ПОСЛЕ ТЕЛЕГРАММЫ БРЕЖНЕВУ
Кто покорёжил фильм Константина Симонова
Рубрика в газете: Горькая правда о войне, № 2019 / 17, 08.05.2019, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО
Константину Симонову долго не везло. Ещё в конце 50-х годов он оказался в опале и вынужден был на время покинуть Москву и уехать в Ташкент. Говорили, будто Михаил Суслов не мог простить ему историю со скандальным романом Бориса Пастернака «Доктор Живаго». Якобы в Кремле считали, что Симонов, когда был редактором «Нового мира», вполне сам мог бы урегулировать многие вопросы с Пастернаком и, убрав все сомнительные моменты, напечатать «Доктора Живаго» в журнале, а он впутал в это дело первых руководителей партии и страны.
Вернувшись в 1960 году из неофициальной ссылки, Симонов рассчитывал на полное отпущение ему всех былых грехов. Но цензура и функционеры из идеологических отделов ЦК ничего прощать писателю не захотели. Они ещё больше усилили контроль за каждым его чихом. Достаточно вспомнить, какую стену Главлит выстроил перед военными дневниками Симонова.
Писатель надеялся на смягчение отношения к его творчеству после устроенной ему в 1966 году помощником генсека Андреем Александровым-Агентовым встречи с Брежневым. Но чиновники, ориентировавшиеся на Суслова, не угомонились. Вскоре они попытались запретить фильм В.Ордынского «Ни убавить, ни прибавить», который был снят при участии Симонова.
Идея этой картины возникла сразу после празднования 20-летия великой Победы.
«В августе 1966 года, – вспоминал критик Владимир Огнев (а он в то время был главным редактором сценарно-редакционной коллегии Экспериментальной творческой киностудии), – К.Симонов и Е.Воробьёв предложили план сценария документально-публицистического фильма о битве под Москвой. Потом появился сценарий под обязывающим названием «Ни убавить, ни прибавить». Эту строку из А.Твардовского вынес в заголовок К.Симонов.
На стадии работы над планом и сценарием я ещё принимал посильное участие. Когда же дело дошло до кульминации – бесед с маршалами Жуковым, Коневым и Рокоссовским (он одновременно был и консультантом), а потом и съёмки, – всю полноту работы взял на себя, конечно, Симонов. Он и генерал Н. Павленко ездили на дачу к Жукову.
По ряду причин я не воспользовался своим положением в студии, и больше меня, наверное, мог бы рассказать о наших киногероях редактор-организатор Зорий Хволовский (муж Е.С. Ласкиной, бывшей жены Симонова). Он отвечал за всю техническую сторону проекта, бывал там, где были оператор, осветители, интервьюеры, то есть в самой гуще событий.
В предварительных разговорах с Симоновым я не раз подчёркивал, что фильм под таким названием хотя и будет иметь нелёгкую судьбу в прокате, но нам придётся идти до конца. В частности, я ревниво следил за своеобразным «золотым сечением» сценария. По нему фильм как бы переламывался на две, непременно равные, половины. Как мы отступали и как потом сокрушили врага.
Конечно, все внешние трудности были связаны с первой частью. Громадный материал первой половины картины состоял в основном из трофейной немецкой хроники. Её жутко было смотреть, даже сидя в уютном просмотровом зале. На экране (почти все общие планы – с воздуха) возникали огромные пространства нашей земли, покрытые чёрными остовами (бесконечно длинные планы!) брошенной, искорёженной техники, километровыми колоннами пленных, скелетами сожжённых самолётов, что стояли прямыми рядами на своих бывших аэродромах…
Конечно, зная Симонова тех лет, я не сомневался в его умении найти максимум возможностей сопротивления цензуре. Как он этого добивался, знал только он. Симонов не раз встречался «наверху», убеждая эти «верха», что не только сама по себе правда нужна обществу (это как раз труднее всего усваивалось в верхних эшелонах), а мысль атом, какого сильного врага одолел наш народ» (В.Огнев. Фигуры уходящей эпохи. М., 2008. С. 489–490).
Но никакое лавирование Симонову не помогло. Против фильма восстали сразу несколько влиятельных маршалов и генералов из Министерства обороны. На стороне маршалов оказался и заведующий сектором кино в ЦК партии Ермаш. Не помогла даже смена названия фильма (Симонов, чтобы ублажить функционеров, предложил другое название картины: «Если дорог тебе твой дом…»).
«Ярость ЦК, – рассказывал Огнев, – вызвали лучшие кадры фильма; неизвестно, по каким каналам шла утечка информации. Сценарий мы не выпускали из рук довольно долго.
