САГА О ХАНТАХ

№ 2008 / 25, 23.02.2015

В последнее время все ударились в мистику. Мы не стали гадать, а прямо спросили у Еремея Айпина: ждёт ли он превратностей от судьбы?
– По поводу судьбы нельзя дать однозначного ответа, – говорит Еремей Данилович. – Во-первых, здесь все зависит от Бога: куда повернёт, к примеру, мой «Верхний покровитель», от этого уже никуда не денешься. Поэтому за предсказание поворотов своей судьбы просто не стоит браться – в этом и прелесть жизни. Правда, человек всегда рассчитывает на лучшее, но это не значит, что надо сидеть и ждать, куда тебя вынесет река жизни… Надо уметь управлять лодкой, соблюдая особенности движения реки.
Это к тому, что человек может влиять на свою судьбу. Я с Божьей помощью всегда осуществлял свои планы – писал книгу своей судьбы, посвящая её своему народу. В эту книгу наряду с литературным творчеством вошло ещё и законотворчество. Мы когда-то мечтали написать закон о гарантиях прав коренных народов Севера. И мы начали писать такой первый закон в 1989 году, а в 1999 году его приняли. Реализовалась также идея об Ассамблее представителей коренных малочисленных народов Севера.
– И народ, ваша малая родина благодарны вам за это… А с другой стороны, они спасали писателя Айпина в нелёгкие для него времена. Что ещё вам хотелось бы сделать для них?
– Нам необходимо сохранить самое заветное, что у нас есть: божественное начало, данное нам в пользование в первозданном своём виде, это касается в первую очередь природы, земли, воды… Эту проблему нельзя решать в частном порядке, нужен глобальный масштаб. Заинтересованность всего человечества.
Мы сегодня должны, не разрушая природу, землю, внедрять и достижения научно-технического прогресса: малую технику, связь, электричество.
Вот у меня родовое угодье на реке Аган. Во времена моего детства отец ездил только на вёслах, на лодках больших или на обласках между посёлками, а зимой только на оленях. Потом прогресс пошёл быстро – появились маленькие катера, стали летать «кукурузники», вертолёты, появились компьютеры, тогда люди этого и представить себе не могли. Запросы человечества выросли, но мы забываем о том, что соответственно должна вырасти и наша ответственность за планету.
– Ваша сокровенная книга называется «У гаснущего Очага». Очень ёмкое название. Скажите, пожалуйста, как бы сейчас называлась она – с такой же долей грусти?
– Для того времени это было очень точное название, очень актуальное. В 1980-е годы происходил процесс возрождения национального самосознания коренных народов. В то время округ давал около одного миллиона нефти в сутки – вот какое давление было на природу, а следовательно, и на традиционный образ жизни коренных народов. Нефтяные компании сначала занимали земли, ставили трубопроводы, потом власть отводила задним числом эти территории им в пользование.
В 1989 году состоялся первый съезд коренных народов, на котором учредили ассоциацию «Спасение Югры», которую возглавила Татьяна Гоголева. Она сыграла очень большую вдохновляющую и организующую роль. Задача ассоциации того времени состояла в том, чтобы привлечь представителей самих коренных народов для решения своих проблеем. Главными среди них были проблемы экономики, традиционной культуры, традиционного образа жизни. Ситуация была такая, что, как тогда говорили, мы были на грани вымирания. Статистика показывала, что пять-шесть представителей коренных народов давали прирост в минусе. Ханты и манси балансировали на этой грани, и поэтому очень важно было тогда обратить внимание общественности к нашим проблемам.
Как стали решать эту проблему? Окружной совет депутатов принял Положение о родовых угодьях, и таким образом в округе начали закреплять земли за коренными жителями. Конечно, можно призывать: «Давайте возродим культуру!» Но подобными призывами сегодня вряд ли кого убедишь, важнее – заинтересовать людей экономически, дать им почувствовать себя хозяевами земли… После этого началось увеличение численности коренного населения.
Процесс начался не столько с естественного прироста, а с искусственного. Все дети, которые родились от смешанных браков, вдруг захотели восстановить свою национальность, начали искать свои корни. Экономический стимул изменил демографический баланс.
