ПАРАД, ПОТРЯСШИЙ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО
Рубрика в газете: Историческое событие, № 2019 / 41, 07.11.2019, автор: Николай ДРОНОВ
На фоне величественного Парада Победы 24 июня 1945 года, всех последующих послевоенных торжественных строевых смотров наших Вооружённых Сил на Красной площади в Москве, как-то в тени и полузабытии оказался, ещё более значимый, состоявшийся там же 7 ноября 1941 года, фронтовой парад воинов Красной Армии, сразу отправлявшихся на передовую, где готовились к завершающему удару на столицу войска гитлеровских захватчиков.
В судьбах каждого народа бывают события, которые навеки сохраняют своё величие и значимость, коренным образом повлияв в своё время на ход дальнейшего развития событий. Вот таким всемирно-историческим событием и оказался тот студёный парад, что так вдохновил и воодушевил красных защитников Отечества на фронте и в тылу.
Без сомнения, до того невиданная нигде, столь потрясающая демонстрация силы, воли и решительности обороняющейся стороны – биться до победы над надменными варварами 20-го века, настолько отрезвила войска оккупантов и самого их фюрера, что уже 12 ноября в Орше состоялся большой разговор высшего командования вермахта с главным вопросом: что делать дальше? Перейти к обороне и, дождавшись весны, по-новой наступать на Москву? Или, собравшись с силами сейчас, всё– таки попытаться взять нашу столицу, до которой передовым частям ГА «Центр» оставалось каких-то 30– 50 километров? Решили взять за основу второе, т. к. в противном случае, был велик шанс, что застопорившие ход их войска, окончательно потеряют боевой дух и боеспособность, что ещё более отдалит вожделенную победу покорителей Европы над Красной Армией… Как знаем, воинствующим арийцам не помогло и коллегиальное решение, о чём будет сказано позже.
Тем огорчительней на фоне сказанного, что тот, невероятно трудный и смертельно опасный парад, не сравним с нынешней памятью и вниманием Москвы к «Параду Победы-45». Хотя последний был великим праздником окончания огненной страды, а «парад-41» был великим испытанием на мужество, веру и умение в противостоянии с превосходящими силами противника, победить которого надо было во чтобы то ни стало. Что однозначно подразумевало самые скорые тяжелейшие физические и моральные испытания и вооружённую борьбу с матёрым врагом не на жизнь, а на смерть!
Ещё больше огорчает, что на памятные парады победы столица не жалеет ни денег, ни средств, ни информусилий. А вот на память парада «Щит-41» ограничивается ритуальными выступлениями школьников, показом штучных экземпляров былой боевой техники, да драпировкой Мавзолея…
Такое несправедливое «звучание» святого лозунга войны: «Никто не забыт и ничто не забыто!», просто обязывает автора попытаться самому сказать праведное слово, в надежде, что оно будет услышано (прочитано), понято и исправлено!
Итак, как всё было осенью 41-го года в Москве и Подмосковье? 12 октября немцы взяли Калугу. 14 октября – Калинин и 18 октября – Можайск…
12 октября решением ГКО создаётся Московская зона обороны, во главе с командующим Московским военным округом генерал-лейтенантом П.А. Артемьевым. Её первый рубеж проходил в 20 километрах от города, второй – по окраинам Москвы. В войска зоны входили части Московского гарнизона, дивизии народного ополчения и дивизии, прибывшие из резерва Ставки. Общее число личного состава МЗО насчитывало 220 тысяч человек, при 1770 стволов орудий и миномётов и 11 тысяч ручных и станковых пулемётов.
В ночь на 13 октября по распоряжению ГКО в Москве началась эвакуация в Куйбышев и ряд других городов на востоке различных государственных учреждений, включая наркоматы, крупные заводы, Академию наук и театры… Наркомат авиационной промышленности вывезли в Саратов, Артиллерийскую академию – в Самарканд, руководство РПЦ – в Ульяновск, саркофаг В.И. Ленина вывезли ещё 3 июля 1941 г. в спецвагоне спецпоезда в Тюмень, где он находился в течение 3 лет и 9 месяцев до возвращения в Мавзолей.
