коган, он велит прикончить раненного бойца, которого тащить с собой нет никакой возможности, беспощадно конфискует у крестьян продукты, велит пристрелить для прокормления партизанского отряда единственную свинью у корейца, который целует ему ноги, чтобы тот не лишал его семью еды зимой.
Всё бы хорошо, и очень революционно показаны и положительные герои, и их новая мораль – «нравственно всё то, что служит делу коммунизма», но вот с именами и происхождениями вышла промашка. В 20-е годы Коган и Левинсон шли на ура, но после поворота 30-х евреи во главе партизанских и продовольственных отрядов, обирающие украинских, русских и даже корейских крестьян, стали восприниматься не совсем хорошо. Точнее, дело не в обирании, а в самом факте семитского происхождения. Наивные Багрицкий и Фадеев в 20-е писали, что видели, и даже могли перебарщивать, желая показать прогрессивность большевизма, освобождающего прежде угнетённые нации. Но в 30-е эмансипация евреев была уже не особенно актуальна, а с 40-х годов они превратились в группу, которую лучше вообще не упоминать.
Багрицкий рано умер, и переписать поэму уже не мог, а Фадееву пришлось поступить иным образом, о чём мы скажем несколько позже. Вышеупомянутый «недостаток» касался и другого дальневосточного романа – «По ту сторону» Виктора Кина, с его космополитическим коммунистом Безайсом, без чёткой этнической привязки, но с такими намёками, что догадаться было несложно.
Кстати, «не повезло» не только евреям. В Гражданскую важную роль играли китайцы, которых сотнями тысяч завезли работать на стройки в Первую мировую и которые остались в России и помогали с латышскими стрелками насаждать коммунизм. Но в конце 50-х с Китаем у нас вышла крупная ссора, и пришлось от них избавляться. На Дальнем Востоке в 1972 массово переименовывали города, посёлки, горы и реки, а ещё раньше в экранизации «Красных дьяволят» цыган заменил китайца (заодно слишком антирелигиозные «дьяволята» стали нейтральными «мстителями»). А поскольку латыши вернулись в дружную советскую семью в 1940, то Теодор Нетте остался.
На этом месте хотелось бы прерваться, поскольку ключевое произведение советской литературы начала 30-х, написанное ещё по старым шаблонам, а именно «Военную тайну» Аркадия Гайдара, невозможно интерпретировать холодно академически. Здесь требуется иной жанр, и нам поможет обращение к опыту Дмитрия Галковского, «Мэтра», как принято его звать в кругах галкоманов. Д.Е.Г., как известно, больший специалист по национальному вопросу, особенно в раннесоветскую эпоху, и пишет он страстно и эмоционально. Так что попробуем ему подражать. Пародия – жанр уважаемый, и такие мэтры модернизма как Марсель Пруст и Джеймс Джойс уделили ему немало внимания.
II
ОММАЖ ГАЛКОВСКОМУ
Основной герой «Военной тайны», связующий между собой остальных персонажей, и, кстати, рассказывающий знаменитую сказку про Мальчиша-Кибальчиша, – еврейский мальчик Алька, сын румынской коммунистки Марицы Маргулис, которая «убита в суровых башнях кишинёвской тюрьмы». Папа у него русский, но Гайдар дважды подчёркивает его «смелые нерусские глаза» и «спокойные нерусские глаза». В конце повести маленького еврея Альку убивает пьяное русское чудовище – брат арестованного кулака Дягилева.
Алька не один такой в книжке. «Несколько раз забегал в ванную дежурный по отряду, веснушчатый пионер Иоська Розенцвейг, и, отчаянно картавя, кричал: – Что за безобразие? Прекратите это безобразие!» Он умеет себя быстро поставить: «новенькие ребята, которые ещё не знали, что сам-то Иоська всего только третий день в лагере, а озорник он ещё больший, чем многие из них, затихали. Под грозные Иоськины окрики они смущённо выскакивали из воды». Понятно, что карьера у него прёт вверх – «Надо Иоську в звеньевые выделить, – подумала Натка. – Маленький, смешной, а проворный парень». Розенцвейг – олицетворение архетипичного послереволюционного еврея, стремительно продвигающегося по ступенькам административной большевистской лестницы.
