Питер изменил мою жизнь!
Рубрика в газете: Жизнь национальностей: в поисках гармонии, № 2020 / 16, 30.04.2020, автор: Саша ЗАЙЦЕВА
Саша Зайцева – поэт и редактор. Она родилась и выросла в Казахстане. Ныне живёт в России на два города сразу – Новосибирск и Санкт-Петербург. Автор сборника стихотворений «Снег, которого не было» (Германия, Stella, 2016). Участница спектакля Новосибирской государственной филармонии «Soul of tango», соавтор выставки-перфоманса Елены Бертолло «Но что-то пошло не так» в НГЦИИ. Лауреат Международного фестиваля русской поэзии и культуры «Арфа Давида» (Израиль, 2013), Корнейчуковской премии (Одесса, 2015), победитель конкурса русской поэзии имени Ольги Бешенковской (Германия, 2015), конкурса имени Твардовского «За далью – даль» (Калининград, 2015), конкурса «Петроглиф-2015» (Карелия), международного конкурса поэзии «Верлибр» (Ульяновск, 2017).
– Как давно в Питере? Как оказались там? Как приняла вас Северная столица?
– Я уехала из Новосибирска в августе 2012-го – поступила в магистратуру Европейского университета в Санкт-Петербурге, намереваясь посвятить себя изучению социолингвистики и социальной антропологии. Это один из сильнейших гуманитарных университетов поствузовского образования в России, и одно из тех мест у нас, где можно продуктивно делать настоящую гуманитарную науку международного уровня. Учиться там было весьма непросто, но многие вещи меня вдохновляли.
Плюс я получила красную «корочку» Молодёжного клуба Эрмитажа, а с ней – право посещать лекции по искусству и свободно приходить на экспозицию. Нередко, если была плохая погода или плохое настроение, я просто шла бродить по залам. Некоторые лекции выпадали на дни, когда Эрмитаж закрыт для посещения, и это была вообще фантастика – мы, группа из 5-7 человек, мигрировали с лектором по пустым полутёмным волшебным пространствам Эрмитажа…
Не всё задуманное удалось, в частности, из университета мне пришлось в итоге уйти. Я не потянула и учёбу, и работу, а работать мне было необходимо – хотя я и выиграла грант Фонда Сколково на обучение, и у меня была стипендия, её катастрофически не хватало, так как я продолжала ещё платить ипотеку за квартиру в Новосибирске.
В какой-то момент это показалось мне настоящим провалом, у меня была сильная депрессия, и всё выглядело так, что Питер жесток ко мне и совершенно не хочет меня принимать. Я тосковала по солнцу, по друзьям, оставшимся в Новосибирске, по элементарному комфорту – жила я в коммуналке, и поверьте, они далеко не все прекрасны и романтичны. Однако в итоге Петербург кардинальным образом (и к лучшему) изменил мою жизнь – я нашла хорошую работу, стала много путешествовать, завела новых потрясающих друзей.
– Что такое сегодня литературный Петербург для вас?
– Это трепетная и честная поэзия Тани Репиной, это вещи, которые делает поэт Егор Сергеев, это творчество Егора Енотова (его стихотворение «Тайга» я считаю одним из лучших поэтических произведений о современной России), это стихи и перфомансы Павла Крузенштерна. И это разная чудесная литературная и окололитературная «движня», в которую я так или иначе вовлекаюсь благодаря уже названным ребятам, а ещё Николаю Сальникову, Антону Володину, Михаилу Федотовскому.
– Связи с Сибирью сохранились? Давно были на родине?
– Я по-прежнему преподаю в Новосибирском госуниверситете, на отделении журналистики, поэтому связь никуда не делась – и параллельно у меня ещё есть проекты в Москве, так что частично я обитаю и там. А в 2018 году я полгода прожила в Армении… Можно сказать, что Питер стал моей взлетной полосой в другую, более свободную и творческую жизнь.
– С какими именами вы соотносите литпроцесс в Сибири?
– Здесь моё сердце безраздельно (почти) принадлежит Геннадию Прашкевичу. Некоторые его строчки я часто нашёптываю сама себе наизусть. Я думаю, он прекрасен, мудр и тонок; особенно хорош его поэтический сборник «Большие снега». В прозе люблю у него «Дэдо», «Белый мамонт», «Сендушные сказки», «Иванов-48» и «Теорию прогресса». Ещё мне очень нравится поэтическое творчество других новосибирцев: Антона Метелькова, Виталия Красного, Петра Маняхина, Вики Мальковой и Киры Бергвинд, хотя Кира уже мигрировала в Санкт-Петербург – так что, может, стоило назвать её уже в списках питерцев. В числе любимых поэтических книг всей моей жизни – «Разблокировано достижение» Кати Странгел, которая, к большой моей сердечной боли, погибла несколько лет назад – ей было немногим больше двадцати.
– Вы работаете в сфере, далёкой от поэзии. Важен ли поэту Саше Зайцевой карьерный рост на работе?
