ПОЭТИЧЕСКОЕ ВОЗЗРЕНИЕ ФЁДОРОВА НА ДРЕВНИХ СЛАВЯН

№ 2008 / 5, 01.02.2008, автор: Александр ТРАПЕЗНИКОВ


Давний автор и лауреат нашей газеты из не близкой Балахны Владимир Фёдоров выпустил в столичном издательстве «СовА» (которое, к счастью, продолжает жизнедеятельность) свои сказки. Созданы они, как отмечено на титуле, почти десять лет назад – летом 1998 года. Это важный факт: вспомним то время – дефолт и прочую пакость в обществе и умах. Многие рвали на себе волосы и душу от отчаяния и безнадёги, а Фёдоров в те дни сидел и писал детские сказки, светлые и чистые, утверждающие силу любви и добра, неодолимость Руси-России. В самые горькие времена так и должен поступать большой художник. Кстати, к авторам книги можно отнести и иллюстратора Василия Прилепу, рисунки которого в полной мере отражают сказочный мир детства – они характеризуются одним словом: радость. И вообще издание выполнено на высоком полиграфическом уровне, офсетная печать, мелованная бумага, удобная для чтения гарнитура «Гельветика», тираж 3000 экземпляров. Одна беда – запредельно высокая цена книги. 198 рублей в «Библио Глобусе». Но это уже, как говорится, вопрос по другому адресу. У рынка свои законы, вернее, на мой взгляд, их нет вообще (поскольку закон должен быть в первую очередь нравственен).

В книгу вошло пять сказок про царя Фрола и его друзей. А в друзьях у Фрола ходят такие хорошо известные персонажи, как Змей Горыныч, Баба Яга, Леший да Водяной. Вовсе не страшные, а даже симпатичные и полезные… чуть не написал «люди». Объясняет это автор так: «Было то в старину, во времена древние, позабытые, аккурат в ту пору, когда домовые от хозяев не прятались, а на полатьях сиживали, да ножками болтали, Леший в сёла заходил грибы-ягоды на соль менять, а Змея-то Горыныча никто «змием» не называл, величали просто – Горыныч, приглашали частенько пеньки на вырубках выжигать, или пожары тушить, если случалось… Яга-то – бабка старая, молодой тогда была, и не вредной совсем! Это уж после, под старость, у неё характер испортился, а в те времена она знаменитой знахаркой была, – людей, зверей лечила, гадала, ну и приколдовывала самую малость, но не во вред. Веселой была такой, приветливой, люди её уважали, было за что». Да и царь жил не в хоромах белокаменных, «а простецки – в большой избе, резьбой украшенной… мужик был свой – не иноземный: высоченный, здоровенный, голова кудрява-золотая, борода – лопатой, усища – как кнуты! Любили его, почитали, но не за то, что Царь, а за то, что – Богатырь! Тогда войско-то не держали, а если что – набежит враг какой, – мужики соберутся, кто с чем: кто с пищалью, кто с рогатиной, кто просто так – с топором, дадут-поддадут ворогу, а опосля – по домам. Так и жили – своё берегли, да на чужое не зарились».