Эвакуация проводилась организованно, согласно заранее разработанному мобилизационному плану. По нему резервной столицей должен был стать Куйбышев.
16 октября из Москвы в Арзамас убыл Генштаб, во главе с маршалом Б.М. Шапошниковым. В Москве для обслуживания Ставки оставалась только оперативная группа в составе 10 человек, которую возглавил генерал-майор А.М. Василевский. Её задачей, по словам самого Александра Михайловича было (см. «Дело всей жизни»): «… всесторонне знать и правильно оценивать события на фронте; постоянно и точно, но без излишней мелочности, информировать о них Ставку; в связи с изменениями во фронтовой обстановке своевременно и правильно вырабатывать и докладывать Верховному Главнокомандованию свои предложения; в соответствии с принимаемыми Ставкой оперативно стратегическими решениями быстро и точно разрабатывать планы и директивы; вести строгий и непрерывный контроль за выполнением всех решений Ставки, а так же за боеготовностью и боеспособностью войск, формированием и подготовкой резервов, материально-боевым обеспечением войск».
Нагрузка тогда была столь велика, что Сталин лично приказал начальнику оперативного управления Генштаба Василевскому, сутками не выходившему из Ставки, в обязательном порядке отдыхать с 4 до 10 часов и постоянно контролировал выполнение его приказа. Но и при этом, приходилось хитрить, чтобы, не вызывая гнева Верховного, урвать час-другой из «сонного времени», для решения неотложных вопросов и задач.
Эти строчки приведены специально для того, чтобы читателю была понятна цена популистских утверждений некоторых периферийных деятелей про их разговоры в те дни и ночи с Василевским и информировании его «новостями» местного значения. Никто, кроме Сталина и его заместителей доступа к Александру Михайловичу не имел до 20 ноября, пока наш Генштаб не вернулся в Москву.
15 октября «5-я колонна» распустила по столице дикие слухи, что город обречён и, что немецкие танки, вот-вот ворвутся в Москву.
16 октября в городе водворилась паника… Остановилось метро. На некоторых предприятиях и учреждениях начались массовые увольнения. Сжигалась вся документация (?!) Закрывались продовольственные магазины и столовые. Многие директора магазинов грузили продукты на машины и покидали Москву, прихватив с собой и денежную выручку.
Мародёры начали грабить опустевшие квартиры и нападать на автомобили и телеги с эвакуировавшимися гражданами. Как пишет в своих воспоминаниях английский (русских кровей) журналист Александр Верт («Россия в войне 1941–1945 годов»), многие шкурники, паникёры и прочая столичная нелюдь, бросилась из Москвы на восток по всем дорогам, забив их собою так, что мешала продвижению войск и боевой техники, направлявшихся на усиление обороны города. По распоряжению Сталина были срочно выставлены пулемётные заслоны и вся шушера-знать помчала назад…
Уже к вечеру этого дня началось восстановление порядка и в самой Москве. Моссовет принял решения, которые 17 октября опубликовали все городские газеты:
1) Всем торговым предприятиям, ресторанам и столовым нормально по установленному порядку обслуживать население Москвы.
2) Троллейбусу и трамваю бесперебойно производить работу с 5 часов утра до 10 часов вечера.
3) Коммунальным предприятиям и лечебным учреждениям начинать и заканчивать работу в установленные ранее Моссоветом часы».
В 18 часов 05 минут 17 октября вышел приказ начальника Метрополитена открыть нормальное движение поездов и через 40 минут оно возобновилось на Кировско-Фрунзенской линии, а чуть позже, и на остальных линиях.
18 октября было принято решение об открытии в Москве в ближайшие два дня 200 магазинов и павильонов, торгующих хлебом и другими продуктами питания. По радио и в газетах прошли сообщения о привлечении к уголовной ответственности руководителей предприятий, самовольно оставивших вверенные им посты, расхищавших государственное имущество, уничтожавших документацию, проводивших «контрреволюционную агитацию». Тогда же москвичи узнали, что по закону военного времени, многие из таких «слуг народа» были приговорены к расстрелу (с конфискацией)!
