Тюнжер ДЖЮДЖЕНОГЛУ: МОЛЧАНИЕ – НЕ ВСЕГДА ЗОЛОТО (беседа с турецким Чеховым)

№ 2017 / 29, 31.08.2017

В Турции театр зародился ещё во времена Османcкой империи и назывался он – Театр теней «Карагёз». Его можно назвать и театром кукол, который, как театральное явление, окончательно сформировался в XVII веке. Театр пользовался большой популярностью во дворце султана, где регулярно давались представления. Большинство спектаклей театра теней в Турции сосредоточено на главном герое – Карагёзе. Это маленький человечек с большим носом, горбом и огромными чёрными глазами. Легенда твердит, что Карагёз и его друг Хадживат были рабочими на строительстве мечети. Однако вместо того, чтобы работать, они постоянно ссорились – и их спор был настолько забавным, что их коллеги стояли и слушали их, забыв о строительстве. Султан, узнав об этом, был настолько зол, что приказал их казнить. Позднее он пожалел о своей поспешности и дал указание своему визирю придумать куклы, похожие на тех рабочих, для показа смешных историй и развлечения публики. Театр теней «Карагёз» – важная часть культуры страны. Здесь представлены разные типы искусства – песни, повествования, танцы, лирика. Воедино сплелись стили культуры османов, поэзия и музыка, народные или классические танцы. Найдётся место в Карагезе и для народной литературы – загадки, скороговорки, пародии, истории, преувеличения.

Вот на смену такому театру кукол и приходит классический театр где-то к закату империи. В первые годы становления театра в нём, как правило, играли не турки, а представители нацменьшинств.
И только в 20-е года ХХ века основатель новой Турции Ататюрк отправил в СССР Мухсина Эртугрула, который ещё в 1911–1912 учился в Париже, а в 1925 году стажировался в театре В.Мейерхольда. М.Эртугрул стал работать в Одесской кинофабрике. Вернувшийся в Турцию Эртугрул и основал современный турецкий театр, хотя он больше сделал для кино, и вошёл в 1953 году в его историю, создав первый турецкий цветной фильм «Ковровщица».

Современный турецкий театр – явление с широкой сетью государственных и частных форм, участвующий во всех мировых театральных форумах. Турция также активно принимает на своих международных театральных фестивалях в Стамбуле, Анкаре, Анталье, Конье, Трабзоне и др. театральные коллективы со всего мира. Частыми гостями этих фестивалей являются и российские театры. Но ни во времена Эртугрула, ни позже в турецком театре не было чистых драматургов, несмотря на его богатую театральную историю. Что я имею в виду? Не было в Турции драматургов, основным занятием которых являлось бы написание драматургических произведений. Богатая литература, состоящая из прекрасных представителей поэзии, из могучих представителей прозы, из искромётного юмора всемирно известных юмористов, в плане драматургии не выдвинула ярких имён. Известные писатели по требованию времени, обстоятельств, по просьбе театральных коллективов писали пьесы, сочетая в себе и драматургические стороны своего таланта. И вот на небосклоне турецкой литературы появляется первый «чистый» драматург – Тунджер Джюдженоглу, которого многие коллеги и поклонники любовно называют – «наш Чехов».

Я давно ждал встречи с ним, хотел для себя определить появление этого феномена, а теперь хочется познакомить и читателей «Литературной России» с этим редким явлением в турецкой литературе. Мы договорились встретиться с писателем в спокойной обстановке, где он привык работать в тишине, рядом с морем, на его даче под Даламаном.

 

Река Даламан

 

Раньше даже я, с огромным стажем работы в Турции, не смог бы определить, где находится это место, а сейчас любой российский турист может махнуть прямым рейсом из России до аэропорта «Даламан» – это курортный городок в Мармарисе – а там и до деревушки Сарыгерме, где расположен дачный посёлок, рукой подать. Беседуем с хозяином за чашечкой турецкого кофе искусно приготовленного его супругой.

 

Т. Джюдженоглу и К. Мизиев на даче в Сарыгерме

 

– Уважаемый Джюдженоглу, мы, в России, уже привыкли к вашей труднопроизносимой фамилии. Привыкли, потому что ваши пьесы ставят чуть ли не в каждом крупном городе России или в её республиках. Интересно нам, как вы начали писать пьесы? Что вас толкнуло на это? Мы знаем вас как «чистого» драматурга. А не было ли у вас до этого попытки заняться другими литературными жанрами?