Чего стоили, скажем, два кадра. Один с затемнением лиц довоенных маршалов на уникально выполненной (монтажно) «фотографии». Жертвы репрессий, один за другим, исчезали с фотографии – то здесь, то там светились лишь – то лысый Тимошенко, то усатый Будённый, то вечный Ворошилов, а между ними – почти полный мрак.
Или кадр на Красной площади. Молоденький солдатик, преданно-восторженный взгляд которого долго фиксирует камера. Взгляд направлен на Сталина, который нервно вышагивает взад-вперёд по трибуне Мавзолея в тот холодно-знаменитый день сорок первого года… Здесь, после паузы, шли прямые слова о главном виновнике катастрофы Отечества».
Потом взбесилась цензура. 31 марта 1967 года начальник Главлита Павел Романов, когда-то курировавший в партаппарате физкультуру и спорт, доложил в ЦК КПСС:
«Экспериментальная творческая киностудия «Мосфильма» в марте с.г. представила на контроль в Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете Министров СССР монтажные листы хроникально-документальной кинокартины «Если дорог тебе твой дом…», отснятой по сценарию Е.Воробьёва, В.Ордынского и К.Симонова. Фильм рассказывает о начальном периоде Великой Отечественной войны и обороны Москвы в 1941 году.
Ознакомление с монтажными листами и просмотр самого фильма показывает, что он тенденциозно и односторонне освещает события, связанные с началом Великой Отечественной войны и руководством обороной Москвы.
В кинокартине обходится вопрос о роли Коммунистической партии и Советского правительства в организации защиты нашей столицы, контрнаступления советских войск и разгрома немцев под Москвой. Так, в фильме нет ни одного эпизода, в котором бы говорилось о непосредственном руководстве ЦК партии, Государственного комитета обороны защитой столицы, разработке планов военных операций и других мероприятий, обеспечивших перелом в ходе боёв за Москву. Об этом не говорится и в дикторском тексте.
Авторами сценария делается попытка пересмотреть вопрос о внезапности нападения фашистской Германии на Советский Союз. В фильме утверждается, например, что руководителям страны было известно из разведданных, из сообщений немецких антифашистов о плане «фашистского наступления с точно указанными местами продвижения» (стр. 10). Однако эти данные в расчёт приняты не были, потому что Сталин «верил себе. И не верил другим. Даже тем, кому нельзя было не верить» (стр. 11).
В фильме проводится мысль, что репрессии по отношению к видным советским военачальникам в предвоенные годы явились чуть ли не решающим фактором, обусловившим как само нападение фашистской Германии, так и наши тяжёлые поражения в начале войны.
На экране даются портреты Блюхера, Тухачевского, Егорова, Уборевича, Гамарника, Якира, Корка, Дубового и Дыбенко, погибших «не на поле боя, а ещё до войны, в годы необоснованных репрессий». Показ этих портретов сопровождается дикторским текстом, а также кадрами немецкой кинохроники, из которых следует, что «фашисты знают об этом», «учитывают это» и разрабатывают планы нападения на нашу страну (стр. 11–12).
В фильме немало кадров, которые наталкивают на вывод о том, что в стране не велась подготовка к активной обороне. В нём, в частности, показывается кинохроника первомайского парада в Москве в 1941 году, где демонстрировалась новейшая военная техника Красной Армии, которая символизировала готовность нашей страны к обороне. Одновременно внимание зрителя авторы сценария приковывают к горящим советским танкам и разбитым орудиям, как бы подчёркивая этим несовершенство нашей техники, неспособность её противостоять врагу. При сопоставлении этих кадров диктор задаёт вопрос: «Почему так вышло? Ведь казалось…» (стр. 19).
Следует особо подчеркнуть, что фильм не даёт оценки того исторического значения, которое имел разгром немцев под Москвой для победы в войне над гитлеровской Германией. В значительной части кадров показывается успешное продвижение немецких войск от границы до Москвы, наши серьёзные неудачи в войне, подчёркивается растерянность, а временами и полное отсутствие руководства нашими войсками, дезорганизованность фронтов. В то же время чрезвычайно скупо, схематично и неубедительно показывается разгром немцев под Москвой, успешное развитие наших наступательных операций, героизм советских войск при наступлении. И не случайно, на наш взгляд, авторы сценария не нашли нужным показать соединения и части, отстоявшие столицу в 1941 году, в действии, боях, решивших исход битвы за Москву, ограничившись лишь перечислением их в конце фильма в виде списка. Трагизм фильма усиливается кадрами, в которых показываются многочисленные братские могилы советских воинов в Подмосковье.