17 октября по поручению ЦК ВКП(б) выступил секретарь МГК партии А.С. Щербаков. Он разъяснил жителям столицы сложность обстановки, создавшейся на подступах к Москве, вынужденность и целесообразность эвакуации учреждений, заводов и населения (число эвакуированных «ртов» составило 1 миллион). Опровергая ложные слухи о скорой сдачи столицы, Александр Сергеевич сказал: «…за Москву будем драться упорно, ожесточённо, до последней капли крови. Планы гитлеровцев мы должны сорвать во что бы то ни стало…»
19 октября решением ГКО в Москве и в прилегающих к ней районах с 20 октября вводилось осадное положение. Кроме того, в постановлении говорилось: «Сим объявляется, что оборона столицы на рубежах, отстоящих на 100–200 км западнее Москвы поручена командующему Западным фронтом генералу армии тов. Жукову, а на начальника гарнизона г. Москвы генерал-лейтенанта тов. Артемьева возложена оборона Москвы на её подступах…»
Решение о проведении парада Сталин принял 16 октября. Тогда же Верховный заявил, что он остаётся в Москве, на своём рабочем месте! По свидетельству очевидцев, это решение сыграло исключительно положительную роль в стабилизации обстановки в Москве и в придании военным и гражданским лицам уверенности в удержании столицы и разгроме вражеских армий! В Москве также оставались ГКО, Ставка ВГК, а в наркоматах – оперативные группы во главе с Наркомами.
Лучше всех и убедительнее всех участников тех событий пишет о том параде генерал П.А. Артемьев: «В ночь с 30 на 31 октября я, как командующий войсками Московского военного округа и Московской зоны обороны, был с докладом в Ставке Верховного Главнокомандующего. И.В. Сталин спросил, готовимся ли мы к параду войск Московского гарнизона в честь 24-й годовщины Октября. Я, помнится, не скрыл трудностей, сославшись на сложную военную обстановку и отсутствие достаточного количества войск… В ответ мне было сказано, что нужно оценивать политическое значение такого парада, и дан приказ: парад готовить, необходимые для него войска изыскать, танки будут, а артиллерией поможет Главное артиллерийское управление… При этом меня предупредили, что о параде никто не должен знать, кроме строго ограниченного круга лиц.
…Вместе с первым секретарём Московского горкома партии, членом Военного Совета округа А.Щербаковым… мы выработали версию: «…мол, москвичи хотят посмотреть на воинские части, готовящиеся к отправке на фронт, поэтому в середине ноября предполагается устроить в районе Крымского моста небольшой смотр этих частей…»
Чтобы сохранить военную тайну и по максимальной использовать оставшееся до 7 ноября время, в двигавшихся к Москве частях усиленно проводили строевую подготовку, объясняя её тем, что москвичи должны увидеть высокую выучку у бодро марширующих полков и батальонов, идущих на фронт. Все танки, находившиеся на передовой, было приказано не трогать. Вместо фронтовых тяжёлых танков КВ-1 с Челябинского завода срочно отправили в Москву 30 таких же машин, но на тот момент, ещё без стартёров и других существенных деталей. Весь «недобор» установили на ходу, по дороге в столицу! Не были взяты с фронта и ни один солдат, ни одна пушка, самолёт, зенитка!..
В итоге, в параде приняли участие части гарнизона и военные училища Москвы. Наибольшее же число участников торжественного марша на Красной площади выпало на транзитные войска, проходившие на войну через столицу.
Только после торжественного собрания на станции метро «Маяковская», где-то в 23-00, командующий парадом генерал Артемьев сообщил командирам частей об истинной их задаче…
Особенностью небывалого парада стало и то, что раньше войска на парад выходили без боеприпасов, а на этот раз, в связи с близостью врага, надо было быть вовсе оружии, чтобы в случае надобности, немедленно вступить в бой.