– Ещё в школьные годы я начал писать юмористические рассказы. Но в этой области передо мной стояла огромная преграда – гора, под названием Азиз Несин. Как и многие, я хотел быть первым в своей области, но не мог я обойти эту глыбу, и тогда с неба на меня упала счастливая звёздочка – в наш захолустный городок приехал со своим спектаклем государственный театр. Это на меня оказало сильное впечатление, я влюбился в театр, а когда, окончив лицей, приехал поступать в Анкару, понял для себя, что в области драматургии передо мной открыты все двери, и я начал писать пьесы. Я оказался в нужное время в нужном месте и принял правильное решение. Сейчас я с радостью могу сообщить, что пошёл 47-й год моей деятельности в области драматургии.

– Литература какой страны, на ваш взгляд, является наиболее сильной и оказала на вас влияние как на писателя?

– Могу с полной уверенностью сказать, что на большинство турецких писателей большое влияние оказала русская литература. А корни этого явления нужно искать в добрых отношениях, установившихся между созданной на обломках Османской империи Турецкой Республикой и молодой советской Россией в 20–30-е годы, когда была переведена почти вся русская классика. Таким образом, был сделан огромный толчок в просвещении турок и наш народ надолго вобрал в свою духовную орбиту произведения Достоевского, Толстого, Пушкина, Лермонтова, Гончарова, Гоголя, Чехова, Горького, Шолохова, Эренбурга, и др. Они постоянно издаются и пока мы с вами здесь разговариваем, я уверен, переиздаётся или переводится, причём разными переводчиками, очередное произведение российского классика. Одним словом, можно смело сказать, что могучая русская литература придала форму и структуру турецкой литературе. Одним из тех, кто творчески заразился богатой русской литературой, был и я.

– Получается этому мы и обязаны быстрым распространением вашей популярности на территории России и русскоговорящих стран?

– Да, скорее всего. Дорогу сценической жизни моим пьесам открыли мои учителя – великие русские писатели, которые были и драматургами, как Чехов и Гоголь, а также ваш «чистый» драматург Островский. Дело в том, что я научился у них занимать свою жизненную позицию и своё отношение к общественным событиям и к творчеству и пытался реализовать это.

– Само собой разумеется, что ваше становление как писателя проходило в Турции, под влиянием, наверное, в первую очередь, турецкой литературы. Мы-то знаем, какими именами мирового масштаба располагает турецкая литература. Кто из турецких писателей больше других оказал на вас влияние?

– Несомненно своей поэзией Назым Хикмет, юмористическими произведениями Азиз Несин, глубокой философией своих романов Яшар Кемаль, рассказами Сабахаттин Алий, кроме этого на меня оказали влияние Ведат Тюркали, Орхан Кемаль и Кемаль Тахир.

– Вот видите, каких крупных турецких писателей вы назвали! А если посмотреть на это с позиции российского читателя, то они известны разве что самым искушённым читателям восточной литературы. Я тоже больше 40 лет занимаюсь Турцией и, к сожалению, все названные писатели имеют у нас одно-два издания и были переведены в своё время по настоянию проживавшего в Москве Назыма Хикмета, при его жизни. Имея хорошие связи между нашими странами в последнее время, мы должны заниматься переводами турецкой литературы на русский язык. Но и турецкая сторона, в первую очередь проправительственные организации по пропаганде турецкой культуры за рубежом, должны активно участвовать в этом процессе, а мы, туркологи, готовы в этом им помочь. А какова ситуация в Турции с близкой для вас областью литературы – драматургией, и кто из зарубежных и турецких драматургов оказал на вас влияние?

 

Турецкий теневой театр «Карагёз»

 

– Если возьмём драматургию в мировом масштабе, то в каждой стране на первый план выдвигается один-два драматурга. В России, например, это Чехов и Гоголь, в Испании Лорка, в США Артур Миллер… Я уж не говорю о Шекспире и Мольере, потому что они уже стали именами нарицательными в этой области. Что касается наших писателей, многие из крупных представителей литературы написали и драматургические произведения. Пьесы Назыма Хикмета ставили и в Московском театре Сатиры и на других сценах. Но если сказать по правде, мирового уровня достигли только несколько пьес наших авторов. Но даже они, как тексты спектаклей, далеки от уровня мирового стандарта, потому, что драматическое произведение – это особое направление литературы и требует особой подготовленности и особого сплава знаний. И я вынужден признаться, именно из-за отсутствия таких высокосодержательных произведений, наша драматургия и не оказала на меня достаточного влияния. Я учился больше у зарубежных драматургов.