Во всех сказках Фёдорова проводится эта мысль, что «в те времена стародавние люди русские честней жили, правильней… не знали их дома замков на дверях, только щеколды снаружи ладили, чтоб козы блудные али телята малые не забрели, не нашкодничали. И в уме придумать никто не мог, чтоб украсть! Каждый всего трудом и потом добивался, а лентяев-гуляк тогда и в помине не было, жили все ровно, почти одинаково: в радостях и заботах». Царь Фрол никому не мешал: на печи лежал, на охоту ходил, мёд-пиво пил, ворогов русских, разбойников всяких самолично изводил, а нечисть всякая «совсем нечистью-то и не была, жила себе рядом с людьми по-своему, не стесняла, помогала чем могла: Леший лесами правил, Водяной – водами, Змей Горыныч – тот за небесами смотрел, да к тому же царев приятель был лучший…» Но случались и беды.
В одной из сказок напал на русскую землю заморский король Бабон с огромным войском. В другой – персиянские купцы опоили вином-зельем Змея Горыныча (очень уж им хотелось привезти его в подарок своему султану) – и ведь почти увезли, из-за чего возник международный конфликт с большой драчкой. В третьей сказке объявился на поганых болотах, на Лысой горе Кощей (тогда ещё не Бессмертный), вороватый как нынешние рыночники-либертарианцы, умыкающий у селян то овец, то мешки с мукой; пришлось Фролу и с ним сражаться. В четвёртой – напала на хлебные поля Злоба-Саранча, стали всем миром её изводить. В пятой сказке надо было спасать молодые саженцы, гибнущие леса от Злюки-Каменюки с Мёртвого пустыря, которая предлагала Фролу алмазы и рубины и обещала хоромы гранитные вместо изб дровяных. Словом, много было методов у врагов, чтобы обосноваться на русской земле: и прямая агрессия, и подкуп, и обман, и спаивание, и прочее, что нам хорошо знакомо, вплоть до информационной войны: это когда ворожба Карги-Затеры с острова Круг стала просачиваться на русские земли. Но все эти кондолизорайсовские козни наши сказочные герои преодолели.

 

В фантазии автору не откажешь. Мне очень хотелось прочесть его сказки глазами ребёнка, но – увы! – это невозможно (если только в глубокой старости), поэтому теперь я подойду к ним с позиции нашего великого соотечественника Александра Николаевича Афанасьева. Собиратель и издатель «Народных русских сказок» был автором большого трёхтомного исследования «Поэтические воззрения славян на природу. Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований, в связи с мифическими сказаниями других родственных народов». Подобного труда до Афанасьева не знала не только русская, но и зарубежная наука. Сам он скромно назвал своё учение опытом, но этот опыт до сих пор никем не превзойдён, по богатству материала и оригинальности замысла с ним не могут соперничать даже такие фундаментальные труды, как «Первобытная культура» Э.Тейлора и «Золотая ветвь» Дж.Фрезера. Его книга – это классика мировой науки о фольклоре вообще. К тому же, она просто интересна и увлекательна, поскольку в ней слились воедино отечественная история народной культуры, предания и исследования языка. Его современник профессор А.А. Котляревский так отзывался о «Поэтических воззрениях…»: «Есть и ещё одна добрая сторона в труде г. Афанасьева, которую нельзя оставить без внимания. Я разумею общее нравственное звучание книги: приведя массу суеверий, опутывающих народную жизнь, к их источникам и простым причинам, показывая, как возникли и сложились они, автор в корне подрывает в их обольщения и силу, которою они владычествуют не над одними не искушёнными наукой умами». Сказано сложновато, но мысль понятна. Обращусь к словам самого Александра Николаевича (цитата выйдет довольно длинной, но без неё не ясна будет и суть сказок Владимира Фёдорова, по крайней мере так, как видится мне):

«До последнего времени существовал несколько странный взгляд на народные сказки. Правда, их охотно собирали, пользовались некоторыми сообщаемыми ими подробностями, как свидетельствами о древнейших верованиях, ценили живой и меткий их язык, искренность и простоту эстетического чувства; но в то же время в основе сказочных повествований и в их чудесной обстановке видели праздную игру ума и произвол фантазии, увлекающейся за пределы вероятности и действительности. Сказка – складка, песня – быль, говорила старая пословица, стараясь провести резкую границу между эпосом сказочным и эпосом историческим. Извращая действительный смысл этой пословицы, принимали сказку за чистую ложь, за поэтический обман, имеющий единою целью занять свободный досуг небывалыми и невозможными вымыслами. Несостоятельность такого воззрения уже давно бросалась в глаза. Трудно было объяснить, каким образом народ, вымышляя фантастические лица, ставя их в известные положения и наделяя их разными волшебными диковинками, мог постоянно и до такой степени оставаться верен самому себе и на всём протяжении населённой им страны повторять одни и те же представления… Итак, сказка – не пустая складка; в ней, как и вообще во всех созданиях целого народа, не могло быть и в самом деле нет ни нарочно сочинённой лжи, ни намеренного уклонения от действительного мира… Сказка чужда всего исторического; предметом её повествований был не человек, не его общественные тревоги и подвиги, а разнообразные явления всей обоготворённой природы. Оттого она не знает ни определённого места, ни хронологии; действие совершается в некое время в тридевятом царстве в тридесятом государстве; герои её лишены личных, исключительно им принадлежащих характеристических признаков и похожи один на другого как две капли воды. Чудесное сказки есть чудесное могучих сил природы; в собственном смысле оно нисколько не выходит за пределы естественности, и если поражает нас своею невероятностью, то единственно потому, что мы утратили непосредственную связь с древними преданиями и их живое понимание».

