Свои из московской шоблы

Почему комиссия старых большевиков отказала Олегу Куваеву в доверии

Рубрика в газете: Сердцевина правды, № 2021 / 16, 29.04.2021, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО

Незадолго до своей кончины Олег Куваев, выступая по всесоюзному радио, признался, что как писателя его открыл московский журнал «Вокруг света».

«В самом начале, если можно так говорить, «литературной карьеры», – сообщил писатель, – я много писал для журнала «Вокруг света», для его приложения «Искатель» и очень часто там печатался. Это было время, когда надо было выложить комплекс географических, что ли, эмоций, в основном связанным с Чукоткой».

Уточню: первая публикация Куваева в журнале «Вокруг света» состоялась в начале 1962 года: его рассказом «Берег принцессы Люськи» был открыт февральский номер.
Как это произошло? До сих пор бытуют три версии. Первая. Этот рассказ передал в редакцию проживавший в Подмосковье геолог Андрей Попов, который летом 1957 года помог студенту-практиканту Московского геологоразведочного института Куваеву открыть и в чём-то постичь бухту Провидения, мир чукотских и эскимосских зверобоев Нунлиграна, чарующую красоту Залива Креста…

«Ещё раз спасибо за Ваши заботы в «Вокруг света», – писал ему в конце 50-х годов Куваев. – Напечататься там – это не только огромная моральная поддержка. Если в редакции уверуют в наличие у меня пусть небольших литературных способностей, то я верю, что эти люди заразятся и планами по растревоживанию душ обывателей, о возможности романтики в наше время, более того, не пора ли начать давать художественную географию нашего Отечества, прекрасной старушки Земли».

Совсем другое утверждала писательница Ольга Гуссаковская. По её словам, она, когда в начале 60-х годов работала в Магаданском издательстве, из всех сил проталкивала куваевский рассказ «Берег принцессы Люськи» в альманах «На Севере Дальнем». Но против костьми лёг тогдашний главред Магаданского издательства Кирилл Николаев. А вскоре Гуссаковская собралась в отпуск и уехала в Москву устраивать в издательство «Молодая гвардия» собственную рукопись. Разыскивая в старом здании издательства на Сущёвской улице на шестом этаже редакцию современной прозы, она на одном из кабинетов увидела вывеску журнала «Вокруг света» и ткнулась туда, показав редакторам привезённый из Магадана рассказ Куваева.

«Рассказы Олега, – писала мне Гуссаковская весной 1980 года (я тогда служил в Хабаровске в армии), – я отвезла в Москву (в отпуск летела) и без всяких усилий их взяли в «Вокруг света».

Третья же версия гласила, что «Берег принцессы Люськи» принёс в «Вокруг света» во время своего отпуска сам Куваев. Но так ли это?
Сохранились полевые книжки писателя. Берём книжку № 5 за 1961–1962 годы. Читаем:

«Послать:
<…> 2. «Люську» в «Юность» и «Вокруг света». На Магаданское радио тоже <…>.
4. Показать «Люську», «Землю чаучу» и «Весеннюю охоту» приятелю дяди Коли [дядя Коля – это знакомый Куваева по Певеку Николай Семенников. – В.О.].