– Что вы имеете в виду, говоря «произведения мирового масштаба»? Не могли бы раскрыть?

– Я имею в виду произведения, сюжеты которых были бы интересны людям любой страны, и когда они, читая, например, мои произведения, могли бы сказать: «– А ведь у нас происходит то же самое, это ведь и проблема моей страны». И тогда режиссёр той страны, где ставится моя пьеса, может легко адаптировать её под условия своей действительности.

– Да, мне знакома эта картина. Я могу это проиллюстрировать из нашей практики, и связано это с советской литературой и турецким кинематографом. Повесть «Тополёк мой – в красной косынке» всемирно известного писателя Чингиза Айтматова заинтересовала турецкого продюсера, моего друга Арифа Кескинера, и он попросил у Айтматова разрешение на её экранизацию. Получился типичный, хороший турецкий фильм с турецкими именами и турецкой любовной линией, и когда фильм привезли на Ташкентский кинофестиваль, все были удивлены трансформацией литературного произведения в киноленту и очарованы королевой турецкого экрана Тюркан Шорай, исполнительницей главной роли (в повести Асель, в кино Асья), а Айтматов пригласил турецких кинематографистов в гости в Кыргызстан, на берег Иссык-куля и, добродушно улыбаясь, говорил, что он подсказал туркам, наверное, только сюжет фильма, а любовь – это явление всемирного масштаба, которая притянет в свою орбиту представителей любой национальности. Так он воспринял новых турецких героев своей повести.

– Вы напомнили и мной любимый фильм «Красная косынка», так он назывался в турецком прокате. Произведения Айтматова – это литература всемирного масштаба, и в первую очередь из-за того, что писатель касается явлений, существующих в любой стране. И кстати, феномен манкурта, который он первым раскрыл в мировой литературе, может иметь что-то общее и с моей сложной для произношения фамилией Джюдженоглу/ Жуженоглу. В 5-м веке существовало государство Жюженов в Средней Сибири. Есть вероятность того, что моя фамилия Жюжены – происходит от народа, тождественного жуан жуанам из романа Айтматова «И дольше века длится день», хотя это просто моя гипотеза. (Смеётся) В романе жуан жуаны показаны жестоким народом, но в отличие от «создателей» манкуртов, я занимаюсь, наоборот, воспроизведением исторической памяти народа. В некоторых моих произведениях раскрывается ход борьбы турецкого народа во время его национально-освободительного движения против оккупантов и показана роль Ататюрка, лидера этой борьбы и создателя современной республиканской Турции.

– Да, действительно, для русского читателя произносить вашу фамилию довольно сложно. В связи с этим я вспоминаю, как, работая с турецкими делегациями, мы неоднократно посещали библиотеки, и наши турецкие гости задавали читателям традиционный вопрос: «Кого из турецких писателей вы знаете?» И вот было несколько случаев, когда они тоже произносили традиционно одни и те же имена, упомянутые и вами, но также неизменно повторяли, что им очень нравится роман «Птичка певчая», хотя имя автора не помнят. Запомнить имя Решата Нури Гюнтекина им было трудновато. Но я могу вас обрадовать тем, что у меня уже были встречи, когда о вас тоже говорили, употребляя: «автор «Лавины». Эта пьеса стала вашей визитной карточкой в России. Коль мы коснулись общечеловеческих ценностей, не могли бы вы проиллюстрировать темы, имеющие универсальный характер и интересующие мирового зрителя, которые вы затрагиваете в своих произведениях?