Поэтому, конечно, если бы я сейчас писал мою книгу, то она имела бы другое название. Я вообще с оптимизмом смотрю на жизнь. Проблемы, связанные с природой, с народом, с обществом, возникают, но они всегда находят свои пути решения.
– Какой опыт вы бы хотели перенять у других представителей финно-угорской группы?
– Прежде всего, опыт сохранения своей идентичности, своей самобытности и культуры. В этом отношении многому стоит поучиться у венгров – наших ближайших по языку финно-угорских родственников. Они много столетий назад попали на Дунай. Их там окружали многие народы, различные по укладу своей жизни, традициям, вере и языку. При этом Венгрия не граничит ни с одним финно-угорским государством. И, несмотря на это, она сумела отстоять свою самобытность в культуре и экономике. То же самое можно сказать о финнах и эстонцах – ни одного близкого по языку народа не граничило с их странами, но они сохранили свой язык и свою культуру.
И нам нужно, чтобы в национальных классах преподавали родной язык не только «факультативом», а чтобы этот учебный предмет стоял в обязательной учебной программе! Сегодня мы проигрываем в национальной политике – и это касается всего Российского государства. Ориентируемся на Евросоюз, и в угоду ему отказываемся от национальных традиций.
– Пожалуй, сегодня нет ни одной делегации, побывавшей в Ханты-Мансийске, которая не посетила бы музей под открытым небом – Торум Маа. Но мало кто знает, что именно вы – инициатор идеи создания такого этнографического и архитектурного музея-заповедника, в котором собраны уникальные постройки с реки Аган, созданные ещё вашим отцом и дедом, на вашей малой родине. В связи с эти возникает вопрос: не становится ли у некоторых ваших псевдоподражателей культура коренных народов только лишь элементом экзотики края?
– Конечно, это очень важный вопрос. Он касается не только культуры коренных народов Севера. Создавая музеи, мы начинаем изучать свои корни, восстанавливать историческую память, свою историю во всех сферах культуры и быта. Такие музеи должны быть там, где только можно их создать, где есть энтузиасты, те, кто вдумчиво собирает всё, что осталось от своих предков, независимо от моды на «экзотику» и «колорит».
Меня смущает то, что сегодня настоящая национальная культура подменяется её вульгаризированной формой. Раздражает безыдейность, поверхностная экзотичность. Мы должны отдавать предпочтение носителям культуры, которые обладают настоящим духовным потенциалом своего народа, вбирают в себя его нравственную основу и благодаря этому находят для себя опору в жизни. Мне кажется, что именно в этом и заключается любовь к своей родине. Я, например, такой первый духовный заряд получил от старших родственников – родителей, дедушек, бабушек, а если человек родился в городе и эту связь утратил, то ему очень сложно понять истинные основы национальной культуры. Хотя, понимаю, что в такой тонкой и многогранной сфере, я имею в виду культуру, без издержек не обойтись. Но они есть в каждом явлении, в том числе и в естественном развитии народа.
Очень важно чтобы наша молодёжь, прежде всего в этом духовном развитии, нашла для себя опору в жизни. Раньше у нас больше обращали внимания на духовность. В этом смысле мне очень повезло: во-первых, родители были носителями духовной энергии; во-вторых, бабушки, дедушки, крёстный отец; в-третьих, были хорошие учителя; в-четвёртых, у меня были замечательные литературные наставники. Когда я учился в Литературном институте, мой руководитель творческого семинара Борис Бедный – известный писатель, – говорил: «Вот вы окончите институт, разъедетесь, у вас будет масса отвлекающих факторов, но нужно трудиться каждый день, надо стараться писать, если вы хотите что-то значить в литературе. Наш институт заканчивает много ребят, но профессиональными писателями становятся не те, кто талантливы, а те, кто крепки духом. Если нет характера, стержня, то жизнь быстро сломает». Наш курс состоял из 50 человек, из них сейчас остались действующими писателями лишь два-три человека, именно они активно участвуют в сегодняшнем литературном процессе. Поэтому от внутреннего стержня многое зависит в любой профессии. Хотелось бы, чтобы эту истину наша молодёжь поняла для себя как можно раньше…
– Еремей Данилович, есть ли у вас команда, которая поддерживает вас, и на которую вы можете положиться?