Не все, правда, пионеры сознательные, есть и завидующие Иоське, как поляк Владик Сташевский, но на этом скользком пути он чуть не соскальзывает в мутный мир русского антисемитизма. Владик не захотел подать Иоське улетевший мячик.
«Подошёл и сел незнакомый парнишка. Он был старше и крепче Владика. Лицо его было какое-то серое, точно вымазанное серым мылом, а рот приоткрыт, как будто бы и в такую жару у него был насморк. Он наскрёб табаку, поднял с земли кусок бумаги и, хитро подмигнув Владику, свернул и закурил. Из-за угла выскочил Иоська. Наткнувшись на Владика, он было остановился, но, заметив мяч, подошёл, поднял и укоризненно сказал:
– Что же! Если ты на меня злишься, то тебе и все виноваты? Ребята ищут, ищут, а ты не можешь мяч через забор перекинуть? Какой же ты товарищ?..
– Видал? – поворачиваясь к парню, презрительно сказал оскорблённый Владик. – Они будут мяч кидать, а я им подкидывай. Нашли дурака-подавальщика.
– Известно, – сплёвывая на траву, охотно согласился парень. – Им только этого и надо. Ишь ты какой рябой выискался!
…раздражение Владика ещё более усилилось, и он продолжал совсем уж глупо и фальшиво: – Он думает, что раз он звеньевой, то я ему и штаны поддерживай. Нет, брат, врёшь, нынче лакеев нету.
– Конечно, – всё так же охотно поддакнул парень. – Это такой народ… Ты им сунь палец, а они и всю руку норовят слопать. Такая уж ихняя порода.
– Какая порода? – удивился и не понял Владик.
– Как какая? Мальчишка-то прибегал – жид? Значит, и порода такая!
Владик растерялся, как будто бы кто-то со всего размаха хватил его по лицу крапивой. «Вот оно что! Вот кто за тебя! – пронеслось в его голове. – Иоська всё-таки свой… пионер… товарищ. А теперь вон что!» Сам не помня как, Владик вскочил и что было силы ударил парня по голове. Парень оторопело покачнулся. Но он был крупнее и сильнее. Он с ругательствами кинулся на Владика. Но тот, не обращая внимания на удары, с таким бешенством бросался вперёд, что парень вдруг струсил и, кое-как подхватив фуражку, оставив на бугре табак и спички, с воем кинулся прочь».
Мораль проста – нельзя преуспевающим евреям завидовать, иначе сразу попадёшь в липкие объятья погромщиков-уголовников. Среди положительных взрослых героев – Гитаевич, загадочный большой начальник «черноволосый с проседью человек в больших круглых очках, с широкой чёрной бородой… похожий на цыгана». Видимо, Гайдар взял фамилию у Менделя Хатаевича, второго секретаря ЦК КП(б) Украины.
Есть, конечно, и русские пионеры. Они туповаты и простоваты:
«– Ты откуда? Вас сколько приехало? – спросила Натка у неповоротливого и недогадливого паренька.
– Из-под Тамбова. Один я приехал, – басистым и застенчивым голосом ответил мальчуган. – Из колхоза я. Меня в премию послали.
– Как – в премию? – не совсем поняла Натка.
– Баранкин моё фамилиё. Семён Михайлов Баранкин».
И Натка, оценивает Баранкина не как Иоську: «Экий увалень!» – подумала она». Над русачком можно смеяться и издеваться. Бодрый поляк Владик «запустил огрызком в спину… толстому, неповоротливому мальчугану», и в другой раз ещё «две шишки в спину Баранкину». Благо глуповатый «мальчуган этот долго и сердито ворочался и всё никак не мог понять, от кого ему попало». Смеха ради «Владик запихал Баранкину под простыню жестяную мыльницу и платяную щётку». Русский всё стерпит.