– Да, конечно! Я всегда старался в своих произведениях коснуться таких тем, которые заинтересовали бы любого человека планеты. Насколько это удалось – судить не мне. Попробую это показать примерами из своих произведений: моя пьеса «Лавина» рассказывает о том, что молчание не всегда золото и оно не всегда может решить стоящие перед человеком проблемы; «Вертолёт» о политиках, которые уверены в успехе победы на очередных выборах, только через «пиар компании», любым способом; «Посетитель» повествует о том, что мир сохранить могут только женщины, потому что вдобавок к своим человеческим качествам они ещё имеют материнский инстинкт – способны рожать – то есть воспроизводить тот человеческий материал, который и подвергается уничтожению; «Тупик» о том, что террор во всём мире – это тупиковый метод борьбы, и выход из него возможен лишь через диалог; «Маленькие женщины» повествует о том, что пока существует социальный строй, где женщину рассматривают как товар, будет существовать и проституция; «Матрёшка» о том, что несмотря на все превратности жизни, любовь – это чувство с которым стоит жить; последняя моя пьеса «Брут или убийство Юлия Цезаря» повествует о том, что каким справедливым и благородным ни была бы личность лидера, в конечном счёте, в условиях единоличного правления, такой режим обречён на превращение в диктатуру. Эти примеры можно продлить на материалах моих пьес…

– С темой и идеей понятно. Хотел бы спросить о героях ваших пьес. Кто они по профессии, по статусу, по социальной принадлежности?

– Мои герои – это политики и военные, студенты и чиновники, рабочие и крестьяне, люмпены и проститутки, полицейские и музыканты, революционеры – Че Гевара, Кастро; лидеры – Ататюрк, Юлий Цезарь, Брут; писатели – Сабахаттин Али; оппозиционеры – Нейзен Тевфик, короче говоря, мои герои – это представители всех слоёв общества.

– Мы знаем о том, что география распространения ваших пьес довольно широка. В каких странах по ним поставлены спектакли?

– В первую очередь это такие города России как Самара, Уфа, Казань, Ростов, Краснодар, Альметьевск, Пермь, Иваново, Ульяновск, Курган, Челябинск, Якутск – все города и не запомнишь! Кроме того спектакли по моим произведениям поставлены почти во всех странах бывшего Советского Союза, а также США, Франции, Испании, Югославии, Иране, Болгарии, Румынии, Македонии. Они есть в репертуарах театров Китая, Испании, Англии и Германии…

– Вот сколько театров в вашей сценической орбите! А какой из поставленных спектаклей больше всего тронул ваше сердце, какую из просмотренных постановок вы бы могли особенно выделить?

– Каждый из театров, где поставлены мои пьесы, обогатил мой текст, внёс свою инвидуальность, интерпретировал по своему, осуществив доступную для своего зрителя постановку.

– Дипломатичный ответ, я прекрасно вас понимаю. А поскольку я ещё и переводчик, доведу, с вашего разрешения, до читателей нашей газеты, что вы хотели этим сказать: «Я не могу выделить какой-то из них. Мои пьесы – это как мои дети. А режиссёры, которые их поставили – это их приёмные родители, и как я могу их оценивать, не обижая одного или другого».

– Да, примерно так. Вы читаете мои мысли.

– Какова общая ситуация в турецких театрах по режиссёрскому и актёрскому составу?

– У нас великолепная актёрская школа. Наши актёры очень эмоциональны, близко принимают к сердцу своих героев, и поэтому им веришь без оглядки. К сожалению, не могу того же сказать о нашем режиссёрском составе, потому что успехов в мировом масштабе достигли считанные представители нашей школы. Это наш недостаток. Это я чувствую и понимаю, знакомясь с работой режиссёров в странах, где ставят мои пьесы

– Что тут сказать? Я могу лишь поблагодарить вас за откровенность, несмотря на то, что кто-то из турецких режиссёров может быть и не согласен с вашим мнением. Говоря о турецкой литературе мы не можем пройти мимо такого важного факта, как получение Нобелевской премии впервые турецким писателем, Орханом Памуком, которого, кстати, активно начали переводить и у нас. Как вы оцениваете это явление в истории вашей литературы?

– Несмотря на то, что Нобелевская премия, время от времени ошибочным выбором дискредитировала себя, но для самих лауреатов она открывает хорошие возможности для самовыражения, получения известности и популяризации своих произведений по всему миру, что является объективной реальностью. Вот и Орхан Памук, получив Нобелевскую премию, дал понять всему миру о существовании турецкой литературы. Это хороший вклад в популяризацию нашей литературы, но вместе с тем, необходимо заметить и следующую реальность: я был рад, если бы эту премию раньше Орхана Памука получили его учителя, великий турецкий поэт двадцатого века, звезда мировой поэзии Назым Хикмет; входивший в десятку лучших юмористов мира Азиз Несин; один из лучших современных романистов, произведения которого получили признание во многих странах мира, Яшар Кемаль.