Потому войска шли в полном походно-фронтовом снаряжении. В частности, пехотинцы были с оружием, патронными подсумками, двумя ручными гранатами, сапёрными лопатами, противогазами и, каждый пятый, с флягой со спиртом на пятерых! Все понимали: отсюда, с Красной площади, они пойдут прямо на передовую – враг был у ворот Москвы и, сам жаждал крови.
«Нас всех волновал вопрос, а как поведёт себя противник? Гитлер на весь мир заявил, что 7 ноября он проведёт на Красной площади в Москве парад своих «непобедимых» войск, вёзших в обозе для этого парадное обмундирование. Известным был и его приказ: в ближайшие дни во что бы то ни стало разделаться с Москвой. Пленные рассказывали, что за взятие Москвы им были обещаны тёплые квартиры, имущество города, отпуска домой и объявлено, что захват Москвы – это конец войне. У одного пленного офицера было обнаружено обращение немецкого командования к солдатам Восточного фронта: «Солдаты! Перед вами Москва! За два года войны все столицы континента склонились перед вами, вы прошагали по улицам лучших городов. Вам осталась Москва. Заставьте её склониться, покажите ей силу вашего оружия. Пройдитесь по её площадям. Москва – это конец войны. Москва – это отдых. Вперёд!»
Всего этого нельзя было не учитывать. Ещё во время беседы в Ставке Артемьев спросил: «Как действовать, если утром 7 ноября враг совершит налёт на Москву?» Ответ был короток: «Надо принять все меры, чтобы ни один фашистский самолёт не проник в московское небо. Но если всё же такое случится, парад ни в коем случае не отменять».
И все нужные меры были приняты. К лётчикам-истребителям, которые охраняли воздушные рубежи столицы, поехал маршал С.М. Будённый. Сказать о параде он не мог. Потому обратился к лётчикам с просьбой: «7 ноября – наш великий праздник. Нельзя допустить, чтобы в этот день фашистские самолёты сбросили на Москву бомбы…»
Пилоты заявили: «К Москве не пропустим! Если нужно, будем таранить!..»
С этого времени 550 самолётов постоянно стояли на аэродромах в готовности номер один!
Насколько значимы были принятые меры безопасности, подтверждает почти забытый факт. В 18 часов 6 ноября были включены все радиостанции Советского Союза и в эфире прозвучало: «Говорит Москва! Передаём торжественное заседание Московского Совета с представителями трудящихся города Москвы и доблестной Красной Армии, посвящённое 24-й годовщине Великой Октябрьской революции…»
Собрание проводилось не на традиционном месте – Большом театре, в который 29 октября угодила фашистская бомба, а на перроне станции метро «Маяковская», где присутствовало 2 тысячи приглашённых!
Понятно было ликование советских людей: к репродукторам и радиоприёмникам прильнули воины армии и флота, рабочие и колхозники, партизаны и подпольщики. В этот же день совершили массированный налёт на город 250 вражеских бомбардировщиков, попытавшиеся сорвать наше предпраздничное торжество. Однако авиапираты были встречены нашими истребителями и зенитками таким губительным огнём, что потеряв 34 самолёта, асы Геринга вынуждены были убраться восвояси! Ни один бомбардировщик врага не сумел прорваться, хотя авианалет и продолжался целых 5 часов! После этого, в целях гарантии безопасности в день парада, на трибуне Мавзолея рядом со Сталиным поставили прямой телефон с КП командующего Московским фронтом ПВО генерал-лейтенанта Д.А. Журавлёва.
С докладом перед собравшимися выступил председатель ГКО И.В. Сталин.
Он подвёл итоги боёв за 4 месяца, изложил суровую правду о тяжёлом положении, в котором оказалась страна, вскрыл причины временных неудач Красной Армии. Были доказаны перспективы великой освободительной борьбы Советского народа и сделан вывод о неминуемом разгроме Гитлеровской Германии и её союзников.