Как видим, связь с древними преданиями Владимир Фёдоров не утратил. Наверное, ему хорошо знаком и труд А.Н. Афанасьева, на страницах которого блуждает много нечистой силы – и ведьм, и колдунов, и змей. Ведун и ведьма, кстати, – от корня вед, вещ – означает вещих людей, наделённых духом предвидения и пророчества, поэтическим даром и искусством целить болезни (та же Баба Яга). Но сейчас возникает главный вопрос: как соотнести христианские заповеди, мораль с языческими верованиями? А сказки Фёдорова, поскольку речь идёт именно о них, несомненно, дохристианского, языческого содержания. И что? Не получится ли так, что вместе с водой выплёскивают и ребёнка, как было уже с заботою духовенства об уничтожении народных игрищ, обрядов, наследия старины, когда всё это считалось делом нечестивым, бесовским, когда запрещались даже книги, пришедшие к нам из Византии, – «Остролог», «Громник», «Аристотелевы врата» (книга эта, приписываемая Аристотелю, содержит кроме нравственных наставлений сведения по астрологии, медицине и физиогномике), «Молник» (в какие дни месяца следует ожидать ударов молний), «Волховник» (сборник суеверных примет), «Зелейник» (описание волшебных и целебных трав-зелий) и так далее.

Обратимся вновь к Афанасьеву: «Хотя народ и принял христианство, но уставы и предания предков не вдруг утратили для него свою обаятельную силу; втай ещё продолжали жить старые верования и соблюдаться старые обряды. «Невегласи» (а такими следует признать целые массы населения) ещё долгое время совершали мольбы и требы языческим богам и во всех сомнительных и тревожных случаях прибегали к помощи колдунов и чародеев. Заветы древней религии и культа сохранялись в семьях, передавались по наследству от отцов детям и потому легко укрывались от постороннего вмешательства и преследований… Старинные моралисты называли наших предков людьми двоеверными, и нельзя не признаться, что эпитет этот верно и метко обозначал самую существенную сторону их нравственного характера». Не будем же и мы тут уподобляться «старинным моралистам», рассматривая сказки Фёдорова с точки зрения христианских либо, тем более, исторических истин. Это – сказки, и в конце концов самую главную оценку им даст не критик, а тот, для кого они и предназначаются, – ребёнок. А уж ему-то они непременно должны понравиться. Единственное, от чего не могу удержаться со своей ложкой дёгтя, это от хромающего в книге синтаксиса, хотя корректор, судя по выходным данным, всё-таки был (запятые порою стоят совсем не на своём месте, а страна Персиянская пишется то с большой, то с маленькой буквы). Это не совсем мелочи, как может показаться на первый взгляд, всё же книга вышла в Год русского языка.

А впрочем, главная нравственная ценность этих сказок в заключительных словах автора: «Будем дальше жить, да по-старому не дурить!.. Было б так до нынешних времён – был бы лик другой у Расеи-матушки – зелёный, кудрявый… И говорить нечего, только помнить остаётся да последнее не растерять». Думаю, выросшие на подобных книгах, не растеряют.

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.