В этой же полевой книжке Куваев начертил таблицу «Весёлая бухгалтерия». В одной графе он перечислил названия своих рукописей за конец 50-х – начало 60-х годов, в другой указал, куда эти рукописи посылались, и в третьей графе сообщил результаты.
Смотрим. В «Вокруг света» и приложение к нему – в журнал «Искатель» Куваев отправлял очерк «Зверобои», рассказ «Гернеугин, не любящий шума», другие вещи. Результат: отказ. Но вот находим в первой графе «Берег принцессы Люськи». Рассказ послан в «Вокруг света». Результат: «Печатается».
Кто же в редакции «Вокруг света» засылал рассказ Куваева в набор? Говорят, Лидия Чешкова. А она что помнит?
– Хоть убейте, – говорит она, – но предысторию появления куваевского рассказа в редакции не помню. С Поповым я, точно, не сталкивалась. Гуссаковскую тоже никогда не видела. Возможно, рукопись мне передала заведующая отделом литературы журнала Евгения Николаевна Васильева. А кто ей принёс рассказ, не знаю… Может, кто-то из тогдашнего руководства. Да и не это мне кажется главным. Главное – рассказ был очень чудесным. Он не нуждался ни в какой серьёзноё правке.
– Были ли у редакции претензии к этому рассказу Куваева идеологического характера?
– Если бы были, то никто бы его в печать не пропустил. Никакой идеологической крамолы в нём никто в редакции журнала не увидел. А почему вы на это упираете?
Упираю не я. Крамолу в «Береге…» в начале 60-х годов усмотрели два тогдашних руководителя Магаданского издательства Пётр Нефёдов и Кирилл Николаев, редактор «Магаданского комсомольца» Владимир Новиков, завсектором печати Магаданского обкома КПСС Владимир Севрук… При этом все они были не только функционерами. Все считали себя пишущими людьми. А тут вся эта братия так напугалась Куваева.
Но вот Чешкова и её коллеги напечатали Куваева в «Вокруг света», и магаданские чиновники враз смягчились. Почему? Похоже, публикация Куваева в московском издании была воспринята в Магадане как позиция Центра. Местные аппаратчики, видимо, решили, что куваевский рассказ получил одобрение в коридорах ЦК партии и Главлита.
– Общалась ли Чешкова с Куваевым в редакции «Вокруг света»?
– Да, но первые годы наше общение было скудным. Олег то ли стеснялся редакционной обстановки, то ли вообще не был расположен к долгим разговорам. Я вам опишу редакционную атмосферу тех лет. Я сидела в старом здании издательства «Молодая гвардия» на Сущёвской улице в кабинете 624. В маленькой комнате нас умещалось то четверо, то даже шестеро: Оксана Калиниченко, Юрий Полковников, ещё несколько редакторов, к которым постоянно заходили корректоры, художники и разный другой люд. Авторы тоже валили косяком. В комнате постоянно висели столбы табачного дыма. По душам поговорить было некогда.
Куваев обычно называл меня мадам Лидия. Всё общение сводилось к двум-трём фразам. Он, когда заходил в нашу комнату, обычно протягивал рукопись: «Я вот принёс. Посмотри». И тут же прощался.
– Уже после смерти Куваева в том же «Вокруг света» печатались материалы Евгения Федоровского, Валерия Орлова, других сотрудников журнала, которые в один голос утверждали, что появление Куваева в начале 60-х годов в издании произвело фурор. Это так?
– Я не входила в компанию Федоровского и Орлова – они на несколько лет раньше меня пришли в журнал, ещё в середине 50-х годов, но не думаю, что они что-то в своих воспоминаниях исказили. И Женя, и Валера были очень разбитными ребятами в хорошем смысле этого слова. Они могли и выпить, и пошуметь, и дать волю фантазии. А Олег Куваев в этом плане мало от них отличался. И Женя, и Валера были для него своими ребятами. Они, не сомневаюсь, и на Чукотке все оказались бы на месте. А вот со мной им было не всегда комфортно. Я ведь тогда ещё не курила и не могла составить им компанию выпить.
Уже после разговора с Лидией Александровной Чешковой я нашёл один из очерков Федоровского за лето 1976 года.

«Пятнадцать лет назад, – рассказывал Федоровский, он [Куваев. – В.О.] принёс в журнал «Вокруг света» несколько своих первых рассказов, в том числе «Берег принцессы Люськи». От них повеяло свежестью, ветрами и дымом костров, зажжённых на краю земли – на Колыме и на берегах Чаунской губы, где Олег работал начальником геологической партии. Потом он напечатал несколько превосходных книжек. На последнем своём романе «Территория», где Олег утверждал прекрасную мысль о великом счастье труда, он сделал мне надпись: «Мы ещё сплаваем». А через месяц умер. Ему было всего сорок. Но он, оказалось, уже давно подорвался, когда бродил по бесконечным равнинам и сопкам Чукотки, Дальнего Востока, Певека, тонул в ледяном половодье, ел сырое собачье мясо, таскал на себе невыносимый груз образцов, до конца отдав себя истинно мужскому делу – далёким и трудным дорогам…».

Добавлю: в году шестьдесят седьмом Куваев звал Федоровского в одну из своих экспедиций по Чукотке.
«Просто взял за жабры Женю Федоровского, – писал он недоучившемуся в МГУ философу Николаю Балаеву, зарабатывавшему на жизнь добычей рыбы в Чаунской тундре, – этого единственного из московской шоблы, который нам годится по свойствам характера и здоровья. Всё-таки бывший лётчик, ходил на пик Ленина уже журналистом, и вообще, он свой парень. В своё время он прошиб идею кругосветного плавания на яхте вокруг шарика, прошиб до той стадии, что уже в Англии были закуплены нейлоновые паруса для них. Прогорел, потому что связался с засранцами».
Конечно, Федоровский был далёк от идеала. Он мог и сильно загудеть.

