ЯЗЫКОВОЕ БЕЗДОРОЖЬЕ

№ 2007 / 44, 23.02.2015


Ах, латиница, латиница!

Помнится, мы, трое рязанских журналистов, будучи на стажировке в Германии, оказались в гостях у одного любителя русского языка, живущего в собственном доме под Мюнстером. Адольф (так звали хозяина) вообще любил всё русское: у него в доме красовалась цветная афиша известного рязанского квартета «Парафраз», со шкафа строго взирала советская милицейская фуражка…
В гости, кроме нас, были приглашены студентки из России, обучающиеся в Германии, да несколько приятелей хозяина. Во время разговора один из немецких гостей, не владевший русским языком, посетовал: дескать, русский язык для него очень сложен, и он, знающий лишь несколько русских слов и поддерживающий переписку с кем-то из России, с трудом пишет даже адрес на конверте. Гость задал вопрос: «Почему бы русским не перейти с кириллицы на латиницу?» Скорее, это был не вопрос, а пожелание или совет.
Я попытался объяснить, что каждый язык использует тот алфавит, который ему лучше подходит, что в русском языке есть специфические звуки, для передачи которых на письме немцам приходится использовать несколько букв. К примеру, звук «ш» изображают тремя буквами: «sch», «ч» – четырьмя: «tsch», а «щ» – и того хлеще: «schtsch». Да и вообще, подумалось, не для того Кирилл и Мефодий создавали славянскую азбуку, чтобы мы от неё ни с того ни с сего отказывались. Не знаю, понял ли меня мой собеседник, но наша дружеская беседа на русско-немецком языке продолжилась…
С тех пор минуло более десяти лет. И что же? Пройдитесь по улицам Рязани – и глазам станет больно от иноземных, чужеродных, а порой и безграмотных надписей на афишах, вывесках. Вот несколько образчиков: «Ночной клуб Dozor», «Superперцы», «Dmitry О! Lenin», «Молотов club», «Лазерное cosmo show», «Автоhelp», «Автосити», «Ультрамодная обувь Partisan», «Секонд хенд», «Комстайл», «Кафе бистро» и так далее. А куда далее? Дальше – некуда. Рядом с такими вывесками безграмотное объявление «Продавец в цветы от 22 до 45 лет» выглядит просто невинной шуткой.
По-моему, это уже не «смесь русского с нижегородским», а нечто более опасное – разнузданная экспансия английского языка. Создаётся впечатление, что некие заокеанские поборники «мирового порядка» и «нового мышления», а заодно с ними – их российские приспешники пытаются загнать русский язык в некую «лингвистическую резервацию», а русскому народу уготовить участь индейцев, ассимилировавшихся и утративших национальные черты, важнейшая из которых, как мне представляется, – язык. Так в какой стране я живу? Поневоле вспоминаются слова Сергея Есенина: «В своей стране я словно иностранец».
Вместе с компьютеризацией в Россию хлынул поток английских слов, обозначающих необходимые понятия в этой сфере: файл, сайт, сервер, курсор и т.п. Что ж, эти слова, как представляется, пришлись к месту. Русский язык их принял и даже переиначил на свой лад (к примеру, клавиатуру часто называют «Клавой»). Эти языковые заимствования подобны тем морским терминам, которые вошли в наш язык во времена Петра I: шкафут, форштевень, стеньга, рея и т.д. Без них вряд ли можно обойтись. Но как мириться со словами-калеками, усечёнными на манер английских слов и широко используемых, в основном, в молодёжной среде: комп (компьютер), чел (человек)? У нас с давних времён бытует поговорка: «Что для русского хорошо – для немца смерть». В данном случае всё наоборот: если в английском языке широко распространены односложные слова, то в русском языке они – словно кость в горле: язык утрачивает свою плавную напевность, лишается столь любимых в народе уменьшительно-ласкательных суффиксов и превращается из пышно зеленеющего дерева в грубо отёсанный телеграфный столб.
Сегодня домохозяйки не ходят в магазин за покупками в универсам, а занимаются шопингом в супермаркетах, любители подводного плавания превратились в дайверов, желающие попасть на какой-либо конкурс или передачу проходят кастинг, а все вместе они не восклицают: «Ой!», а, выпятив губы, исторгают из себя новомодное «Bay!» Тут и там слышишь и читаешь: пентхаус, креативный, гламурный, а что сии слова означают – мало кому известно. Да по сравнению с тем, как говорят ныне иные люди из «высшего общества», косноязыкий Виктор Черномырдин Демосфеном покажется!
Ну откуда в нашей речи появились чуждые русскому слуху кастинги и рейтинги, рокеры и брокеры, дилеры и киллеры, маркетинги и роуминги, бонусы и блокбастеры? У нас что, своего словарного запаса недостаёт? Разве эту словесную шелуху заменить нечем? И почему мы, русские, предпочитаем «англо-немецкий» порядок слов – русскому. У нас ведь уже не говорят: «Большое спасибо», а выворачиваются на иноземный манер: «Спасибо большое». Уж куда больше… Горько сознавать, что ныне от некогда «великого и могучего» русского языка (выражение И.С. Тургенева) почти ничего не осталось. Что будет дальше – и подумать страшно.