– Я редактор и пишущий автор, поэтому моя сфера не так далека от поэзии, как может показаться. Это всё равно работа со словом, причём довольно въедливая и самозабвенная. Что касается карьерного роста, то, пожалуй, меня можно отнести к трудоголикам и карьеристам. Мне не очень важна высота и красивое название занимаемой должности, но мне важно, чтобы я работала над проектом, который мне нравится. Чтобы я с удовольствием перечитывала свои статьи, могла гордиться ими и (в хорошем смысле!) хвастаться своей работой. Кроме того, когда я прихожу на занятия к студентам университета, я считаю, что должна им продемонстрировать свою профессиональную состоятельность. Сейчас я сотрудничаю, в частности, с командой «Яндекса» – это звучит довольно внушительно.
– Поэзия – то, что внутри вас или то, что ушло в народ?
– И то, и то. Но во мне, я думаю, поэзии всегда остаётся больше, чем «отпечатывается» на бумаге. Есть вещи, которые я чувствую, но их невозможно (по крайней мере, пока невозможно) выразить словами. Мне кажется, что иногда их могла бы рассказать музыка – но я не композитор. В иной момент я ловлю красоту, с которой бы справился художник – но я не умею рисовать. Некоторые поэтичные моменты я фиксирую в своём инстаграме – сочетание настроенческих фото и коротких подписей иногда позволяет сказать больше, чем стихи.
– Любимый поэт и мастер слова для вас тождественные понятия?
– О, да! Я довольно жёсткий и въедливый критик; мне важно не только то, что сказано (ибо в эпоху постмодернизма невозможно или почти невозможно сказать что-то новое). Мне принципиально то, как это сказано. Вот мой кумир Павел Васильев: «Всё утечёт, пройдёт, и вот / Тебе покажутся смешными / И хитрости мои, и имя, / И улыбающийся рот. / Но ты припомнишь меж другими / Меня как птичий перелёт». Это же совершеннейший восторг, я катаю эти слова языком во рту, как конфеты, и не могу насладиться тем, насколько это круто «сделано»!
Или вот Геннадий Прашкевич – про сибирскую зиму: «Но снег ложился густо-густо, / Стелил тропу мою, / И было пусто-пусто, / И грустно – как в раю». Когда я прочла эту вещь в первый раз, мне стало больно от её красоты; мне казалось, что после этих строк ничего уже не может быть по-прежнему. Думаю, именно после них я поняла, что навсегда и беззаветно влюблена в сибирскую зиму, какой бы она ни была тяжёлой, как бы мне ни хотелось её больше никогда не видеть. Теперь, когда мне важно найти внутреннюю точку опоры, я представляю, что выхожу на заснеженное Обское море и смотрю в белую пустоту: это – моя Планета.
– Самая яркая литературная акция, которую наблюдали или в которой участвовали?
– Назову несколько. Это битва поэтов и актёров в Санкт-Петербурге в Голицын-Лофте в январе 2018 года – мы, современные поэты (в команде был Павел Крузенштерн, москвич Арс Пегас, Егор Енотов и я), читали на публике свои стихи. Наши оппоненты – профессиональные актёры – исполняли классиков. Это было эмоционально-напряжённое и эффектное шоу, и да, мы, поэты, выиграли! Отпечатался в памяти ещё Фестиваль современного искусства в филармонии в Белгороде в 2017 году – «коктейль» из музыки, литературы, драматургии. Ценно для меня музыкально-сценическое событие «Душа Танго», которое мы сотворили с ребятами-музыкантами и танцорами танго в Новосибирской филармонии в феврале 2016-го. И масштабный арт-фестиваль «48 часов Новосибирск», который прошёл этой осенью на 20 площадках – у меня там был свой арт-объект на площадке «Горящие туры по интимным местам», её устраивали художники Елена и Андрей Бертолло.
Я не случайно называю не «чистые» литературные события – меня привлекают вещи, которые творятся на стыке разных искусств. То, что рождается из смеси театра, музыки, слова, танца, перфоманса, изобразительного искусства.
– По вашим ощущениям, остаётся ли Санкт-Петербург культурной столицей России? Часто ли ходите в театр? На драматургию? Актёров? Режиссёров?