«Сейчас в Москве нет Жени Федоровского, – сообщил Куваев в одном из писем своим приятелям, – он запил и по своему обыкновению куда-то улетел спасаться. Получил парень первую премию за фильм о телевидении, издал в Москве книгу и в Питере книгу, ну и запил. А кто тут не запьёт? У меня тоже книжка на днях вышла».

Куваев ценил в Федоровском другое – честность в своих отношениях с ним.
А вообще есть мнение, что в редакции «Вокруг света» Куваеву первое время сильно покровительствовал заместитель главного редактора журнала Юрий Попков. Но подтверждает ли это мнение Чешкова?
– Юра Попков, безусловно, играл в журнале огромную роль, – поясняет Чешкова. – Он, по-моему, в своё время окончил исторический факультет МГУ, знал, кажется, китайский язык и очень трепетно относился к Востоку. Его всегда переполняли идеи. Юра будоражил всю редакцию. Но опекал ли он Куваева? Я точно могу утверждать одно: Юра очень интересовался писателями, ему была известна вся литературная кухня, но значило ли это, что он шефствовал над Олегом?.. Не знаю.
Когда в Магадане вышла первая книга Куваева «Зажгите костры в океане», Попков дал в журнале «Вокруг света» свой добрый отзыв.

«Куваев пишет только о том, – утверждал Попков, – что он сам пережил, увидел. В его рассказах и повестях есть знание дела, тонкость наблюдений, любовь к природе, чувство ритма <…> Литературный почерк Куваева ещё не отстоялся, автор порой, пытаясь искусственно «осовременить» язык рассказа, сбивается на ложно понятую «телеграфность», которая не обнажает содержание, а затемняет его».

В конце отзыва Попков сообщил:

«Олег Куваев работает сейчас над новыми рассказами о современниках, над романом о золотоискателях Чукотки. Он стремится преодолеть узость экспедиционно-геологического материала, отметает иллюстративность, ищет точные верные слова, сердцевину правды».

– Я этот Юрин отзыв на книжку Олега помню, – признаётся Чешкова. – Но вскоре после публикации отзыва Юра ушёл из «Вокруг света» в другое издание – в журнал «Молодой коммунист». Пытался ли он привлечь Куваева к сотрудничеству с этим журналом? Наверное, да. Но Куваеву «Молодой коммунист» вроде оказался неинтересен. Хотя с Юрой он добрые отношения продолжал сохранять, это я помню.

Почему Куваев не печатался при Попкове в «Молодом коммунисте», пока не совсем ясно. Не думаю, что его очень смущало название. Скорей ему ещё было куда носить свои очерки, помимо «Молодого коммуниста». Но Попкову Куваев настойчиво рекомендовал материалы своих приятелей по Северу, в частности, Николая Балаева и Бориса Ильинского.

«ВС» [Вокруг света. – В.О,], «СМ» [Сельская молодёжь. – В.О.], «Молодой коммунист», – писал он Ильинскому, – к нашим услугам».

