О суетном и о вечном

№ 2010 / 12, 23.02.2015

Пи­сать о на­сто­я­щем – не­удоб­но.
Дей­ст­ви­тель­ность, ре­аль­ность, на­сто­я­щее – как ни на­зо­ви – ма­те­рия слож­ная, она по­сто­ян­но ле­зет в гла­за, она все­гда на ви­ду, и тем не ме­нее ни­кто о ней ни­че­го оп­ре­де­лён­но­го ска­зать не мо­жет.





Писать о настоящем – неудобно.


Действительность, реальность, настоящее – как ни назови – материя сложная, она постоянно лезет в глаза, она всегда на виду, и тем не менее никто о ней ничего определённого сказать не может.


Другое дело прошлое, его всегда можно, при случае, подправить, ему можно вынести приговор. Прошлое принадлежит истории, а значит, определению, систематизации.


Действительность хаотична, несобранна. Писателю с ней неловко иметь дело. Его взгляд зачастую как-то не согласуется с тем, что он видит, – поневоле обращаешься к прошлому. И это, в общем-то, понятно.


Настоящее у нас теперь присутствует фоном в детективах, вернее, в заменивших их «боевиках». А действие лучших детективов, как мы уже привыкли, всё равно происходит в той самой России, «которую мы потеряли». Правда, человека как такового в этих произведениях нет. В лучшем случае, это картонные персонажи.


Повести и рассказы вологодского писателя Дмитрия Ермакова посвящены повседневной жизни – жизни подчас самой простой, основанной на быте, в неторопливом и неброском её измерении. Жизни не героической, той, которая складывается день за днём. Работа, служба в армии, спортивная секция, семья, дети – вот очерченный круг настоящего, реальных забот. Это жизнь по средствам и с их нехваткой, минимальная, устроившаяся как-то после развала большой страны.


В произведениях Дмитрия Ермакова, собственно, и отражается неровный путь, на котором мы все находимся, имеются все приметы времени, отсюда и неизбежный вопрос «куда мы движемся?», и хаотичность повествования, и смятение в умах, и горечь в сердце, и бросающаяся в глаза автобиографичность как основание искренности автора.


Дмитрий Ермаков берётся за эту сложную материю, чтобы упорядочить хаос, разобраться, что же с нами происходит. Повседневная суета затягивает, принижает в человеке человеческое. Все словно в каком-то соревновании участвуют, не имея ни желания, ни сил остановиться и оглянуться по сторонам. Потому и жизнь получается такая неровная – вся в рытвинах и ухабах.


Но стоит только выпасть из бессмысленного бега по кругу, как всё преображается. Кирилл Медведев в «Молитве» видит деревенского тракториста Василия, его чёрные от работы ладони и внезапно понимает, что «вот на таких… эта земля от века и держится». Это люди ровные, остающиеся людьми при любых обстоятельствах. В лагере московских археологов Кирилл вспоминает главное: «за нами сорок поколений православных людей». Наверное, он и раньше это знал, да только здесь, в лесу, на природе, отчётливо это осознал. Он прикоснулся к вечности, и всё обрело ценность и смысл. И совсем не случайно Дмитрий Ермаков употребляет такие выражения, как «вечный туман» и «вечный костёр». «Молитва» – рассказ о вечной России, которая не кончится никогда.


Вечность повсюду – в деревьях, в озере, в траве, надо только суметь её увидеть. В рассказе «Ванька» блаженный дурачок видит её в камне с ракушкой, для него это «каменные часы». Но их же, вглядываясь в камень, видит и отец Илья, тем самым признавая в Ваньке мудреца.


Герой «Жизни Ершова», оказавшись вне городской суеты, у ночного костра, испытывает вечность как состояние, при котором он «чувствует и понимает всё». «Время остановилось» – пишет Дмитрий Ермаков, обозначая высшую точку ухода от пустого и напрасного и приближения к тому, что нельзя измерить никакими научными приборами. И это всё уже было когда-то и также уйдёт. Главное – для чего жить и с чем уйти.


Вечность определяет людей, позволяет им найти себя.


В небольшой повести «Ножилов» явлен портрет негласного хозяина провинциального города, делового человека, бывшего когда-то обыкновенной шпаной. Максиму Петровичу Ножилову всего 35 лет, но он уже очень устал от жизни. У него свои проблемы, характерные для людей подобного круга, и тоже вполне земные: выдвижение в депутаты, борьба за передел собственности… Показательна сцена у пивного ларька, где Ножилов сталкивается со случайным прохожим, который вдруг спрашивает его: «Мы на какой планете?» – «Земля», – отвечает Ножилов. – «Значит, и сюда добрались!» – с горечью восклицает прохожий. Это отчаяние человека перед новой нахрапистой силой, прибравшей всё в свои загребущие руки.


Внешние признаки благополучия не отменяют душевного неустройства. Пустота внутри Максима Петровича накапливается постепенно. А ведь когда-то, в юности, мечтал о совершенно другом. И кем стал? Эти мысли приходят к Ножилову на кладбище (снова вечность!), у могил отца и матери. Вечность и спасёт его от навязчивой суеты, от дурного мелькания лиц, от смерти, наконец, – вот только надолго ли? Может быть, это только отсрочка?


У трудного подростка Кольки из повести «Полгода» пьющая мать, отец в тюрьме и беспросветные перспективы. Выходом к лучшей жизни для него становится приобщение к спорту. Занимаясь боксом, он узнаёт, что есть не только сила зла, но и сила добра. Школьнику повезло – он встретился с неравнодушным человеком, тренером Быстровым, который учил его, что нужно иметь высокую цель в жизни и добиваться её. В качестве примера тренер приводит рассказ Джека Лондона «Мексиканец».


Литература вообще у Дмитрия Ермакова предстаёт ещё одной ипостасью вечности. Она противопоставляется суетному, неосмысленному состоянию. Литература не случайная, обращённая к душе человека.

Виктор НИКИТИН,
г. ВОРОНЕЖ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.