Доклад заканчивался словами: «Наше дело правое – победа будет за нами!»
В ночь на 7 ноября по распоряжению Сталина с кремлёвских звёзд сняли чехлы и они вновь засверкали огнём. Была убрана маскировка и с Мавзолея В.И. Ленина, после чего усыпальницу вождя больше не камуфлировали.
Вот что о самом невиданном до того параде Красных войск сразу сообщила газета «Московский большевик»: «Открывая торжественное шествие, мимо Мавзолея в чётком и ровном строю проходят курсанты военных училищ. Шумными аплодисментами трибуны встречают батальоны моряков. Идут войска НКВД, батальоны пехоты, стрелковые подразделения. Заключая торжественное шествие, мимо Мавзолея проходят отряды рабочих города Москвы и батальон ветеранов-красногвардейцев. На площадь вступает кавалерия. За эскадронами с грохотом несутся пулемётные тачанки. Степенно и строго проходит моторизованная пехота. Неслышно катят автомобили с зенитными установками – один из самых популярных в Москве родов артиллерийских войск. Зенитчики – любимцы москвичей. Завершая марш советской военной техники, площадь заняли танки, их было 200! Сначала по заснеженной брусчатке прошли маленькие подвижные танкетки, за ними шли лёгкие танки, средние, тяжёлые. Для участия в воздушном параде на подмосковных аэродромах было подготовлено 300 боевых самолётов. Однако в силу крайне неблагоприятных метеоусловий, старт грозной воздушной авиации пришлось отложить». Кстати, в докладе накануне в адрес ВВС Сталиным было сказано: «… наша авиация по качеству превосходит немецкую авиацию, а наши славные лётчики покрыли себя славой бесстрашных бойцов!»
Для справки напомню: под Москвой наша авиация совершила тогда в 2 раза больше боевых вылетов, нежели германская!
Парад длился ровно час. Прошло на глазах москвичей 69 батальонов. В цифровом подсчёте это выглядело так: личного состава войск – 28.487 человек; артиллерийских орудий – 140;бронеавтомобилей – 232!
В отличие от довоенных парадов с речью выступил не принимающий парад (маршал С.М. Будённый), а Верховный Главнокомандующий Сталин. Он сказал: «Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, рабочие и работницы, колхозники и колхозницы, работники интеллигентного труда, братья и сёстры в тылу нашего врага, временно попавшие под иго немецких разбойников, наши славные партизаны и партизанки, разрушающие тылы немецких захватчиков… На вас смотрит весь мир, как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрят порабощённые народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойны этой миссии! Война, которую вы ведёте, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!»
Однако записать речь Сталина не удалось. В мирное время парад начинался в 10 часов утра и операторы звукозаписи подъехали, как обычно, к 8 часам, чтобы по привычке заранее смонтировать аппаратуру. К этому моменту все высшие руководители страны во главе со Сталиным (В.Молотов, Г Маленков, Л.Берия) уже стояли на трибуне Мавзолея, а войска готовились к началу движения. И кинооператоры начали снимать, так и не успев наладить синхронную звукозапись. Понятно, «виновников» СМИ-сбоя наказывать никто не стал. Но Сталину пришлось в тот же вечер 7 ноября повторить свой доклад в Кремлёвском дворце, где был срочно построен фанерный фрагмент Мавзолея.