Следует также иметь в виду, что некоторые неправильные положения, нашедшие отражение в фильме «Если дорог тебе твой дом…», ранее высказывались писателем К.Симоновым в его записках «Сто суток войны» и комментариях автора к ним. Это произведение, подготовленное к опубликованию в октябрьском номере журнала «Новый мир» за 1966 год, к печати не было разрешено.
Учитывая изложенное, полагаем, что фильм «Если дорог тебе твой дом…» нуждается в доработке и не может быть выпущен на экран в подготовленном виде.
Монтажные листы фильма прилагаются» (РГАНИ, ф. 4, оп. 20, д. 243, лл. 23–25).
Получив этот донос, Ермаш вызвал к себе в кабинет на Старой площади руководителя Экспериментальной киностудии Чухрая и потребовал прикрыть фильм Ордынского. Но известный кинорежиссёр отказался подчиняться партийному функционеру. Он понадеялся на связи Симионова с помощником Брежнева.
Узнав о претензиях цензуры и партаппарата, Симонов пошёл на компромисс.
«И вот, – вспоминал Огнев, – Симонов, злой и осунувшийся за дни бесплодной этой борьбы, стал вымарывать кусок за куском в сценарии.
Я с болью следил за этим процессом. Казалось, отрываются, один за другим, куски живого тела. Понимая, что, если сдавался Симонов, не мне пытаться демонстрировать упорство, – всё же страдал, искал варианты замен».
Новый вариант фильма «Если дорог тебе твой дом…» был представлен в Комитет по кинематографии в конце весны 1967 года. Но и он чиновников не устроил. Симонову вместе с режиссёром пришлось делать третий вариант.
17 июня 1967 года председатель Госкино Алексей Романов, который, в отличие от главного цензора страны, всегда симпатизировал Симонову, сообщил в ЦК:
«Все высказанные замечания и пожелания студией были учтены, в фильм внесены следующие исправления:
1. Исключены портреты военачальников, погибших в период необоснованных репрессий.
2. Полностью исключено интервью женщины – участницы немецкой антифашистской организации.
3. Несколько сокращена речь т. Тимошенко в начале фильма.
4. Сокращены интервью с т. Жуковым и с т. Лукиным.
5. Перемонтированы кадры, в которых фигурирует т. Молотов.
6. Дан более яркий текст о Сибирских дивизиях, подчёркнуто, что в этот тяжёлый момент они олицетворяли народные силы, поднявшиеся на борьбу с врагом.
7. Более выразительным дикторским текстом подчёркнута роль Московской партийной организации в битве за Москву и, в частности, в формировании народного ополчения.
8. В фильм включён большой эпизод, отражающий Парад победы на Красной площади, и портреты ведающихся советских полководцев, что значительно усиливает эмоциональное воздействие фильма.
Комитет считает, что с учётом всех внесённых исправлений фильм может быть выпущен на экраны страны и предложен для распространения за границей.
Премьеру фильма «Если дорог тебе твой дом» можно было бы провести в Москве, в одном из крупных кинотеатров, 22 июня 1967 года, в годовщину начала Великой Отечественной войны.
Просим согласия» (РГАНИ, ф. 4, оп. 20, д. 243, лл. 21–22).
Однако в ЦК согласия на премьеру не дали.
Не стерпев, Симонов 2 августа 1967 года отбил Брежневу телеграмму.
«Многоуважаемый Леонид Ильич, – сообщил писатель, – мы провели над фильмом «Если дорог тебе твой дом» большую дополнительную работу, честно сделали всё, что могли. Очень прошу Вас лично помочь решению вопроса о выпуске нашего фильма на экран. Без решения этого вопроса стало невыносимо трудно жить и работать над другими вещами. Хочу, чтоб вы знали, что история с выпуском нашего фильма на экран тянется с декабря прошлого года. Глубоко уважающий Вас Константин Симонов» (РГАНИ, ф. 4, оп. 20, д. 243, л. 26).
Только после этого партаппарат наконец зашевелился. 11 августа 1967 года руководители отдела культуры ЦК КПСС Василий Шауро и Юрий Мелентьев сообщили в ЦК:
«Комитет по кинематографии при Совете Министров СССР (т. Романов) информирует ЦК КПСС о том, что документальный публицистический фильм «Если дорог тебе твой дом» (режиссёр фильма В.С. Ордынский, авторы сценария К.М. Симонов, Е.З. Воробьёв, В.С. Ордынский), посвящённый разгрому немецко-фашистских войск под Москвой в 1941 г., доработан в соответствии с замечаниями и рекомендациями, направленными на повышение его идейно-воспитательного значения.
Комитет считает, что в настоящем виде фильм может быть выпущен на экраны страны.