– В Питере есть Эрмитаж и Русский музей, и только поэтому его доля в «культурном пироге» страны всегда будет ощутимой. Когда есть возможность, я прихожу «в гости» к Айвазовскому, Филонову, Кандинскому, Матиссу, Репину, Пикассо – в зависимости от того, по кому скучаю больше всего в данный момент, и просто кайфую от того, что могу видеть эти вещи вживую. Жизнь выглядит более осмысленной, если в ней возможны такие картины. Из питерских театров больше всего ценю БТК (Большой театр кукол) – там творит сейчас режиссёр Руслан Кудашев, его пластическая постановка «Экклезиаст» – одно из ценнейших эмоциональных и эстетических событий в моей жизни. И пусть вас не смущает, что кукольный театр – это, вроде как, должно быть только для детей и несерьёзно. Кудашев доказывает обратное. А вообще мои любимые спектакли локализованы сейчас в Новосибирске – это «Три сестры» и «Онегин» Тимофея Кулябина в «Красном факеле» («Онегина» смотрела вообще шесть раз и пойду ещё), «Я здесь» Максима Диденко и «Идиот» Андрея Прикотенко в «Старом доме». Я совершенно убеждена, что новосибирский театр сегодня может дать зрителю вещи, аналогов которым нет в Питере – поэтому новосибирцам не стоит думать, что всё хорошее происходит там, в европейской части России. Тот же «Онегин» – вообще единственный спектакль за всю историю «Золотой маски», который получил одновременно две такие награды! Так что увидеть его хотя бы раз – вообще дело чести каждого новосибирца, простите мне мой пафос.
– Назовите книги и фильмы ХХI века, повлиявшие на вас!
– Это три фильма Отара Иоселиани – «Истина в вине», «Сады осенью» и «Утро понедельника». Хотя «Истина в вине» – это 1999 год, но смотрела я её недавно, так что, я надеюсь, вы простите мне эту погрешность. Это фильмы Звягинцева – прежде всего, «Нелюбовь» и «Левиафан». Из «серьёзных» назову также «Адаптацию» Спайка Джонса, «Трудности перевода» Софии Коппола и «Господин Никто» Жако ван Дормеля. Из «несерьёзных» обожаю вещь «Обещать не значит жениться» Кена Куописа – кажется, я могу её пересматривать бесконечно. Книги – Марьям Петросян «Дом, в котором», «Остромов, или Ученик чародея» Дмитрия Быкова, серия романов о Гарри Поттере Джоан Роулинг, а также (может быть, внезапно – но написана она очень хорошо) науч-поп-серия Аси Казанцевой «Как мозг заставляет нас делать глупости» и «В интернете кто-то не прав». Плюс названные выше книги Прашкевича – они тоже достаточно новые.
– Самые близкие люди, лучшие друзья поэта – тоже поэты? Почему?
– Для меня это высказывание верно, только если понимать слово «поэт» не напрямую, а фигурально – то есть как «человек с чувственным мировосприятием, готовый к открытому общению». Часть моих ближайших друзей действительно поэты. Часть – художники и музыканты. Есть друзья среди психологов, журналистов, маркетологов, переводчиков и даже адвокат один есть – может быть, не самый близкий мой друг, но мы «на одной волне». Почему именно так? Я – вулкан эмоций, у меня очень широкий спектр ощущений и я не приемлю отношений без открытого обмена мыслями и чувствами. Человеку другого склада со мной будет либо странно, либо и странно, и непонятно, либо и странно, и непонятно, и сложно. Мне с ним, скорее всего, будет скучно. Трудности перевода.
– Самое романтичное место в Петербурге?
– Небольшая набережная у обновлённого завода «Севкабель» – там сейчас сделали стильное общественное пространство, где проходят выставки, творческие и гаражные распродажи, есть рыночек со стрит-фудом, можно музыку послушать, можно купить картину современного художника, а можно просто погулять. Маленький бар «Небо и вино» в тупике переулка Пирогова – там хорошо посидеть на крыше и посмотреть на центр города. Нежно отношусь к местечку «Бейрут» на Стремянной – опять же это очень маленькое кафе, но если повезёт занять единственный столик у огромного окна – это удача. Люблю посидеть в Саду Фонтанного дома, где жила Ахматова. И абсолютно другая романтика – это советская рюмочная «Маяк» на улице Маяковского. Идти туда одному и приглашать туда кого-то на романтическое свидание я бы не посоветовала, а вот с лучшим другом – таким, с которым огонь и воду прошли, – обязательно сходите.
– Что убрать из Питера, чтобы там стало просто супер?
– Лёд с тротуаров и крыш зимой – там очень плохо чистят улицы. Когда жила в центре, всегда боялась, что меня убьёт сосулька или я сломаю ногу. Пластиковые и железные двери из исторических зданий – увы, целостность архитектурного облика утрачена почти уже у всех домов в центре. Пластиковые окна тоже. И кварталы одинаковых огромных «человейников» на окраине – там нет деревьев и парков, негде гулять. Хотя сама я живу в таком месте.
– К кому отнести вас – к питерским сибирякам или к сибирским питерцам?
– А надо ли? Я постоянно мигрирую и меняю окрас.
Беседу вёл Юрий ТАТАРЕНКО
Фото из личного архива Саши Зайцевой
“Это один из сильнейших гуманитарных университетов поствузовского образования в России, и одно из тех мест у нас, где можно продуктивно делать настоящую гуманитарную науку международного уровня”.
Сразу видно, что растет необъятный мастер слова. И про то, как сухою б “красной корочкой” питалась тоже очень понравилось. Бис, ребята, бис.