Кстати, с кем Куваев в редакции «Вокруг света» ещё приятельствовал? Уточняю у Чешковой: может, с детективщиком Виктором Смирновым, Владимиром Дробышевым или Владимиром Стеценко?
– Повторю, – отвечает Чешкова, – я всё-таки была женщиной и в мужских компаниях сильно не вертелась. Смирнов? Он одно время был моим мужем. Да, Виктор с Олегом не раз встречался. Но насколько глубокой была их дружба? Не знаю. У меня это в памяти не осталось. Дробышев? Я хорошо его помню. Высокий рост, угловатое лицо, прямые волосы, насмешливый взгляд, насмешливый голос. Он, кажется, недолго работал в отделе литератур у Володи Стеценко, когда я уже вела в журнале новый раздел «Наша родина» (или редактировала отдел науки, точно не помню). Приятельствовал ли Дробышев с Куваевым? Возможно. Но это, видимо, ускользнуло от моего внимания. Я бы тут отметила другого сотрудника редакции – многолетнего ответственного секретаря Юрия Савенкова.
– Почему?
– Юра никогда не скрывал, что очень высоко ценил Куваева. Он вообще всегда продвигал в журнале хорошую литературу. Во многом благодаря ему наш журнал первым в Советском Союзе напечатал «Повелителя мух» Голдинга. Юра вплоть до своего назначения в Сингапур во многом определял политику и позицию нашего издания.
– А разве не главный редактор Виктор Сапарин?
– Сапарин был замечательным человеком. Высокий, красивый, весёлый, обаятельный… Он очень любил литературу, сам пытался писать и целиком был предан журналу. Но у него был один минус. Жизнь приучила его к осторожности и сдержанности в оценках.
– Сапарин очень боялся партийное и комсомольское начальство?
– Вы не забывайте, что он пришёл в журналистику ещё до войны, когда за одну опечатку редакторов могли надолго упрятать в лагеря. Я помню, как создавалось приложение к нашему журналу – «Искатель». Однажды меня вызвали с макетом первого номера к секретарям ЦК комсомола. Когда я вернулась в редакцию, Сапарин измучил меня вопросами, кто и что сказал. Дошло до того, что он заставил меня повторить мимику комсомольских секретарей. Он хотел просчитать реакцию верхов на первые номера «Искателя», чтобы понять, к чему готовиться – к поощрению или взысканию.
– А как Сапарин относился к Куваеву? С настороженностью?
– Нет. Он всегда признавал талант Куваева.
– А зачем Сапарин тогда корёжил рукописи Куваева?
– С чего вы это взяли?
– Так Куваев сам об этом не раз говорил.
В декабре 1966 года Куваев в письме своему приятелю Борису Ильинскому сообщил, что редакция «Вокруг света» просила у него повесть «Весенняя охота на гусей», а он отдал рукопись другому журналу – «Сельская молодёжь».
«Просит её «ВС», – писал Куваев, – но она не из их серии, в смысле Сапарин начнёт её готовить и вычёркивать, это не дам».
В другом письме Ильинскому Куваев признался: «С Сапариным мы на сей раз не договоримся». Речь шла о повести «Птица капитана Росса» о поисках розовой чайки.
Получается, Сапарин далеко не всегда и не все вещи Куваева принимал с распростёртыми объятьями. Или всё-таки я что-то путаю?
Чешкова от прямого ответа уклоняется. Она говорит:
– Видимо, всё это прошло мимо меня. Я ведь в «Вокруг света» тогда занималась уже не литературой, а другими темами.
– Сапарин сам ушёл из журнала в 70-м году или его «ушло» начальство?
– Я всех подробностей не знаю. Помню, в апреле семидесятого года он позвал всю редакцию на свои проводы на пенсию. А через несколько месяцев его не стало. Он умер очень неожиданно, 6 августа, в саду на скамеечке от сердечного приступа.
– Как редакция встретила нового главного редактора Анатолия Никонова? Ведь после журнала «Молодая гвардия», которым он руководил лет шесть и откуда его выгнали решением секретариата ЦК КПСС, «Вокруг света» были для него как ссылка. Или я не прав?
– По-разному. С одной стороны, Никонов не был для нас случайным человеком. В 50-е годы он работал в «Вокруг света» замом главного. Потом его повысили и сделали главным в журнале «Смена». А в году шестьдесят четвёртом ему предложили возглавить журнал «Молодая гвардия».
– Это ведь при Никонове из журнала «Молодая гвардия» пытались сделать противовес «Новому миру». Разве не так? Не было боязни, что Никонов превратит «Вокруг света» в некий рупор «деревенщиков»?
– У нас в редакции по этому поводу некоторые остряки шутили: мол, запустили волка в овчарню. У части редакции сомнения были. Мы боялись, как бы Никонов не стал бы нашему журналу насаждать только одну точку зрения и навязывать лишь одних бывших «молодогвардейцев». Но этого не произошло. Никонов, вернувшись спустя много лет в «Вокруг света», занял нейтральную позицию и пропускал в печать материалы с разными взглядами.