– Есть отдельные соратники, последователи. Сейчас я работаю в Ассамблее представителей коренных малочисленных народов Севера. И у меня нет ни одного человека, к которому бы я имел претензии – все они ответственные, компетентные и образованные сотрудники, достойные люди. Хотел бы отметить, что многие мои помощники сделали впоследствии хорошую карьеру – работают и в Государственной Думе, и Уральском федеральном округе в аппарате полномочного представителя президента, и в исполнительных органах власти.
Хотя мне с командами работать в широком смысле трудно. Во мне сидит «синдром отличника». Я в школе очень хорошо учился, и я не могу понять человека, который не может сделать то, что делаю я. Сейчас я это понимаю, но в молодости был очень нетерпим к человеческим слабостям и недостаткам. Сейчас в этом пытаюсь совершенствовать себя самого.
Есть ещё один момент. Сказывается то, что я писатель, а творчество – это одиночество. Начинаешь общаться со своими героями. У меня свой круг, своё жизненное и творческое пространство общения.
Если бы у меня была команда в современном понятии, то я был бы уже, наверное, генеральным секретарём ООН. Конечно, в любую сферу надо входить со своей командой, со своими единомышленниками. Масса руководителей, у которых нет команды, поэтому у многих из них вместо дел всё основывается на словах. Волей-неволей приходится оценивать их труд. Где результат? Для писателя, например, – это книга… А для чиновника? В прошлые годы удивляла беспомощность федерального правительства: раньше не было возможности экономически решить социальные проблемы страны и народа, поскольку не было денег, а сейчас есть – просто не могут ими разумно распорядиться.
Больше всего меня тревожит вопрос: «Куда мы идём?» Ситуация довольно сложная. Если посмотреть широко и глобально, то меня беспокоит неустойчивость общества. Роль народа сведена к минимуму. На нашем корабле груз сейчас лежит либо на корме, либо на носу, а это неустойчивое положение.
И ещё. Происходит отлучение народа от власти. Сейчас у нас в стране существует американская система выборов, когда голосуют не за физическое лицо, которому мы отдаём голоса и с которого можем потом спросить, а за партийный список.
Конечно же, беспокоит отсутствие идеологии, духовное обнищание народа. Раньше система воспитания начиналась с первого класса – сначала октябрёнок, потом пионер, затем – комсомолец. Сейчас нет системы в воспитании, отсюда – отрицательные атрибуты в развитии человеческой личности.
У нас все ищут национальную идею, но во все времена она состояла в любви к Отечеству, в единстве нации. Каждое государство строит свою жизнь по своим историческим традициям.
И всё-таки из любой тупиковой ситуации есть выход. Будем надеяться, что мы найдём достойный путь движения … в 21-м веке!
– Говорят, ваш прадед был «Шаманящим стариком» – целителем, возможно ли вас считать шаманом, ведь вы, как государственный деятель и как писатель, как раз и занимаетесь целительством душ – физическим и духовным искоренением болезней нашего общества?
– В детстве я много рассказов слышал про деда и про прадеда. Это были люди легендарные. Я очень сожалею, что своего деда Романа не видел и родился после его ухода – он умер в 1920-х годах прошлого века… Но он предвидел, что я должен родиться, и даже завещал мне свою старинную красивую кружку с белой ромашкой. Он был великим охотником – медвежатником.
А о своём прадеде Иване в первый раз я услышал на Медвежьих игрищах – рассказал о нём старожил реки Аган – певец Григорий Васильевич Покачев. Одна из его песен праздника была посвящена моему прадеду. Он был личностью неординарной: если кто-то заболел в низовьях или верховьях Агана – он садился в обласок и ехал шаманить, чтобы излечить человека. Говорили, что он очень любил шаманить. Словом, был великим шаманом.