Ещё больше поразит читателя, что в тот день 7 ноября, кроме парада в Москве, таковые прошли и в Куйбышеве, и в Воронеже! На них тоже присутствовали официальные лица многих зарубежных стран и представители их средств массовой информации. В Куйбышеве строевое торжество наших войск прошло по праву «н.з.» – столицы Советского Союза, а в Воронеже находились КП и штаб Юго-Западного направления. В резервной столице парад принимал маршал К.Е. Ворошилов, а в Воронеже – Главнокомандующий Ю.-З.Н. маршал С.К. Тимошенко. Волжским парадом командовал генерал– лейтенант М.А. Пуркаев. На трибуне находились М.И. Калинин – «Всесоюзный староста» и высокие должные лица нашего государства. Полтора часа перед трибунами шли пехотинцы, курсанты Военномедицинской академии, сводной женский батальон ПВО, прогарцевала кавалерия. Прогрохотали и танки: Т-35, Т-26, БТ-7. Противотанковые пушки буксировали бронированные тягачи «Комсомолец». Всего торжественным маршем прошло более 22 тысяч воинов. Над трибунами в несколько эшелонов пролетели 700 самолётов. Как и в былые времена, прошла и мирная демонстрация, в которой приняло участие 178 тысяч куйбышевцев!
Не случайно, представители зарубежья сразу отметили и оповестили об этом весь мир, что на этих трёх парадах было столько показано танков и самолётов, что их число намного превышало аналогичные показатели всей польской армии на 1 сентября 1939 года! Мало сказанного, вся продемонстрированная боевая техника была только отечественного производства!
Как итог, эти «показушные» марш-парады кардинально повлияли на зарубежную оценку обороноспособности СССР и укрепили веру советских людей и их сторонников за границей в нашу победу. Это был личный триумф Сталина, напрочь развенчавшего устрашающую пропаганду Геббельса и его подголосков!
Р.5. Всё сказанное о «сюрпризном» ноябрьском параде в Москве 41-го, ясно, понятно и бесспорно.
Но всё-таки одно «но» не даёт внимательным читателям покоя. Торжественные смотры и марши войск и раньше имели место в нашей истории. Но их обычно проводили перед сражением, чтобы поднять дух бойцов, углубить их чувство товарищества, укрепить веру в свои силы, в безусловную победу над супостатом…
В той обстановке, что сложилась тогда на подмосковных рубежах, для наших войск насущной задачей могла стоять только проблема обороны, при которой первым всегда начинает враг! Тогда, как-то не воспринимается логичной мысль, чтоб: с «шумного бала», да в глухие окопы… Тем более, для окопов такого мощного эмоционального заряда оборонцам не требуется. Там иные ценности: терпение, укрытие, питание, одеяние, достаточное количество оружия и боеприпасов…
Как-то непохоже, чтобы наш Верховный без крайней необходимости, решил для укрепления обороны провести такое рискованное, дорогое, нелёгкое и масштабное мероприятие. Тогда, как следует понимать всё приведённое «по теме» выше?
Ответ находим в мемуарах маршала А.М. Василевского (упом, Т. 1): «…идея контрнаступления под Москвой возникла в Ставке Верховного Главнокомандования ещё в начале ноября, после того как первая попытка противника прорваться к столице была сорвана. Но от неё пришлось отказаться вследствие нового фашистского натиска, для отражения которого потребовались имевшиеся у нас резервы. Лишь в конце ноября, когда противник исчерпал свои наступательные возможности, его ударные группировки оказались растянутыми на широком фронте и он не успел закрепиться на достигнутых рубежах, Ставка возвратилась к идее контрнаступления…
Генеральный штаб во главе с Б.М. Шапошниковым возвратился в Москву ещё в 20-х числах ноября и тут же включился в работу по подготовке контрнаступления…»
Тогда получается, что главную цель наших парадов понял и Гитлер, а потому и решил упредить неминуемое скорое контрнаступление Красной Армии, первым нанеся (из последних сил) решающий удар. Потому и пошли захватчики в «последний бой»: на Западном фронте уже 15 ноября, а с юго-востока, более крепко побитая Брянским фронтом 2-я танковая армия Гудериана (под Брянском, Трубчевском, Мценском, Тулой, Тёплое), смогла подключиться к коллегам Западного направления только 18 ноября. Как видим, захватчики так торопились, что даже не могли нанести по столице обязательного одновременного удара!..
Николай ДРОНОВ,
полковник в отставке
– В такой ситуации ищешь ответ на вопрос: “До и после парада 30 тыс. войск надо было где-то разместить, накормить.”