– С Куваевым Никонов ладил?
– Думаю, что да. Иначе он вряд ли бы стал Куваева продолжать печатать в «Вокруг света».
– А вы продолжали с Куваевым поддерживать отношения?
– Не так часто, но продолжала. Помнится, в начале семьдесят первого года Куваев попросил помочь своему давнему приятелю Октябрю Леонову, который после Чукотки осел в Братске и пытался спасти предметы русского быта на Ангаре в зоне строительства очередной ГЭС. Олег поинтересовался, кто из журнала мог бы слетать в Братск. Но на тот момент относительно свободной в редакции была одна я. А что? Материалы в очередной номер мною были сданы, с сыном пообещала посидеть мама. Почему бы и не слетать? Когда я прилетела в Братск, то увидела в аэропорту человека с небольшим плакатом: «Вокруг света». Я подошла к нему и поздоровалась. Однако человек с плакатиком моему появлению явно не обрадовался. Он признался, что ждал не женщину, а молодого журналиста, причём мужика. Оказалось, накануне Куваев отбил ему телеграмму: «Нашёл хорошего парня. Встречай». А тут прилетела баба. Потом мы с Октябрём Леоновым отправились по Ангаре. Смотреть было больно. Народ из подлежавших затоплению деревень уже выехал. Избы стояли пустыми и ждали погружения в воду. На наших глазах происходила страшная драма. Я потом всё это описала для журнала. Но что могли мои материалы изменить?!
– Куваев успел прочитать эти материалы?
– Надеюсь, что да. Но его мнение я не услышала. Наверное, нам всем тогда было не до обмена любезностями.
– А последний раз когда вы Куваева видели?
– Наш журнал регулярно организовывал различные экспедиции и направлял своих сотрудников и авторов в разные районы земного шара. А Олег Куваев уже давно рвался в загранку. Журнал взялся помочь устроить его на судно «Крузенштерн». Но для получения загранпаспорта надо было пройти комиссию старых большевиков в райкоме партии. У нас в редакции тогда секретарём партбюро был редактор «Искателя» Олег Соколов. Но Соколов увильнул от подготовки документов и в райком вместе с Куваевым направили меня как зама секретаря партбюро. Шли мы с Олегом в райком молча. Потом молча ждали в коридоре вызова. Наконец нас позвали в зал заседаний. За столом сидели десять или двенадцать сильно пожилых людей, которые, такое впечатление складывалось, никогда в своей жизни не улыбались. Они стали Олега мучить разными вопросами: кто глава компартии в Румынии, как зовут премьер-министра в Англии, что плохого сделали империалисты в Америке? Олег не молчал, но отвечал не совсем внятно и не так подробно, как хотелось старым большевикам. Комиссии это не понравилось. Один из старичков стал строго Олегу выговаривать: неужели он не читает советские газеты. Олегу эти допросы надоели, и он брякнул: не читаю. А потом ещё добавил: а что их читать, там одно и то же. Старых большевиков хватил удар. Олега тут же выставили за дверь, а мне устроили выволочку: кого я привела в райком. Я залепетала: мол, Куваев – очень хороший писатель, раньше работал на Чукотке, теперь пишет о людях труда. Но мои разъяснения не помогли. Комиссия старых большевиков отказала Куваеву в рекомендации и зарубила ему загранку. Вышла я из зала заседаний вся в смятении. Олег, пока меня ругали, сидел дожидался меня в приёмной. Мы молча посмотрели друг на друга и пошли на улицу, а на углу расстались. Потом я узнала, что в дело вмешался Никонов. У него сохранились старые связи в ЦК партии. Он обзвонил нужных людей, и в райкоме всё-таки подписали Куваеву хорошую характеристику. Но скольких нервов это всем стоило! Эмоции выплеснулись уже в Риге, в гостинице. Куваев там устроил дебош, поломав столы, стулья и диваны. С него в гостинице хотели взыскать огромные деньги. И вновь вмешался Никонов. Скандал удалось замять, но «Крузенштерн» ушёл в загранку без Куваева. А в апреле 1975 года Олега не стало. Я пришла в редакцию, а на столе у меня лежал лист бумаги, на котором было написано: умер Олег Куваев. Сообщил это наш сотрудник Олег Ларин.
– Что потом было?
– Много что было. И главное – мы потеряли журнал «Вокруг света». В 2002 году редакцию перекупили. Мы все стали не нужны. Многие из нас ушли делать другой журнал – «Мир Паустовского». Но он продержался чуть дольше, а потом его выпуск совсем прекратился.
Теперь, видимо, власть поощряет другие ценности. Олег Куваев для неё лишний. Романтика нынче в загоне. Власть насаждает только культ денег и силы.