Деревенский дурачок не понимает прогрессивных игр пионеров: «Баранкин, – удивилась и рассердилась Натка, – ты почему не на площадке? Ребята играют, а ты что? – Это не игра, – убеждённо произнёс Баранкин, наваливаясь грудью на подоконник. – Ну, завязали мне ноги в мешок – беги, говорят. Я шагнул и – бац на землю. Шагнул и – опять бац. А они смеются. Потом положили в ложку сырое яйцо, дали в руки и опять – беги! Конечно, яйцо хлоп и разбилось. Разве же это игра? У нас в колхозе за такую игру и хворостиной недолго». И, Баранкин, не достигающий уровня более развитых детей, делает правильный вывод: «лучше пойду помогу Гейке дрова пилить». Самое занятие для русской деревенщины.
Иногда он служит манекеном для детей из национальных окраин для отработки приёмов: «На лужайке босой пионер Василюк, забравшись на спину согнувшегося Баранкина, учил лёгонькую и ловкую башкирку Эмине вспрыгивать на плечи с развёрнутым красным флагом».
«Пионер тамбовского колхоза Баранкин» всё делает коряво и заслуживает критики – «подошёл к колоколу, крепко зажал в кулак конец лохматой бечёвки и ударил так здорово, что разом обернувшиеся Нина и Натка закричали ему, чтобы он звонил потише».
Без еврейского руководства, русские, разумеется, никуда:
«Тут же рядом вспотевший Баранкин заколачивал последние гвозди в башенку фанерного танка, а прыткий Иоська вертелся около него, подпрыгивал, похваливал, поругивал и поторапливал, потому что танк надо было ещё успеть выкрасить… На другом конце линейки разгневанный звеньевой Иоська ахал и прыгал возле насупившегося Баранкина.
– Сам танк заставлял красить, а теперь сам ругается, – хмуро оправдывался Баранкин.
– Так разве же я тебя галстуком заставлял красить? – возмущался Иоська. – И тут пятно, и там пятно. Эх, Баранкин, Баранкин!.. Ну, что мне теперь делать, Баранкин?»
В итоге вожатая Натка не вспоминает про юного колхозника – «она теперь по-иному понимала холодноватый взгляд Владика, горячие поступки Иоськи и смелые нерусские глаза погибшего Альки», для смирно-послушного Баранкина места в её мыслях не нашлось.
Примечательно, что Гайдар использует в повести типичную манеру русских евреев звать людей с уменьшительным суффиксом – Гейка, Натка, Алька, Федька, Толька.
III
«Военная тайна» не стала популярным чтением советской ребятни, несмотря на Кибальчиша. Гайдар подавался советской критикой в первую очередь как автор «Тимура и его команды». В повести уже не было никаких евреев. Имелся лишь небольшой элемент высокомерия по отношению к хулигану с простым русским именем – Мишке Квакину, которому противопоставлен подросток с мусульманско-тюркским бэкграундом – Тимур Гараев. Гайдар, вышел из той же провинциальной революционно-демократической среды, что и Фадеев, как и тот, очень рано ушёл воевать, в том числе и в Сибири, а после обратился к творчеству. Совпадений у них много. И оба, несмотря на весь свой интернационализм, усвоенный с молоком матери, перестроились по велению партии, на советский патриотизм.
Фадеев, переписал «Разгром», начав на том же уссурийском материале «Последнего из Удэге», и проделав тот же путь, что и Гайдар. Партизаны и большевики носят «правильные» имена – Пётр Сурков, Алёша Маленький (Чуркин), Мартемьянов, Сеня Кудрявый, Гладких. А колоритно выписанный еврей – миллионер Гиммер, сугубо отрицательный персонаж.
Но, думаю, и это, не артикулируемо открыто, не нравилось критикам – зачем выводить еврея, пусть и плохого, капиталиста? Ведь можно было взять русского промышленника. Фадеев этого не учёл в 1929 году, однако менять уже что-то было поздно, и «Последний из Удэге» не просто остался недописанным, но и обычно игнорируемым произведением автора.
С евреями давали промашку и признанные классики, например, Есенин. Приходилось его цензурировать вплоть до самого конца СССР. Как из есенинских поэм убирали имена Троцкого и Зиновьева, так и вырезали «жида» из «Страны негодяев». Есенин демонстрировал своё понимание феномена Когана и Левинсона, как бы перепрыгивая сразу на рубеж 40–50-х:
Слушай, Чекистов!..
С каких это пор
Ты стал иностранец?
Я знаю, что ты
Настоящий жид.