– Вы знаете, я тоже разделяю ваше мнение и знаю, что Яшар Кемаль несколько раз представлялся на Нобелевскую премию, но так и не получил её. Мы-то знаем, что он не по своему творческому потенциалу, не по художественному уровню своих произведений, а по иным взглядам не подходил под условия нобелевского комитета. Подобное случалось и с нашими писателями. Уж как только ни выкручивались члены этого комитета, сколько лет они тянули с награждением этой премией покорившего весь мир своим «Тихим Доном» Михаила Шолохова, и всё же, в конце концов, вынуждены были дать эму эту заслуженную награду. А Пастернак? Отбросив в сторону его чудесную поэзию, стихи которого многие поколения знают наизусть, ему дали эту премию после издания за рубежом посредственного романа «Доктор Живаго», поссорив поэта с руководством Советского Союза, и он вынужден был отказаться от неё, чтобы не потерять гражданство своей страны. Я уверен, что это и приблизило его смерть. Кстати, знаете ли, что «Доктор Живаго» в Турции до недавнего времени издавался вообще без одной, 17-й главы, и мы с Ахметом Неждетом впервые опубликовали стихи Юрия Живаго, из которого состоит эта глава.

– Да, я помню, как вы мне об этом с возмущением говорили, и я знаю, что недавно вышел новый перевод этой книги, и это уже было полноценным изданием, то есть с 17-й главой. Вот видите, лауреат Нобелевской премии, а его произведение, за которое он, фактически, получил Нобелевскую премию – 50 лет у нас издавалось в усечённом виде. Разве это серьёзно? А я считаю, что из советской литературы и Чингиз Айтматов, произведения которого полностью переведены на турецкий язык, вполне заслуживал Нобелевской премии. Тоже не дали.

– Согласен. Мы знаем о том, что вас пригласили членом жюри Международного фестиваля тюркоязычных театров «Туганлык», который состоится в столице Башкирии Уфе в сентябре. С какими чувствами поедете туда? Знакомы ли вы с этой нашей республикой?

– Считаю, что на меня возложена большая ответственность. И уже, начиная с сегодняшнего дня, принял на себя обязательство по участию в развитии культурных связей со странами-участницами этого фестиваля. Я верю, что деятели культуры, как никто другой, способны приблизить страны друг другу. Раньше я не был в этой республике, хотя и слышал о ней. У меня там есть друзья. Читал стихи Мустая Карима из книги, изданной у нас. Но самое интересное, что я не смог присутствовать на премьере своего спектакля «Лавина» в Уфе, а увидел эту удачную постановку в Стамбуле, во время Дней культуры, организованной Представительством Башкортостана в Турции. А ещё, друзья мне сказали, что большинство башкирских девушек носят имя Айгуль, что мне особенно понравилось, поскольку мою супругу – турчанку, тоже зовут Айгуль.

 

Т. Джюдженоглу с супругой Айгуль

 

– То есть вы будете чувствовать себя как дома. А я только хотел задать вопрос о вашей семье. Многих читателей это тоже интересует.

– (Смеётся) Ну, я могу многих удивить, наверное, если скажу, что в свои 73 года я женат всего один раз. И через два года я буду отмечать 50-летие нашей свадьбы, то есть золотой свадьбы, и я один из редких писателей с таким стажем совместной жизни. Не знаю, как у вас, но у нас многим деятелям литературы и искусства недостаточно жениться один раз, и они любят охотиться за очередной музой в поисках вдохновения для своих произведений. И надо признать, что они нуждаются в положительных энергетических колебаниях, и «муза» является движущей силой в этом процессе. А я только благодаря любви, терпению, самопожертвованию моей супруги смог сохранить свой семейный очаг.

– Вот на этой мажорной ноте с пожеланием всех благ вашей дружной семье в преддверии золотой свадьбы, а также творческих удач, новых спектаклей и завоевания сердец широкого круга зрителей, хотелось бы закончить наш разговор.

– Спасибо. А я бы хотел передать мои добрые пожелания всем читателям вашей газеты, моим зрителям и всему народу России. Мирного вам неба!

 

Беседу вёл Каншаубий МИЗИЕВ

 

г. СТАМБУЛ,

Турция