Быть целителем – очень благородная и почётная миссия, но быть шаманом – тяжелейшая ноша. Он вбирает в себя недуги человеческие и потом должен избавиться от негативной энергии. Если он не сумел этого сделать, то болеет, мучается, страдает. И поэтому, как правило, многие шаманы быстро умирают. Мои многие родственники шаманили: дед Роман, дядя Василий, дядя Никита, брат Галактион. Но лично я побаиваюсь шаманства и стараюсь от этого держаться подальше.
В творчестве, конечно, есть элементы шаманизма. Писательский труд таков, что если ты написал хорошую книгу, то она прежде всего исцеляет душу. Все это связано с духовной сферой человека. Но и работа депутата меня приучила к тому, что если есть возможность помочь человеку, то ему нужно помочь, а порою бывает нужно просто поговорить с посетителем, чтобы облегчить ему душу. Поэтому я всегда невольно пропускаю проблемы людей через свою душу и тем самым совершенствую мир, насколько это возможно.
– Когда читаешь книги писателя Еремея Айпина, твоим собеседником становится тонкий, лиричный, но с израненной душой человек. И всё-таки, на ваш взгляд, кого больше в ваших художественных произведениях – несгибаемого железного руководителя, чуждого каких-либо слабостей, из-за постоянного бремени ответственности или человека со всеми вытекающими отсюда последствиями?
– Конечно, человека.
В первые годы после Литературного института я больше писал про геологов, про нефтяников, а потом обратил внимание на лирические рассказы. Почему?
Мой литературный учитель Борис Бедный рассказывал, что когда-то ему мудрый дед в его кубанской станице, которому тогда было 80 лет, сказал: «Боря, пиши больше о любви». И, действительно, любовь – это та тема, которая интересует всех больше всего.
– Невозможно не задать вопрос об экранизации вашего произведения «Божья Матерь в кровавых снегах». Этой зимой, я знаю, в Югре прошли съёмки. Конечно, картина ещё не смонтирована, но, опережая события, хотелось бы узнать некоторые подробности о ней.
– К созданию этого фильма причастны много людей. Режиссёр картины – Олег Фесенко. Мне в работе с ним понравилось, что основные подходы и позиции у нас совпали. Вообще, я не вмешивался в процесс, доверился профессионалам. Сценарий к фильму написала Римма Ефремова – она сама ханты, сейчас живёт в Москве. Когда занимались подбором актёров, я высказал пожелание, чтобы в съёмках принимали участие не очень известные актёры, чтобы у зрителя сформулировался свой образ героя. Подбором актёров для массовки занималась Мария Кузьминична Волдина. Презентация фильма назначена на февраль 2009 года. Но кое-что из фильма планируется показать во время проведения финно-угорского фестиваля.
– И напоследок вопрос о планах.
– Планы грандиозные, как у всякого человека.
Сейчас я заканчиваю книгу о недавней нашей истории, о временах перестройки, о путях дальнейшего движения – рабочее название «Моя Богиня в горах».
Также в работе книга об истории остяко-вогульских княжеств, о том времени, когда остяки и вогулы жили в укреплённых крепостях-городах. Одним из центров протогосударства обских угров было Кодское княжество на территории нынешнего Октябрьского района.
Хочется увековечить память легендарного князя Самара в художественном произведении.
В планах – и дополнение к книге «У гаснувшего Очага» с разными разделами, которые в перспективе могут стать самостоятельными книгами. Это материалы о шаманах и сказителях, о богах и богинях, о том, что у каждого времени года свои традиции, и приметы, свой ритм, цвет, аромат.
Готов и цикл рассказов в дополнение к последней вышедшей книге «Река – в Январе».
Приятно, что книги расходятся по миру, их читают, переводят на разные языки мира. Каталина Надь заканчивает перевод моего первого романа «Звезда Утренней Зари», вышла книга рассказов в Америке, во Франции, переводится мой другой роман «Божья Матерь в кровавых снегах».
Кроме того, я очень доволен тем, что у меня на реке Аган есть родовое угодье, где мы сохраняем традиционный образ жизни, традиционный уклад, традиционные образы и веру.
Так что есть куда двигаться вперёд.Беседу вела Ольга ЛАЗАРЕВА