Фамилия твоя Лейбман,
И чёрт с тобой, что ты жил
За границей…
Всё равно в Могилеве твой дом.
Чекистов
Ха-ха!
Ты обозвал меня жидом?
Нет, Замарашкин!
Я гражданин из Веймара
И приехал сюда не как еврей,
А как обладающий даром
Укрощать дураков и зверей.
Я ругаюсь и буду упорно
Проклинать вас хоть тысчи лет,
Потому что…
Потому что хочу в уборную,
А уборных в России нет.
Странный и смешной вы народ!
Жили весь век свой нищими
И строили храмы Божие…
Да я б их давным-давно
Перестроил в места отхожие.
Но, несмотря на «Дело врачей» и ЕАК, Есенин в фавор при Сталине возвращён не был, требовались иные разоблачения «сионистов», и амбивалентный антисемитизм поэта был чисто мужицкий, то есть «не наш».
В заключение заметим, что более всех повезло Блоку – в «Двенадцати» (не говоря уж про «Скифов») евреев нет вовсе, герои сугубо русские – Ванька, Катька, Андрюха, Петруха. Так что поправлять и цензурировать, стыдливо умалчивать ничего не потребовалось.
Статья хорошая, – но только как зачин. А вообще-то вся так называемая “советская литература” должна быть исследована как раз на этот предмет: как честные писатели СССР добрых полвека освобождали себя понемногу от “страха иудейска”. Прежде всего русские писатели.
И на этом пути нас ждет немало открытий…
Глупо считать, что проверку временем прошли только достойные произведения. Какие имена искусственно на слуху – те зачастую и на письме…
Лед тронулся, господа присяжные заседатели? Пере нами непаханое поле с сорняками антисемитизма! Но, у меня просьба к комметаторам: ‘держать в уме” то обстоятельство, что за прошедшие 100 лет сортиры революционерам построить так и не удалось.
Автор: “На Дальнем Востоке в 1972 массово переименовывали”.
– Я служил недалеко от Уссурийска через два года после событий на Уссури на острове Даманский.
Да, в 1972 году переименовали ж-д станцию Манзовка в Сибирцево, а речку Лефу в Илистая.
Аркадий Гайдар был одним из моих любимых писателей когда я учился во втором – пятом классах. Ни тогда, ни позже я не фиксировал своё внимание на том, кто из персонажей к какой национальности относится. Вот “красный” он или “белый” имело значение. Мне нравились повести “Судьба барабанщика”, “РВС”, “На графских развалинах”, “Школа”. “Дальние страны” не входили в число любимых, просто оставляли равнодушным. Русские или не русские глаза у Альки, на это мне было наплевать. Мне нравились “не русские” глаза Старика Хоттабыча, Мальчика Мотла, Тома Сойера и Гека Финна, Оливера Твиста, Алёши Пешкова и других персонажей. Обращать внимание на национальность писателя я начал довольно рано. Заметил, что среди писателей из СССР пишущих для детей, много евреев. Но моя любовь к ним не уменьшилась! Маршак, Заходер, Лагин, Сотник… Корней Иванович Чуковский, который, если бы его отец женился на его матери, должен был стать ….Эммануиловичем Левенсоном, а не Николаем Васильевичем Корнейчуковым, как его окрестили в православной церкви. Аркадий Гайдар (Голиков) был русским, просьба не путать с потомками. Я, кажется, снова ввязался в дискуссию? Да ещё такую сложную? Нужно “выпрыгивать”!