«Шер ами» и «Се ля ви»

Не мной первым замечено: если государство, а стало быть, и народ находятся на подъёме, то и язык успешно развивается и дарит свои слова иным языкам. Так славянские «щи» появились на общеевропейской языковой «кухне». В годы Отечественной войны с Наполеоном, когда победоносная русская армия вошла в Париж, наши лихие гусары, звякнув шпорами, входили (а то и въезжали верхом) в первое попавшееся кафе и кричали хозяину или буфетчику: «Шампанского! Быстро, быстро!» Так во французский язык вошло русское слово, превратившись в «бистро». А ныне, когда современную Россию уже нельзя назвать победоносной державой, это слово в уродливом виде вернулось к нам. Смех и грех, да и только!
В далёком 1812 году, когда отступающая армия Наполеона завязла в российских снегах, по русским деревням, шатаясь от усталости, бродили голодные и больные французские солдаты. Увидев закутанного в шубу крестьянина, тянули к нему обмороженные руки: «Шер ами! Шер ами…» (то бишь, «дорогой друг»). Русские – народ отходчивый, незлопамятный. Брали в плен истощавших французов и кормили, как говорится, чем бог послал. Но называли-то французов шаромыжниками! А в русском высшем дворянском обществе, изъяснявшемся по-французски, после войны говорить на языке захватчиков стало не вполне привычным. Такие вот «Шер ами» и «Селяви»…
В годы Великой Отечественной войны советский народ не только выгнал фашистскую нечисть со своей территории – он ни одного немецкого слова не оставил в русском языке. Да разве и могло быть иначе со -оккупантами? Ныне же получаем взамен «гастарбайтеров».
Когда Советский Союз первым в мире запустил в космос искусственный спутник Земли, слово «спутник» сразу же вошло во многие европейские языки.
А что мы нынче подарим Европе? Газ и нефть? Так в европейских языках слова, обозначающие эти понятия, давным-давно имеются. Российские недра нерадивые правители уже запродали иностранцам. Что ж теперь – недра русской души продавать?

О «крутых блинах», и не только…

Молодёжь во все времена пользовалась своим жаргоном. Ныне словарный запас многих молодых ограничивается в устной речи небольшим количеством слов и выражений: «круто», «прикольно», «по-любому», «чисто конкретно», «короче», «ты меня не грузи», «продвинутый»… А где, в какой стране видано и слыхано такое: жаргон воров, бандюганов и проституток стал общеупотребительным?
Заразой для русского языка стало слово-паразит «блин». Молодёжь употребляет его в качестве междометия (вернее – междусловия). На улице, в общественном транспорте, в школах то и дело слышится: «Я, блин, прихожу к нему, а он, блин…» Юным «словотворцам», забивающим свой рот грязными «блинами», очевидно, невдомёк, что это слово в данном случае, говоря учёным языком, – эвфемизм, то бишь слово-заменитель. Подобными словами обычно в речи заменяют слова нецензурные, которые звучат похоже. Теперь понятно, что означает этот самый «блин»? К подобным эвфемизмам можно отнести и другие любимые молодёжью слова: выёживаться, песец, звезданутый…
К чему приведёт такое «укорачивание» и «упрощение» речи, надеюсь, многим понятно. Кстати, в медицине существует мнение, что к людям, использующим в своей речи только укороченные выражения, старческое слабоумие приходит гораздо раньше, чем к людям, употребляющим в своей речи сложные предложения. Право слово, есть над чем задуматься.

Куда ж нам плыть?