Отдел культуры ЦК КПСС ознакомился с переработанным вариантом кинофильма. Состоялась беседа с авторами фильма, им высказаны дополнительные пожелания, которые следовало бы учесть при окончательной подготовке фильма к выпуску.
Отдел культуры ЦК КПСС поддерживает предложение Комитета по кинематографии при Совете Министров СССР.
Просим согласия» (РГАНИ, ф. 4, оп. 20, д. 243, л. 20).
После этого вопрос был вынесен на рассмотрение Секретариата ЦК. На записке Шауро и Мелентьева сохранилась помета: «На заседании Секретариата ЦК КПСС 22.VIII.1967 г. согласие дано (пр. № 31). А.Амитова. 22.VIII.1967 г.».
Премьера фильма состоялась в кинотеатре «Москва». Огнев рассказывал:
«Даже в сильно покорёженном виде фильм ожидал большой успех.
В кинотеатре «Москва», на премьере, зрители стоя приветствовали появление главных наших героев.
Кстати, офицеры были в штатском. Симонов сказал, что это не случайно – об ответственности за «поддержку» вредного фильма якобы предупредил их т. Епишев.
Обмыли премьеру мы скромно. В дубовом зале ЦДЛ, под лестницей, возле рояля, сдвинули несколько столиков. Были Симонов, Воробьёв, Ордынский, Чухрай, Познер, я и съёмочная группа. Говорили о фильме мало».
А что было говорить? По киношным и писательским кругам Москвы уже вовсю ходила новая эпиграмма Зиновия Паперного:
Тут ни прибавить, ни убавить –
Твердил К.Симонов не раз.
Сперва пришлось чуть-чуть прибавить,
Потом пришлось чуть-чуть убавить –
Картина вышла в самый раз.
На этом история не закончилась. Вскоре после премьеры фильма партаппарат под напором генералитета приказал не вошедшие в картину рабочие материалы отправить в утиль. Огнев вспоминал:
«Уже после первых громких отзвуков на картины в обществе и «верхах» Симонов заперся со мной в моём кабинете и сказал:
– Наверху потребовали, ни больше, ни меньше, уничтожить весь не вошедший в картину материал – беседу с Жуковым. Это около двух часов… Подымется ли рука? Вы знаете, я не из тех, кто перекладывает рискованные дела на других, но в данном случае – вы лицо ответственное, я только – автор со стороны. Короче: согласитесь ли вы на одну – повторяю, понимаю, – весьма рискованную операцию? Надо подписать акт об уничтожении плёнки, не уничтожая её. Познер дал согласие на подпись.
– Разумеется, – ответил я.
Через какое-то время мы соскоблили с коробок истинное название начерно смонтированных киноинтервью с Жуковым и, наклеив полоски со словами: «Из хроники ВОВ, солдатские рассказы» – отправили в Белые Столбы, в киноархив (не отсюда ли возникла тема последующей серии «солдатских мемуаров» Симонова?).
И под актом об уничтожении, даже не успев прочитать текста, рядом с подписью Владимира Александровича Познера поставил свою и я».
Но долго сохранить в тайне эту историю не удалось. Вскоре чиновники всё равно всё узнали. Но затевать публичный скандал они не стали. Главный киноначальник страны Романов поступил по-иезуитски, 15 августа 1968 года выгнав Огнева с работы якобы по личной просьбе.
Да, тупая чиновная советская машина сама готовила своих могильщиков. Ненависть к этой машине испытывали и простые люди, именно к машине, но не к советской власти, а к её функционерам, душившим всё живое и здравое.
Г-н Livan пытается отделить “форму от содержания”, не понимая, что в этой форме никакого другого содержания возникнуть не могло, о чём свидетельствует исторический опыт других стран. Режиссёры и писатели пытаются донести до зрителя историческую правду, идеологи из ЦК КПСС, боясь друг друга, соревнуются в шлифовке очередной партагитки. Возникает вопрос: почему наше ТВ не показало на 9 мая никаких документальных фильмов о 2МВ, ни отечественных, ни зарубежных……
1. Тема сложная. Насколько я знаю и понимаю, во время войны Все полномочия имел Государственный комитет обороны и его структуры. ЦК ВКП (б) не действовал и указаний-решений не издавал (я о таком не читал). Любые подпольные организации действовали по указанию из разведЦентров или в связке с партизанскими отрядами.
2. И в коммунисты на фронте принимали за боевую деятельность командиры военных подразделений, а не райкомы.
3. После войны (1941-1945 г.г) в то уже мирное время началась работа партструктур на освобождённых территориях.
4. По поводу истории начала Отечественной Войны – мнения зависят от личности каждого автора и его подхода к фактам.