Я решил не ввязываться в подозрительную дискуссию, поэтому постараюсь помалкивать. Но я должен сказать, что я, всё-таки, решил освежить свою память и прочитал “Военную тайну”. А потом ещё раз статью Максима Артемьева. “Забытых писателей 20-х, 30-х годов” Федина, Панфёрова, Гладкова в Саратове почитают как классиков и по сей день. Есть музеи (у Панфёрова два), улицы названы в их честь, в Вольске есть гостиница и ресторан “Цемент”. Автор статьи обратил внимание читателей, что у шестилетнего Альки папа русский, а мама еврейка. Правда, Алька только один раз мельком её видел, но еврей же! И евреем в шесть лет погиб. В пионерском лагере, в котором происходят события, Гайдар описывает многонациональную малышню. Есть настоящий еврей пионер Иоська, есть поляк Владик. Гайдар делает акцент на том, что все дети и эти тоже НАСТОЯЩИЕ СОВЕТСКИЕ ПИОНЕРЫ. О карьере они не думают, они думают о том, как сделать советскую страну ещё лучше и счастливее. Русский мальчик Сёмка Баранкин действительно очень деревенский, городских плохо понимает. Но он умный! Он изобрёл техническое устройство, и его за это наградили путёвкой в пионерлагерь на море. Гайдар честно “куёт из юных читателей будущую Красную гвардию”, в которой нет и не будет разделения по национальности. И если даже нападут на СССР сорок королей, то победа в конце концов будет на стороне СССР. (это из сказки Альки про Мальчиша). Поднимутся в расцветающем Донбассе новые заводы и шахты, пионервожатая Натка с радостью поедет работать в Таджикистан. Перечитайте “Военную тайну”, очень актуально звучит!
Успех в этом мире дается как результат собственного труда и завидовать, что кто-то больше написал книг чем ты. просто говорит. что тот кто-то больше трудился своими мозгами, а ты все же ленился слишком напрягаться. Об этом талдычу и ради того, чтобы земляки мои не зависимо от национальности перешли от статики самолюбования и плача, перешли к динамике умственно-душевно-духовного труда беспрестанного – и тут пишу. Каждому этносу, если хочет по-серьезному жить в соответствии с законами мироздания, необходимо проследить путь свой от начала сапиенса до сего дня и описать этот путь собственных предков, дабы его читали все в один день каждой недели своей жизни, как читают Тору. Ибо в опыте ушедших поколений есть то, что нужно для динамики. Никого из прошедших ни кляня, ни обеляя, просто знать что полезное сделали, что было ошибкой и т.д. Просто у каждого свой огород и обижаться на то, что твой сосед или брат не возделывает твой огород – не умно. Все люди – от Адама и Евы, но каждого Создатель рождает со своим лицом.
Вот, расшифровываю слова праязыка, так имена всех (!) этносов исходят из Солнца и Создателя!.. Из Ра Иль – След Солнца Божественного. О Р ЫС = Божественного Солнца След. Сак С = Солнца След. Казак – Луч Солнца. И т.д. То есть прыжок двуного в сапиенс произошел на основе идеи единства рода человеческого с опорой на символ Солнца – светить всегда, светить везде, вот лозунг мой и Солнца, как по Маяковскому. Солнце светит всем. Но в какой-то момент истории человечество стало скатываться вниз… И потому вспомнить надобно исходящие задачи…
Но главное не в том, какой народ впереди. Т.к. любой народ для верхнего слоя есть расходный материал и пульта управления ни у одного народа нет. Масса, к большому сожалению, с каждым веком становится все более инертна, как кусок камня, который можно кинуть куда угодно или если кому надо использовать для самых сложнейших конструкций как песчинку для электроники. Суть нынешнего момента в том, что подошли к тому, что ч-во пришло к ступени познания процессов, которыми не сможет управлять без соблюдения закономерностей мироздания, что было обусловлено при создании сапиенса: не лезьте в красные линии – не вылезете!.. И, поскольку масса не хочет просыпаться, поскольку камень с места не двигается безвольно, вся ответственность и надежда на тех, кто мыслит, т.е. управляет пока процессом не видя, что вместе с массой погибнут и они. И повернут руль не дойдя до крайней бездны… Но им-то тоже надо донести красные линии…
А теперь об озарениях. которые бывают у каждого творческого индивидуума, который слишком глубоко погрузился в какую-то мысль и не знает иногда, что это: видимо, ч-ву нужно быстро, но очень обдуманно, менять курс… Что-то связанное с цикличностью. Когда меняются требования к части характеристик. Если вызреет, если успеется – скажу. Цикл природно-космически-духовный-информационный… Куда только не забредет ум человеческий в исканиях как часть космического разума… Вот и фантастика, едрени-фени… Как сказал Езекииль на берегу Кобды-реки. Между прочим, его настоящее имя Казак елі, если кому интересно – у А.П.Лопухина прочесть в Библейской истории Ветхого Завета. Каждый есть один из звенев в беспрерывной цепи.