В Финляндии иностранным словам (даже техническим терминам!) обычно подыскивают на замену слова с родными, угро-финскими корнями.
Во Франции существует закон о защите французского языка, да и как может быть иначе? Ведь он – государственный, а всякое государство должно охранять своё достояние. Всякое, только не Россия… Ведь это надо же – у нас словно бояться родной речи стали! Негоже забывать, что государственный язык в России – русский, что русский народ – становой хребет государства, что русские дали своё имя Отечеству – Россия. Так где там Ильич Первый с его статьёй «О национальной гордости великороссов»? О какой «национальной гордости великороссов» можно говорить сегодня, если русский язык превращается в свалку речевого мусора, объедков с чужих словесных столов? Ну почему, к примеру, после развала Советского Союза название эстонской столицы стало писаться так: Таллинн. Найдите хоть одно исконно русское слово с двумя парами двойных согласных. Нет таких слов. Так почему же нам «сверху» навязывают чуждое русскому языку правописание? Выходит, недавние «братья наши меньшие» диктуют нам свою волю? Но ведь название нашей столицы по-английски пишется: Moskow, по-немецки – Moskau, и ничего, Москва от этого менее златоглавой не стала. Пусть каждый язык «обкатывает» это слово на свой лад, сообразуясь со своими законами. Для нас же Москва останется Москвой, а иначе и Отечеству нашему не быть. (Помните «доктрину» старца Филофея, высказанную в послании великому князю Московскому и государю всея Руси Василию III – отцу Ивана Грозного: «Два Рима пали, третий Рим стоит, а четвёртому не бывать»?)
В1836 году из-под летучего пера А.С. Пушкина вышли ставшие бессмертными строки:
Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой,
И назовёт меня всяк сущий в ней язык…
Под «всяким сущим языком» поэт подразумевал все народы, населявшие Россию. А знают ли сегодня россияне русский язык?
Увы, если школа и даёт какие-то знания, то они быстро выветриваются, как только ученик выходит на улицу или садится дома к телевизору. То, что он слышит, – не русский язык, а некий конгломерат чужеземных выражений. А чего стоит введённый нынешними «реформаторами» единый государственный экзамен, если он требует от выпускников, как от бездушных роботов, только определённого набора знаний, зачастую оторванных от жизни?
На днях на улице встретил молодую маму с сынишкой лет трёх. На курточке мальчика бросалась в глаза нашивка: «US-army». Далеко же мы ушли в нашем патриотическом воспитании, если с раннего детства в сознание малышей вдалбливается почтение к чужеземной армии! Ведь курточку-то эту не за морями-океанами пошили, не для маленьких янки, а у нас, в России. Кто разрешил швейникам использовать чужую символику? С какой целью? Думаю, ответ очевиден.
Год русского языка заканчивается, а что сделано? Да почти ничего! А ведь, во-первых, следовало бы принять закон о русском языке, но Госдуме всё недосуг. Во-вторых, возобновить на телевидении и радио передачи о русском языке и литературе. В-третьих, выделить из госбюджета средства не только на переиздание старых словарей, но и на подготовку новых научно-популярных изданий: о правилах словоупотребления и правописания иностранных слов, о русской грамматике и фонетике и т.п. Учёным-языковедам давно пора бы поднять голову от сухих и, как правило, мало кого интересующих (кроме самих учёных и их последователей) научных трудов и диссертаций, и обратиться к живой жизни языка. Где выступления языковедов по радио и телевидению? Где «круглые столы», спецкурсы для учителей, учащихся и студентов по проблемам русского языка?
Раньше о языке государство заботилось. Неизменным успехом у слушателей пользовалась радиопередача «В мире слов». Популярные книги об истории языка, о правилах произношения, словоупотребления или стихосложения на прилавках магазинов не залёживались. Печатные издания публиковали статьи о нашем «великом и могучем» языке. Пора и сегодня задуматься о судьбе русского языка. Иначе мы превратимся не просто в Иванов, родства не помнящих, но в безмозглых манкуртов (вспомните роман Чингиза Айтматова «Буранный полустанок»), утративших само понятие – человек.
Уверен: Россия только тогда снова станет великой державой, когда, избавившись от всего наносного и чуждого, в полную силу заговорит на родном, на живом великорусском языке. Если, конечно, язык наш выживет, если мы ему поможем.
Предвижу вопрос: «А вы-то, писатели, что сделали для того, чтобы русскому языку было в нашей стране уютно и вольготно?» Стыдно признаться, но сделано мало, очень мало.
…Вышел из дому, а вокруг – языковое бездорожье: тут и там валяются на обочинах пестрящие иноязычными надписями обёртки от сникерсов, памперсов и прочих «благ» западной цивилизации. Куда ни сунься – трясина, языковая трясина. Видел бы такое запустение Пушкин… Так куда ж нам плыть? Помогите, Александр Сергеевич!Александр ПОТАПОВ,
член Союза писателей России
г. РЯЗАНЬ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.