Короче, нашел текстовую загадку мудрецов первосапиенса, которую не уяснил еще, чтобы сделать конкретику для обнародования. Их этих текстов тысячи тысяч, видимо, знали опыт катастроф и оставили будущим поколениям. В словах, топонимике, и прочих. И 30% вероятности, что то были единичные представители погибших ц-ий. Но кто знает, может и свершившие когнитивную революцию личности продукты оледенения создали сапиенса. Жаль, что под рукой нет команды яйцеголовых, чтоб по направлениям работали… Ладно, кончаю, привет Тимуру-пионеру! Я в 4-м классе был командиром пионерского отряда…
Великая вещь интуиция! “Нутром” чувствовал: не влезай в эту дискуссию, добра не будет! Влез. Пусть не в споры, но о статье мнение высказал. Ну и что? Автор статьи Артемьев и я о Гайдаре и его “Военной тайне” высказались, уважаемый Торегали Казиев по своей привычке в глубокую старину сам забрался и читателей завёл. Но Гайдара там не нашёл. А мнения о статье Артемьева других комментаторов интересно было бы почитать!
Михаил, могу предложить вам, как специалисту по Гайдару (не сочтите за иронию), перевести беседу в другое русло, сравнив “Военную тайну” с “Кавказским пленником” Л.Толстого. Жилин и Костылин — не прототипы ли Кибальчиша и Плохиша? Интересен также жанровый параллелизм — сочетание сказки и реализма.
Олег, я стал писать Вам ответ, по привычке подробный, и он исчез вдруг! Поэтому кратко отвечаю: предложение Ваше любопытно, однако я не литературовед, я педагог и автор произведений для детей и подростков. Статьи писать не хочу. С тем, что написал Артемьев о Гайдаре и “военной тайне” категорически не согласен. Гайдар пишет о всех детях пионерского лагеря с уважением и без “национального акцента”. Он воспевает дружбу между народами, а не сеет рознь! 1935 год, скоро начнется война с фашистами, и персонажи повести, а также читатели полюбившие их, столкнутся с врагом. Какие карьеры! Родину защищать – вот их “карьера”! Гайдар это понимал.
О какой “дискуссии” идёт речь? Дискуссии возможны там, где можно приводить аргументы… Причём здесь Гайдар и т.п.? Если заниматься “литературоведением”, это один вид деятельности, если заниматься “социологией литературы”, то, это другой. Понимали ли писатели в каком “бурном потоке” они плывут? Наверное, были такие, которые понимали: А.Толстой, Л.Леонов… Возьмите списки репрессированных. Л.Соловьёв написал в лагере “Повесть о Ходже Насреддине”, считается литературой для подростков. Ю.Домбровский написал “Факультет ненужных вещей” (кстати, был евреем). На днях, 3 июня 2023г, было столетие со дня рождения И.Шафаревича – прошло незаметно. Мне всегда казалось, что поисками “антисемитизма” занимаются те граждане, у которых нет других занятий для пропитания, как и разных других “…измов”. Не умеют шить пальто – или не хотят, а кушать хочется. Можно бы было о многом подискутировать: О Мировой Революции, о зерне и хлебе, о книгах, о русских писателях и русской литературе, которая скукоживается на глазах прямо пропорционально населению в деревнях Нечерноземья… но, зачем? Чтобы получить “билет члена”? Уже с 1991г можно было “дискутировать”, а результат “на лице”. Другое дело, что природу обмануть невозможно: “количество перейдёт в качество” и “блох закопают вместе с собакой”, но, это когда ещё будет.
Слишком упрощённый подход, по-моему.
Торегали Казиеву. Вот вы говорите: один написал много, а другой мало. Мало потому, что не прилагал усилий для увеличения числа произведений и их объёма. А вот Антон Павлович Чехов думает иначе в своём рассказе “Чёрный монах” . Он считает, что злокачественный трудоголизм – это болезнь нервов. В другой литературе я прочёл, что аскетизм тоже вредная привычка человека ведущая к злокачественному трудоголизму. Так что всё хорошо в меру иначе трудовой энтузиазм превратится в маразм.